Стоявшая за дверью женщина держала в руке свечу.
– Жослин, – зашептала Жизель, – что тебе надо в такой ранний час?
– Тсс… Они спят?
– Откуда ты о них знаешь? – удивилась Жизель.
– Все очень просто: вчера я видела, как двое детей поднимались по лестнице, но, судя по шагам, их было гораздо больше. И еще им приносили обед.
В мерцающем свете свечи Элен разглядела необычайно красивую женщину: высокую стройную блондинку с роскошным телом, которое просвечивало сквозь голубой шифоновый пеньюар.
– Впусти меня, Жизель, – упрашивала она. – Я только на минуту.
Жизель сердито покачала головой.
– Хорошо, хорошо, я тебе все объясню. – Жослин осторожно огляделась и зашептала: – Мы можем получить за них кучу денег.
– Денег? – взвизгнула Жизель.
– Тсс… Ты же их разбудишь! Просто дай мне на них посмотреть. Потом ты все узнаешь.
Жизель уперла руки в бока.
– Нет, объясняйся прямо сейчас.
– Ну хорошо. Меня сегодня посетил один из моих давних клиентов, штандартенфюрер…
– Знаю, знаю, такой лысый…
– Так вот, он сказал мне, что по всему Парижу ищут четверых детей.
– Четверых детей?
Элен почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки. Рядом вздрогнул Эдмонд.
– Да, четверых. Старшие, мальчик и девочка, еще один ребенок лет семи-восьми и с ними малютка. Они убийцы.
– Убийцы? – рассмеялась Жизель. – Эти маленькие ангелочки?
– Не будь дурой, – оборвала ее Жослин. – Они действительно убийцы. Вчера они застрелили боша. Их было двое, но один остался в живых и рассказал, что произошло. И сейчас за их поимку назначена награда.
– И сколько? – В глазах Жизель вспыхнул алчный огонь.
– Полмиллиона франков, – помолчав, сказала Жослин.
– Полмилл… – Жизель чуть не задохнулась. – Боже, это же целое состояние!
– И половина этой суммы будет твоя, – быстро добавила Жослин. – Только подумай, четверть миллиона франков за каждого! Мы сможем купить себе три и даже четыре платья от лучших кутюрье… Так ты меня впустишь?
Жизель все еще колебалась:
– Но мадам Чанг…
– Мадам Чанг никогда ничего не узнает, поверь мне. Я сама все организую.
– Но…
– Никаких «но». – Жослин обезоруживающе улыбнулась и нежно провела тонким пальчиком по щеке Жизель. – И кроме того, моя дорогая, я ведь вижу, как ты на меня смотришь. Я уверена, что ты любишь мужчин, а предпочитаешь женщин. – Улыбка Жослин стала шире. – Что ж, иногда мне самой нравятся женщины. Возможно, я даже приглашу тебя к себе.
Голос Жизель перешел на шепот:
– Пригласишь к себе в комнату?..
Жослин кивнула и картинно распахнула пеньюар: ее груди были такой совершенной формы, какая бывает только у греческих статуй. Жизель восхищенно ахнула.
– Я позволю тебе делать со мной все, что ты захочешь, – весело продолжала Жослин и, помолчав, добавила: – Я даже раздвину для тебя ноги.
Дрожащими руками Жизель распахнула дверь и пропустила искусительницу.
– Входи, – прошептала она.
Эдмонд толкнул Элен, и оба тотчас закрыли глаза и дружно засопели. Женщины приблизились к ним и, подняв свечу, осветили их лица.
– Они очень подходят под описание, – шепотом сообщила Жослин. – Я просто уверена, что это они.
Затем Элен услышала, как женщины направились к двери.
– Жослин… – начала Жизель дрожащим голосом.
– Да?
– Я хочу к тебе. Прямо сейчас.
Жослин с удивлением посмотрела на нее, но тут же, улыбнувшись, заключила ее в свои объятия и звучно поцеловала в губы.
– Ну что ж, идем, – согласилась она, – но тебе надо поскорее вернуться обратно и присмотреть за, ними, чтобы не сбежали. К тому же мне надо хорошенько выспаться. Первое, что я сделаю утром, – пойду и поговорю со штандартенфюрером. – Она передернула плечами. – Он, конечно же, будет настаивать, чтобы я позавтракала с ним в этом ужасном кафе на Елисейских полях.
Дверь со щелчком закрылась, и комната снова погрузилась в темноту. Элен ждала, что в замке повернется ключ, но Жизель в спешке, должно быть, совсем забыла об этом.
Выждав, когда стихнет звук шагов в коридоре, Эдмонд резко сел на импровизированной кровати,
– Просыпайся, Катрин, – строго приказал он. – Давайте одеваться.
– Полмиллиона франков! – воскликнула Элен. – Представляете, какое богатство! Во всем мире не наберется столько денег.
– Поторапливайся! – скомандовал Эдмонд тоном, не допускающим возражений.
Он уже был на ногах и на цыпочках двигался к ночному столику Жизель. Элен услышала, как он пошарил в темноте, затем чиркнула спичка, вспыхнуло и погасло пламя. К этому времени она уже растолкала Катрин.
Глава 5
В аллее было темно, и они несколько раз падали, поскользнувшись на предательском льду. Уличные фонари не горели: электричество в Париже давали вечером только на полчаса.
Элен, дрожа от холода, натянула воротник своего зимнего пальто до самого подбородка. Она была без шапки, и у нее замерзли уши.
Рядом с ней в гробовом молчании еле тащилась Катрин. У нее на руках был маленький тихий комочек – Мари. Вот уж для кого холод может быть смертельно опасным!
Но еще опаснее – быть пойманным на улице после комендантского часа. Каждого француза, схваченного ночью, приводили в комендатуру, и случалось одно из двух: если им везло и ночь была спокойной, то их заставляли всю ночь чистить солдатские сапоги. Если же накануне участниками Сопротивления был убит какой-нибудь немец, то нарушителей расстреливала специальная команда.
Вчера Эдмонд убил боша, и Элен с тяжелым сердцем думала о том невинном французе, который расплатится за это убийство своей жизнью. В том, что эта расплата неминуема, Элен ни капли не сомневалась: боши всегда точно исполняли свои угрозы.
Но один из главных человеческих инстинктов – инстинкт самосохранения, а не самопожертвования; именно поэтому сейчас сознательно и подсознательно они боролись за свою жизнь. Цель их была предельно ясной: как можно скорее выбраться из Парижа. Они должны выполнить мамин завет и добраться до Сен-Назера, чтобы найти приют под гостеприимной крышей дома тети Жанин.
Сен-Назер! Это так далеко! Элен никогда не ездила дальше Рамбуйе.
– У нас ведь совсем нет денег, – вдруг сказала она вслух. – Как же мы уедем из Парижа?
– Деньги у нас есть, – тихо отозвался Эдмонд.
– Есть? – удивилась Катрин.
– Да, – ответил Эдмонд. – У нас есть мамино обручальное кольцо и куча франков. Больше двух тысяч.
– Две тысячи франков? – прошептала Катрин. – Где ты их взял? – подозрительно спросила она.
– У Жизели, конечно, где же еще.
– Но… но ведь это воровство! – ахнула Катрин. Эдмонд даже не удостоил ее ответом. Элен представила, как он в темноте пожимает плечами.
– Ну и правильно! – выступила она в защиту брата. – Жизель – просто чудовище. Она заслуживает, чтобы ее обокрали. Она хотела продать нас бошам.
– Но воровать…
Эдмонд резко оборвал сестру:
– А чего же ты хочешь? Остаться в Париже, чтобы тебя поймали? Или повторить то, что они с тобой сделали? Ты этого хочешь?
От слов брата Катрин, как от пощечины, сразу сникла и замолчала, а спустя мгновение горько заплакала.
– Прости, – тут же бросился к сестре Эдмонд. – Я не хотел тебя обидеть. Тебе досталось больше, чем нам, и все-таки, если мы хотим добраться до Сен-Назера, без денег не обойтись. Нам даже этих не хватит, поверь мне.
Глава 6
Прошло уже несколько дней, как они покинули Париж. Эдмонд нанял велотаксиста, чтобы он вывез их из города, но опасность все еще не миновала.
Сейчас дети пробирались грязными тропинками, протоптанными через поля. Так им удавалось не только избегать потока немецких машин, но и обходить расположенные вдоль дорог деревни.
Подошла очередь Эдмонда нести Мари, и он, перекинув сестренку через плечо, что-то тихо напевал, чтобы ее развлечь.
Внезапно Элен остановилась.
– Мне надо! – заявила она твердо.
– Хорошо, – кивнул Эдмонд, – отдохнем минут пять, и снова в путь.
– Слава Богу, – обрадовалась Катрин. – А то у меня уже ноги отваливаются.
Засунув руки в карманы пальто, Элен смотрела на бесконечные заснеженные поля и далекие деревни. Где-то впереди, у самого горизонта, виднелись два одинаковых шпиля.
– Эй… там что-то виднеется, – сказала она.
Эдмонд присмотрелся.
– Похоже на церковь или на что-то в этом роде, – хмыкнул он.
– Это, наверное, Шартр, – оживилась Катрин. – Мишель говорила, что из Абли виден собор, а мы только что миновали Абли.
Эдмонд задумчиво кивнул:
– Пожалуй что так. Насколько я знаю, здесь нет другого собора.
– Надеюсь, что до Сен-Назера не так далеко, как до Шартра, – буркнула Элен. – Я просто не выдержу.
Эдмонд слабо улыбнулся сестре. Внезапно ее осенило:
– А может, нам добраться туда поездом?
– Не получится. Нужен специальный пропуск и деньги на билет. Ни того ни другого у нас нет, я все отдал велотаксисту.
– А как же мамино кольцо? – вспомнила Элен. – Разве мы не можем расплатиться им?
– Мне бы не хотелось его трогать, – похлопал себя по карману Эдмонд. – Это единственная вещь, которая у нас осталась от мамы. Это как… фамильная реликвия.
– А ты не мог бы украсть еще денег? – простодушно спросила сестра.
– Запомни, Элен, – рассудительно произнес брат. – Воровство есть воровство, и не имеет значения, по какой причине ты это делаешь. Это плохо, и ничто не может оправдать твой поступок.
– Но если это плохо, то почему… – начала было Элен, схватив брата за руку.
Потому что у меня не было выбора, – ответил он. – Помнишь, мама сказала, что Господь простит нам все, что бы мы ни сделали. И все равно это не оправдывает меня. Что плохо, то плохо. А в общем, пять минут прошли! – хлопнул в ладони Эдмонд. – Пора двигаться дальше.
– Уже? – простонала Катрин.
– Уже! – твердо ответил Эдмонд. – Нам еще идти и идти.
Не прошли они и десяти метров, как Катрин пронзительно вскрикнула. Вздрогнув, Эдмонд и Элен резко обернулись. Сестра, скорчившись от боли, растирала левую лодыжку. Эдмонд передал Мари Элен и легонько похлопал Катрин по спине.
– В чем дело? – с тревогой спросил он.
– Моя нога, – простонала девушка. – Я подвернула ногу на этих колдобинах.
Эдмонд встал на колени и осторожно пощупал ее ногу, затем взял сестру под мышки и выпрямил ее.
– Как, идти сможешь? – спросил он.
Сделав несколько осторожных шажков, Катрин кивнула.
Эдмонд задумчиво оглядел поля, остановил свой взгляд на видневшейся вдали дороге.
– Нам надо выйти на дорогу, – сказал он наконец. – Тебе будет гораздо легче идти.
– На дорогу? – удивилась Катрин. – Но это же опасно!
– С твоим растяжением связок тебе не пройти по этим ухабам. И потом я сомневаюсь, что кто-нибудь нас здесь ищет. Не могут же боши из-за нас прочесать всю Францию. Не такие уж мы важные птицы.
Катрин согласно кивнула: пожалуй, в словах брата был здравый смысл.
Даже несмотря на то что сейчас под ногами у них был асфальт, двигались они еле-еле. Катрин заметно хромала; правда, она ни разу не попросила о передышке, и то хорошо. Ведь им пора подыскивать место для ночлега.
Спустя какое-то время вдали вдруг послышалось урчание мотора.
Элен вопросительно взглянула на Эдмонда и кивнула на придорожную канаву:
– Может, нам…
– Не стоит. Но на всякий случай ваши имена – Сара и Дени, а мое – Жак. Мы живем в Абли и идем в Шартр навещать заболевшую бабушку. Поняли?
Сестры дружно кивнули.
Меньше чем через минуту со стороны Абли к ним приблизилась большая черная машина. Пухлый розовощекий бош в полевой форме, опустив боковое стекло, поманил их пальцем.
Элен вопросительно посмотрела на Эдмонда. Он кивнул, и они все направились к машине.
– Куда путь держите? – поинтересовался шофер на весьма приличном французском.
– Наша бабушка заболела, – печально склонила голову Катрин. – Вот идем ее навещать.
Рот шофера растянулся в улыбке, когда он задержал свой взгляд на девушке.
– Где она живет? – спросил он.
– В Шартре, – махнула рукой в сторону видневшихся вдали шпилей Катрин.
– С такой вывихнутой ногой, – он лукаво подмигнул, – вам придется долго добираться до Шартра. – Внезапно его улыбка стала шире. – Знаете что? Я вас туда подвезу. – Бош наклонился к противоположной дверце и распахнул ее. – Залезай, – сказал он.
Это был скорее приказ, чем приглашение. Катрин не сдвинулась с места.
– А как же мой брат и сестры? – спросила она.
– Пусть сядут сзади.
Элен снова вопросительно посмотрела на Эдмонда. Он задумчиво кивнул и взялся за ручку задней дверцы.
Элен с интересом рассматривала салон. Для нее все было внове: никогда раньше она не ездила в машине. От мягких и упругих сидений приятно пахло кожей, блестел щиток полированного дерева…
Немец плавно тронул машину и вновь с интересом взглянул на Катрин. Та не скрывала своего отвращения к бошу: уперевшись лбом в стекло, она смотрела на проплывавший за окном безжизненный пейзаж.
– Как тебя зовут? – наконец нарушил он тишину.
– Сара, – тихо ответила Катрин, даже не взглянув на него.
– А меня Курт, – сказал он. – Я родом из Рейнланда. Там есть такой город – Коблец. А ты где живешь?
– В Абли.
Терзаемая любопытством, Элен тем. временем потрогала лежавший рядом сверток: бумага зашуршала.
– Что здесь? – громко спросила она.
Шофер посмотрел на Элен через зеркало заднего вида.
– Газеты. Я каждый день езжу в Париж и забираю газеты для генштаба в Шартре.
Элен быстро отдернула руку, словно в газетах притаилась змея. Это движение не осталось незамеченным.
– Можете посмотреть, – предложил бош. – Времени полно – до Шартра больше двадцати километров.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Элен.
Немец сделал вид, что не слышит, и, пошарив рядом с собой на сиденье и взяв сложенную газету, через плечо протянул ее девочке.
– Возьми, у меня есть свой экземпляр.
Элен ничего не оставалось делать, как, буркнув себе под нос «спасибо», взять протянутую газету. Она тут же передала ее Эдмонду. Брат нехотя развернул и вдруг, резко положив ее на колени, озабоченно уставился в окно.
Пораженная его реакцией, Элен решила выяснить, что его так смутило. В глаза ей бросился заголовок: «Горе матери». Далее мелким шрифтом было напечатано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33