Чтобы оценить и то и другое, требуются зрелость и опыт.
Взяв бокал с вином, он поводил им перед лицом, наслаждаясь букетом.
– Я до сих пор не могу устоять перед хорошим вином. – Эрнесто отпил из бокала. – Так же, как не могу пропустить оперу Рихарда Вагнера.
– Музыка Вагнера мне всегда казалась тяжеловесной и скучной, она вгоняет в депрессию, – заметила Стефани.
– Правда? – удивился Эрнесто. – Вагнер? В депрессию? – Он нахмурил брови. – На меня он всегда действует бодряще. Он поднимает настроение, так же как, например, церковная месса.
– Боюсь, я не очень религиозна, – призналась Стефани.
– Но вы согласны, что в религии есть определенная польза? – спросил Эрнесто, поднося ко рту очередную ложку икры.
– Вы имеете в виду слова Карла Маркса? «Религия опиум народа»?
– О, Боже мой, нет, конечно, – он усмехнулся. – Я говорю о религии как о катализаторе. Разве не религия на протяжении многих веков вдохновляла лучших художников и композиторов? Рафаэль, Брамс, Микеланджело, Гендель, даже Дали. Скажите, мисс Уилльямс, – он вопросительно посмотрел на Стефани, – вы любите Дали?
– Ну… – медленно произнесла Стефани. – Я, в общем-то, никогда об этом не думала. Но мне кажется, у него была превосходная техника.
– Критики всегда бывают недовольны техническим совершенством, – ответил Эрнесто. – Это ужасно, если хотите знать мое мнение. Завтра мы летим в Милан. В «Ла Скала» поет Мирелла Френи – в опере «Мадам Баттерфляй». У нас своя ложа. Хотите полететь с нами?
Пульс Стефани учащенно забился, она почувствовала, что краснеет.
– Милан? – пробормотала она, внезапно вспомнив свой недавний визит к Губерову.
– Семейная ложа в «Ла Скала», – объяснил Эдуардо, – в Милане расценивается как знак принадлежности к самому высшему обществу, особенно если ложа находится в первом ярусе.
– Правда?
Эдуардо кивнул.
– Мама любит «Ла Скала», – продолжал он. – Может быть, потому, что у нее в Милане есть старый друг. Они всегда ходят в оперу вместе.
– Да? – единственное, что смогла выдавить из себя Стефани.
– Он бывший пианист.
Сердце у Стефани остановилось, как внезапно прекращается тиканье часового механизма бомбы. Когда оно застучало вновь, пульс стал частым и неритмичным.
– Кто же он? – заставила она себя спросить.
Эрнесто улыбнулся.
– Он вообще-то очень известный пианист. Его зовут Борис Губеров. Вы наверняка слышали о нем.
– Только имя, – Стефани быстро уткнулась в бокал с вином. Сейчас было слишком поздно сожалеть о своем визите к Губерову. И в то же время как ей хотелось увидеть Зару, Эрнесто и Губерова вместе! Один Бог знает, сколько полезного она может для себя почерпнуть, наблюдая эту встречу! Но одно она знала определенно: в этой компании она не осмелится показаться на глаза Губерову. Ее визит к нему был слишком драматичным: вряд ли он успел забыть ее. Старик может оказаться наблюдательным и провести связь между Моникой Уилльямс и Вирджинией Уэссон. Нет. Новый облик и другое имя могут оказаться недостаточным прикрытием. Вполне возможно, что он все равно ее узнает. Кроме того, она прекрасно сознавала, что он не станет скрывать свои наблюдения и тут же объявит, что она не та, за кого себя выдает. И сделает это с огромным удовольствием.
Эдуардо обратился к отцу:
– Конечно, если Моника захочет, мы могли бы с ней погулять по Капри, пока вы с мамой будете в Милане.
При этом он повернулся к Стефани, вопросительно подняв брови.
У Стефани от облегчения закружилась голова.
– Я никогда не была на Капри, – быстро заговорила она. – Как вы думаете, мне там понравится?
– На Капри всем нравится, – ответил Эрнесто.
– Гм… – Стефани изо всех сил пыталась показать, что она колеблется. – Капри звучит очень соблазнительно. Но, с другой стороны, о «Ла Скала» можно сказать то же самое. – Она откинулась на спинку стула и вздохнула. – Ну ладно. Погода отличная. А если еще море и солнце…
– Мы возьмем «Магнум». – Эдуардо был в восторге. – Отлично! Значит, решено!
Издалека послышался гул вертолета. Эрнесто воспринял его как сигнал: он отодвинул стул, встал и протянул руку Заре.
– Да-да, я слышу. – Вздохнув, она положила розу на стол. Затем, опершись на руку мужа, поднялась и, вопросительно глядя на сына, спросила: – Мы увидим тебя за ужином?
Эдуардо кивнул.
– Хорошо. – Повернувшись к Стефани, Зара слегка наклонила голову. – Мисс Уилльямс, – сказала она безо всякого выражения.
– До свидания, – вежливо попрощалась Стефани. – И огромное спасибо за обед. Он был великолепен.
Зара с отсутствующим видом кивнула, и оба они, все еще держась за руки, направились к вертолетной площадке. Там к ним присоединился полковник Валерио, и все трое, прикрыв ладонями глаза от солнца, стали смотреть в небо, наблюдая за вертолетом.
«Чего они ждут? – спросила себя Стефани. – Кого – или что – несет в себе этот вертолет?»
А затем грохот раздался прямо над их головами, и огромный «рейнджер» завис над ними, заслоняя солнце. Стефани выглянула из палатки и посмотрела вверх Металлическая стрекоза парила в ста футах от площадки.
Вздрогнув, проснулась Заза. Она огляделась по сторонам, моргнула и произнесла:
– Ох, я, должно быть, задремала…
Но больше уже ничего нельзя было расслышать. Хищной птицей вертолет сел на палубу своим металлическим подбрюшьем, распространяя вокруг волны теплого ветра. Палатка яростно рвалась на ветру, вода в бассейне покрылась рябью, плексигласовые ветрозащитные экраны дрожали в своих гнездах. Стефани пришлось зажмуриться. Раскрыв глаза, она увидела Зару, придерживающую рукой тюрбан.
Это было мастерское приземление: как говорится, пилот попал в десятку. Когда шасси коснулось перекладины огромной буквы «Н», нарисованной на палубе, завывание турбин пошло на убыль, шум мотора стал глуше, превращаясь в замирающий стон.
Полковник Валерио побежал к пассажирской двери. Из кабины кто-то передал ему красно-белый пластиковый контейнер, похожий на огромный термос. Одной рукой держа контейнер, полковник протянул другую руку маленькой женщине в белом халате. После этого все четверо быстро направились к лестнице и скрылись из виду.
Стефани посмотрела на Эдуардо.
– Это доктор Васильчикова, – сказала она задумчиво.
Эдуардо не потребовалось оборачиваться, чтобы посмотреть, кто прибыл с вертолетом. Он и так это знал.
– Да, – ответил он.
Стефани насупилась.
– Она привезла что-то похожее на термос. Что это?
– Лекарство.
– Для чего?
– Очень давно, – стал объяснять Эдуардо, – мои родители, путешествуя по Амазонке, заболели какой-то редкой болезнью. Неизлечимой.
– Неизлечимой?
Он кивнул.
– Да. Неизлечимой и смертельной. К счастью, с ними была доктор Васильчикова. Она приготовила им лекарство. Но дело в том, что, если они не будут получать его каждый день, они умрут. – Эдуардо тихо добавил: – Теперь ты знаешь, почему у нас здесь больница и процедурные комнаты.
– А лекарство надо обязательно привозить?
– Каждый день.
– Но… ведь у них наверняка есть запас этого лекарства!
Эдуардо покачал головой.
– Ты не поняла. Свежая порция лекарства изготовляется каждый день, и ее надо использовать в течение двенадцати часов, иначе лекарство теряет свою силу.
«Лекарство? – подумала Стефани. – Лекарство или эликсир вечной молодости?»
Но она решила не задавать Эдуардо вопросов на эту тему. Вместо этого она вздохнула:
– Ох!
– В чем дело?
– Мне надо выйти. Я сейчас вернусь. Сиди, не вставай.
Эдуардо, как истинный джентльмен, все-таки поднялся со стула и стоял, пока она не вышла из палатки. Удостоверившись, что он уже не видит ее, она ускорила шаг. Придерживаясь за золоченые перила, она стала спускаться по той же лестнице, по которой только что шли Зара, Эрнесто, доктор Васильчикова и полковник Валерио. С нижней палубы до нее долетали обрывки их разговора.
Она поспешила за ними, в душе благодаря Бога, что толстые ковры скрадывали звук ее шагов. Дойдя до нижней палубы, она увидела, что вся компания идет по коридору в направлении потока бриллиантового света, прорезанного радугами.
Она сразу же поняла, где находится источник этого раздробленного на множество лучей света. Наверняка это атриум: солнечный свет, отражаясь в хрустальных колоннах, разбивался на множество мелких слепящих лучей. Заметив, что полковник Валерио оглянулся, она нырнула за выступ и «влипла» в стену.
Сосчитав до пятнадцати, она выглянула из своего укрытия. Сейчас все четверо спускались по ступеням атриума. Впереди шла Васильчикова, а замыкал шествие полковник Валерио, державший в руке привезенный контейнер.
Подождав, пока исчезнет из виду голова Валерио, Стефани быстро направилась за ними. «Только бы никто не встретился» , – думала она, ускоряя шаги, пока не добралась до залитого светом атриума.
Тут она замедлила шаги и оглянулась, внимательно обведя глазами пространство вокруг себя.
Она никого не заметила. Только снизу доносился удаляющийся звук голосов. Надо двигаться быстрее, иначе она потеряет их из виду.
Стефани поспешила за ними по толстому ковру ступеней. Достигнув нижней палубы, она опять остановилась и осмотрелась. Никого. Место показалось ей знакомым. Здесь она уже была с Эдуардо.
В конце короткого коридора она увидела двери со стеклянными вставками.
Это был вход в больничное отделение.
Стефани засомневалась. Если она правильно помнила, в больничное отделение был только один вход. Во всяком случае, так ей показалось. Вероятно, были и другие входы и выходы – может быть, через секретную лабораторию доктора Васильчиковой.
Сердце у Стефани бешено колотилось, все болело от нервного напряжения.
Ну что, рискнуть? Войти и посмотреть, что же они там делают? А если обнаружится, что гостья шпионит за хозяевами? Что тогда? Ладно, решила Стефани, не будем задавать себе лишних вопросов. И все-таки она не удержалась и взглянула на лестницу, усилием воли подавив в себе желание взлететь по ней обратно наверх. Затем она перевела взгляд на двери. Сквозь стеклянные вставки было видно, что с той стороны больничного отделения к дверям кто-то приближается.
Кто-то выходил из больницы! Сейчас ее увидят – или, может быть, уже увидели?
Она молниеносно отпрянула, спрятавшись за ближайшей к ней искрящейся светом колонной. Чувствуя, как взмокли ладони, как дрожат пальцы, она задержала дыхание. Заметят ли ее? Или ее спрячет от постороннего взгляда прозрачная слепящая колонна?
Ничего… ничего… – а затем двери раскрылись, потом захлопнулись, и мгновение спустя она увидела…
Полковник Валерио! Пройдя так близко от Стефани, что, протяни она из-за колонны руку, она могла бы похлопать его по плечу, Валерио направился к лестнице. Он наверняка ее заметил! Почувствовал ее присутствие!
Но полковник, прямой как шомпол, стал подниматься по лестнице.
Как только полковник исчез, она на цыпочках прошла по коридору к двери и снова замерла, прижавшись к стене. Затем осторожно заглянула в коридор через одну из стеклянных вставок.
Путь был свободен ? Возможно ли это? Да, насколько она могла видеть, в коридоре никого не было.
Она глубоко вздохнула, тихонько толкнула половинку двери, просунула голову в коридор и огляделась. Невероятно! Можно идти дальше!
Она на цыпочках прокралась в коридор, придержав рукой дверь, чтобы не шуметь. До нее донеслись голоса. Стефани словно магнитом тянуло к этой двери, за которой шел разговор. Она заглянула в щель между петлями.
Зара и Эрнесто стояли около двери, ведущей в процедурную, а Васильчикова, склонившись над компьютером, нажимала какие-то кнопки. Красно-белый контейнер стоял рядом с ней. По мере того как пальцы с ярко-красными ногтями нажимали клавиши, один за другим загорались двадцатисемидюймовые экраны мониторов, три ряда по шесть, всего восемнадцать. Каждый под разным углом показывал одно и то же.
Что это? Процедурная? Картинная галерея?
Стефани вперилась в экраны. Восемнадцать видов одного и того же: обтекаемого монохромного кокона. Мягко мерцающие лужицы света. Бежевый бесшовный ковер. Два серых кожаных кресла, слегка отличавшиеся друг от друга формой, – каждое из них было, видимо предназначено для определенного человека. В оформлении комнаты чувствовался безупречный вкус: твердые поверхности, грубые материалы – лак, кожа, бронза, сталь – все это было подобрано так, что порождало почти восточную безмятежность, обволакивало покоем. На обитых бежевой тканью стенах висели картины, украсившие бы любой музей современного искусства.
Как ни странно, не эти трое, но именно телевизионные картинки заворожили Стефани, удерживая ее внимание. Может быть, подумала она, это потому, что подсознание использовало ее профессиональные навыки: привычное свечение мониторов действовало успокаивающе, гасило страх?
Раздался голос Васильчиковой. Стефани, оторвавшись от экранов, переключилась на маленькую докторшу. Та говорила что-то по-немецки, а может, по-испански, Стефани не могла точно разобрать. Она увидела, что Эрнесто, повернувшись к ней, пробормотал что-то в ответ, а затем раздалось мягкое глиссандо смеха – это смеялась Зара.
С торжественностью пианиста, берущего последний аккорд, Васильчикова нажала клавишу и взялась за ручку контейнера. Оставив мониторы включенными, она подошла к двери, перед которой стояли Зара с Эрнесто, и, вытащив из нагрудного кармашка пластиковую карточку, вставила ее в узкую щель около двери. Зазвучали какие-то электронные гудки и сигналы, мигнул желтый свет, затем зеленый, и дверь отъехала в сторону.
Доктор Васильчикова подождала, пока карточка вылезет из щели обратно, и убрала ее в карман. Затем она прошла вперед, переступив порог двери своими тонкими птичьими ногами. Стефани посмотрела на мониторы. Видимо, дверь вела не в то помещение, в котором были установлены камеры. Стефани опять посмотрела на дверь. Зара, стянув свой серебряный тюрбан, встряхнула светлыми волосами цвета меда Эрнесто взял ее за руку, помог пройти в дверь и сам проследовал за ней. К удивлению Стефани, дверь за ними почему-то не закрылась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66