— Это моя тетя Женя, — объясняет он на-бегу.
— А, ну раз тетя — тогда иди!
Евгения одевает его, невольно прижимая к себе — так вкусно пахнет ребенок, забытым, до боли родным запахом. «А ведь не поздно еще одного! — мелькает у нее мысль. — Одного, но от кого?» Она ехидничает в рифму, но увлечься своими переживаниями ей не удается.
— Тетя Женя, смотри на меня. — Ваня берет ее лицо в руки и приближает к своему. — Мы сегодня куда-нибудь пойдем?
— Как ты насчет мороженого?
— А потом в магазин? — спрашивает хитрый мальчишка. Они выходят на улицу.
— Мы поедем на автобусе или на трамвае?
— Мы поедем на этой серенькой машинке. Тебя устраивает?
— Устраивает. — Он вырывает свою руку из ее руки и независимо подходит к «вольво».
Вышедший из машины Виталий открывает перед ним заднюю дверцу. Мальчик, помедлив, сообщает ему:
— Меня зовут Иван Михайлович.
— А меня — Виталий Всеволодович. Можешь звать — дядя Виталий.
— А меня можете звать дядя Ваня. Он усаживается в машину.
Виталий, улыбаясь, переглядывается с Евгенией.
— Это сын Нади.
— Мы должны отвезти его домой?
— Мы должны его развлечь.
Он усаживает в машину Евгению, сам садится за руль и, полуобернувшись, спрашивает у мальчика:
— Значит, сегодня гуляем?
— Гуляем!
Важность в момент слетает с него, глазенки загораются, и он спрашивает:
— В игрушечный магазин заедем?
— Спрашиваешь!
Виталий заводит машину и говорит:
— Начнем с чего?
— С детского кафе! — говорят его пассажиры.
Глава 13
Во вторник утром они отвозят Ивана в детсад, причем тот требует, чтобы отвели его непременно оба. Они ведут его за руки, а мальчишка с гордостью посматривает по сторонам.
Сегодня он в новом костюме, купленном Евгенией вчера в «Детском мире». Она купила его тайком, зная, что Виталий непременно захочет принять участие в покупке и уж никак не согласится на такой вот, китайский, который она и взяла-то на всякий случай, надеясь, что Надя до ночи объявится. Но, как говорится, предчувствия ее не обманули!
Виталий все-таки поворчал утром, когда она пошла будить Ивана, уснувшего в постели Никиты со своими новыми игрушками. Собственно, он хотел взять в кровать машинку, купленную ему Виталием, но в конце концов согласился, чтобы ее поставили у кровати, а Микки-Мауса из мягкой губки все-таки спрятал под подушку.
— Что же это за мать, которая даже не поинтересовалась, как ее ребенок? — бурчал Виталий.
— Думаешь, доверяя его мне, она должна была волноваться?
— Что ты! Я не о том… А ребенок тебе очень идет. Заметила: все принимали нас за его родителей. Он такой же белобрысый, как и ты.
— Ах, значит, я белобрысая? — шутливо возмущается Евгения.
— Простите, сеньора, белокурая.
— То-то же!
— Ты хоть понимаешь, как это красиво: блондинка с карими глазами?
Она не любит, когда ее называют блондинкой. Евгения считает себя шатенкой. Тем более что не всегда так выгорают ее волосы на солнце!
Дети все же отнимают много времени. Это заключение Евгения делает для себя, чтобы не было впредь поползновений вздыхать по возможному второму ребенку. Только что они с Виталием были свободными людьми, и вдруг в момент оказались связанными по рукам и ногам. Она даже не успела съездить домой, как обещала Никите, и вынуждена была по телефону буквально клятву давать, что, кровь из носа, во вторник она приедет! Теперь надо думать, как успеть заехать домой и вовремя прийти к Аристовым — у них в компании не принято опаздывать на праздники друг к другу…
Ребенок еще ничего. Понянчились. Позабавились. Вспомнили прежние времена. Хорошо хоть Ванька не грудной. Но купали они его вдвоем. Мальчишка, польщенный таким вниманием, позволил себе немного покапризничать, но только самую малость. Виталий сам его вытер, отнес на кровать и одел в футболку Никиты, которая оказалась ему как раз до щиколоток.
Совместное купание странным образом повлияло на Евгению и Виталия. Они сели рядом перед телевизором, наслаждаясь теплом и уютом. Она принесла поднос с чаем, и они не спеша прихлебывали его, отдаваясь тягучему домашнему времени. Молчали, но молчание не тяготило, а сближало их. Пока не позвонил Володя. Он спросил:
— Женя, Нади у тебя нет?
— Нет. — Она покачала головой, как будто он мог увидеть это покачивание.
— А ты не знаешь, где она может быть?
— Не знаю. Я думала, она вместе с тобой, — вырвалось у Евгении; но в то же время чего бы это Надя стала просить взять к себе Ивана? Выяснять отношения? Но Вовик мальчиком не поинтересовался, Евгения и не сказала, что ребенок у нее.
— Представляешь, не пришла с работы, — продолжал Володя жалобно. — Не предупредила, не позвонила. Может, в милицию позвонить?
— Может, ее послали куда-нибудь в район? У нас такое бывает, — фантазирует Евгения, — а выехать оттуда не может. Или автобус сняли с маршрута, или билетов нет. Она собиралась приехать вовремя, но у нее ничего не вышло… Давай подождем до утра. Если и утром не выяснится, будем искать вместе.
— А ты не представляешь, в каком районе она может быть?
— Понятия не имею. Я вторую неделю работаю в другой фирме и совершенно не в курсе их дел.
— Извини, что побеспокоил, — говорит Вовик и медлит, но сказать Евгении больше нечего, и он кладет трубку.
Утром в холле ей попадается навстречу президент фирмы «Евростройсервис».
— Евгения Андреевна, — шутливо-укоризненно говорит он, — ваш пример оказался заразительным для других работников. На сегодня попросил отгул начальник охраны. Не то что просил — слезно молил! Сглазили Эдуарда Тихоновича! Уж не вы ли, Евгения Андреевна?
— Свят-свят! — шутливо крестится она. — Эти игры не для нас!
— Смотрите мне! — грозит он ей пальцем и собирается сказать что-то еще, но, увидев, что в дверь входит Ирина Максимовна, обрывает разговор. — Жду вас в десять с докладом, как договаривались.
И идет к выходу, по пути кланяясь своему главному бухгалтеру.
— Жень, привет! — отвечает та преувеличенно весело и спрашивает как бы между прочим: — Ты, случайно, Эдика не видела? Букеты у тебя на столе больше не появляются?
— Как они могут появиться, Ирочка, если главный цветочник взял на сегодня отгул?
— Правда? Это он тебе сам сказал?
— Ну, для этого мы с ним не слишком дружны. Валентин Дмитриевич жаловался, что мой пример пагубно влияет на сотрудников.
— А он не сказал, зачем ему отгул?
— Шеф сам не знает. Эдуард Тихонович позвонил ему вчера домой.
— Странно, — бормочет как бы про себя Ирина, — и вчера он уехал так внезапно…
Больше им говорить не о чем, раз опять все о нем! Евгения уходит к себе, предлагая:
— Заходи, кофе попьем!
Она взяла с собой деньги и собирается в обед пройтись по магазинам, присмотреть подарок Нине Аристовой. Из-за наплыва последних событий чуть не померк светлый праздник ее именин.
По той же причине, что и вчера с Ванькиным костюмом, Евгения не хочет привлекать к такому делу Виталия. С его размахом подарок Нине может выглядеть чересчур великолепным, что у них просто не принято. Может, не изобретать велосипед, а позвонить Маше? Вдруг они, как порой бывает, сбрасываются на подарок, а ей не позвонили только из боязни, что теперь одинокой лишние траты не по карману?
— Женечка, — радуется Маша, — хорошо, что ты позвонила! К Нине сегодня идешь? У человека круглая дата.
— Конечно, иду. Как всегда, с подарком загвоздка. Что покупать? Вы, наверное, на что-то сбрасывались?
— Нина заказывала электромясорубку. Слышала, как То-лян говорит: «Тефаль, перестань думать о нас!» Вот ее и взяли.
— Значит, я опоздала?
— У нас осталась двадцатка. Ты можешь добавить и купить миксер. Нине он тоже нужен.
— Не надо добавлять. Я же знаю, вы оставили на цветы.
— Ничего от тебя не скроешь! — смеется Маша. — Но одной тебе эту сумму не потянуть…
— А я буду не одна. Маша приятно удивлена.
— Я его знаю?
— Нет.
— Женька! Ты прямо стала роковой женщиной. Женщина-вамп, так это называлось в двадцатых годах…
— А твои дела как?
— Всяко-разно, — смешно окает Маша. — Подробности письмом.
— Но при встрече-то я узнаю?
— Тебе я все расскажу первой!
Без двух минут десять она собирает папки и идет на доклад к президенту.
— Точность — вежливость королей! — Он выходит из-за стола и целует ей руку.
— У нас такая ответственная встреча? — Она слегка ошеломлена его знаками внимания.
— М-да. — Он садится в кресло и несколько секунд задумчиво смотрит на нее. — Действительно, это может сбить с толку. Обычный рабочий день, а между тем — необычный… Женя, у меня внутри все поет! Известная шведская фирма сделала нам заказ на строительство объекта стоимостью восемьсот тысяч долларов. Я о таком мог только мечтать. Заказ как с неба упал!
— Тогда я вас прощаю, — улыбается Евгения, — а то бог знает что подумала!
— Это вы принесли нам удачу! — потирает руки шеф.
— Может, в новом свете другие объекты вас уже не волнуют? — нарочито безразлично спрашивает она.
— Волнуют, еще как волнуют! Работаем и не отвлекаемся на глупости! — строго говорит он.
Не успевает Евгения вернуться в кабинет, как ей звонит…
Надя!
— Женька! — возбужденно говорит она. — Если б ты только знала, Женька!
— Ваня чувствует себя хорошо, — холодно замечает в ответ на ее восторги референт президента.
— Ты становишься похожей на благочестивую матрону, окруженную кучей детей и не помышляющую о грехе.
— Володька тебя искал, — бормочет Евгения, удивленная собственным менторством. Неужели она дожила до того, что может читать мораль подруге?
Хотя бы поинтересовалась, как у нее дела, а не тыкала в нос якобы брошенным ребенком. Неужели у Лопухиной так плохи дела, что уровень ее стервозности резко скакнул вверх?
— Надя, прости меня. Сама не знаю, что на меня нашло! Расскажи, как у тебя дела? Или по телефону сказать не можешь?
— Почему не могу? Могу. Я сегодня дома. Лежу, прихожу в себя. Все знают, что из института я увольняюсь, потому могу на работу и не приходить. Ванька не слишком тебе досаждал?
— Нет. Он хороший парень.
— Он тебя тоже любит. Думает, что ты — его родная тетя.
— Ну и пусть думает. Я постараюсь соответствовать… Где ты была?
— На море. Я сказала моему новому знакомому, что подруга вернулась с моря, а мне съездить так и не удалось. Он и предложил исправить эту ошибку. Ночное море — изумительная картина. Мы не спали всю ночь. И плавали в лунной дорожке.
Евгения ошарашенно молчит.
— Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Он предложил мне выйти за него замуж.
— А ты?
— Он пока женат. Я сказала, если он успеет оформить все до субботы, ему и карты в руки!
На мгновение у Евгении мелькает мысль: не Эдик ли Надин таинственный новый знакомый? Но она отбрасывает ее как совершенно нелепую. Как же тогда быть с той, которую он приручил?
— Ты мне не скажешь, кто это? — спрашивает она у Нади.
— Потерпи… Если до субботы ему удастся на мне жениться, ты его увидишь. Не удастся — зачем тогда тебе и знать?
— Надь, а почему ты решила поступить именно так? Разве можно в таких делах полагаться на волю случая? Все-таки жизнь не рулетка.
Фу, без морали у нее сегодня никак не получается! Даже слова на ум идут не простые, сердечные, а все какие-то бумажные, поучительные. Чужую беду — руками разведу, а своей ума не найду! Нет, не то. Ей хочется для Нади лучшей доли. Хочется уберечь от собственных ошибок…
— Я чувствую, что он — мой. Вот пусть заодно и пройдет испытание. Добьется — значит, я в нем не ошиблась. Не получится — значит, не судьба! Другого я не хочу. Опять месяцами тайком встречаться, прятаться? С ним я этого не хочу! Пусть рулетка. И на кону жизнь. Проиграть страшно, но зато, если выиграешь, награда будет достойной…
— Счастья тебе, — говорит Евгения.
— Спасибо. — Голос Нади слегка подрагивает; как бы она ни храбрилась, ей явно не по себе.
— Что бы ни случилось — я с тобой!
— Я знаю, — говорит Надежда тихо.
В конце дня Евгения чувствует себя так, будто ей в голову, по выражению Аристова, гвоздь забили. Куда бы она ни шла, что бы ни делала, он мешал ей сосредоточиться на чем-то другом, кроме Надиной проблемы.
Задумчивая, она села в машину к Виталию и даже не сразу заметила, что он не заводит машину, а изучает выражение ее лица.
— У тебя проблемы? — наконец спрашивает он.
— Надя замуж выходит.
— Ты говорила, — кивает он.
— Но пока не известно, за кого. Брови Виталия удивленно ползут вверх.
— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
— Попрошу без намеков! — сердится Евгения, но это помогает ей сбросить оцепенение и стать прежней деловой и энергичной Евгенией. — Таля, нам надо успеть: заехать к моей маме — повидаться с ней и с сыном, кое-что им отдать. Надо купить цветы Нине и к восемнадцати часам прибыть к ней на день рождения на улицу Гоголя.
— Успеем!
И действительно успевают, да так, что вообще приходят первыми из гостей.
Квартира у Аристовых четырехкомнатная. Толяну пришлось постараться, чтобы купить такую. Сначала они жили в однокомнатной малосемейке, потом получили двухкомнатную, которую через многоступенчатый обмен и доплаты превратили в нынешние хоромы. В квартире три лоджии, балкон — все отделано со вкусом, как говорится, по последнему слову.
Сейчас в квартире дверь приоткрыта, мол, гостям можно не звонить, а заходить запросто.
— Хозяева! — кричит с порога Евгения.
Выходит на ее зов Нина, раскрасневшаяся, хорошенькая, в кружевном белом фартуке.
— Женечка! — Именинница расцеловывается с ней и знакомится с Виталием.
С тем, что подарок куплен без него, Виталию приходится смириться, зато он не может не шикануть, покупая цветы — сорок прекрасных чайных роз. Столько лет сегодня имениннице. Польщенная Нина порывисто чмокает его в щеку. Евгения вручает ей миксер и тоже получает поцелуй.
На шум наконец является хозяин дома в смокинге и рубашке с бабочкой. Господи, Толян в смокинге! И без кожаных перчаток! Евгения невольно бросает взгляд на его руки — на правой лишь золотой перстень с печаткой, Толян купил его давно, с первой удачной сделки, и теперь носит как талисман.
Он знакомится с Виталием и, наверное, сильно прижимает его руку, потому что на лице гостя на мгновение появляется гримаса боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43