Не дав себе труда раздеться, Керт рывком раздвинул ее ягодицы, врезался в задний проход, хрипло бормоча непристойности.
Кристин извивалась под ним и сжимала кулаки, беспомощно била по постели, издавая стоны, полные боли и наслаждения, еще сильнее возбуждавшие Керта.
– О, Харм… почему ты делаешь это со мной? – рыдала она в подушку. – О-о-о…
Он закончил быстрыми короткими толчками, большие руки с силой впились в хрупкие плечи девушки. Она знала, что утром будет вся в синяках, но была готова к худшему.
Кристина налила ему виски из принесенной с собой бутылки и поднесла покорно, словно рабыня. Пока Керт пил, она гладила его мускулистые ляжки, благоговейно глядя на расслабленный пенис, только что бывший в ней.
Потом она начала говорить, застенчиво, страстно, дразня, обольщая, притворяясь, что охвачена страхом и восхищением, словно подзадоривая его не медлить, не останавливаться, а подавить болью, еще более ошеломляющей, которая убьет наслаждение и заставит ее молить о пощаде.
Через несколько минут Керт снова был готов взять ее: напряженный пенис вызывающе поднялся, возбужденный ее словами и искусной игрой пальцев. Взбешенный ее властью над ним, Керт бросил ее на постель, прикусил зубами ее грудь; жесткие пальцы впивались в нежную кожу бедер и промежности.
– О, Харм, – умоляюще стонала Кристина. – Больно… больно… не надо… пожалуйста, не надо…
Она вся дрожала под безжалостными ласками; дурманящий запах ее плоти наполнял ноздри Хармона, сильные руки ласкали разгоряченное тело. Она билась и извивалась под ним, прижатая тяжелым телом кричала и плакала, но в голосе торжествовали призывные, дразнящие звуки, а дрожь была дрожью экстаза. Беспощадные пальцы выворачивали, щипали, терзали промежность, приближались к клитору. Когда Керт с бешенством швырнул ее на спину и впился зубами в розовую, нежную, влажную плоть, в ее тревожных стонах слышалось торжество.
– Нет… не там… Харм, пожалуйста… умоляю.
Она почувствовала, как он лижет языком ее кровь. Молящие интонации сменились восторженно-пронзительными. Керт грубо всадил в нее пенис, и Кристин вновь почти мгновенно привела его к оргазму уверенными волнообразными движениями чресел. Керт бессильно рухнул на нее, мгновенно выдохшись.
Тело Кристин, истерзанное, потное, было покрыто красно-фиолетовыми пятнами. Завтра показаться на улице будет нельзя. Но боли она не чувствовала, в эти минуты она не испытывала ничего, кроме злого торжества своей победы. Она знала, что смогла подчинить его волю своей.
Кристин не давала передышки Керту: она применяла все известные ей приемы обольщения, чтобы заставить Керта взять ее еще дважды в эту ночь.
Они расстались в три часа утра. Кристин настояла на том, что возьмет такси и вернется домой в одиночестве. Поцеловав Керта на прощанье, она обещала позвонить.
И сдержала слово.
Глава XXV
Фрэнк Маккенна сидел в кресле для посетителей в кабинете Хармона Керта и глядел в окно, на серые стены студии. Он не думал вновь оказаться здесь – прошло больше года с тех пор, как Керт, поблагодарив Фрэнка за хлопоты и обстоятельный доклад о состоянии здоровья Энни, пожал ему руку и попрощался.
Но теперь Керт без всяких объяснений вновь попросил Фрэнка прийти и молча сидел, время от времени поднося к губам чашку с кофе.
– Вы, конечно, хотите знать, почему я просил вас прийти, – начал он. – Ведь наша подопечная давно выписалась из больницы, и все мы, конечно, рады ее чудесному исцелению.
Фрэнк, не отвечая, вежливо слушал Керта.
– Честно говоря, ничего срочного, – продолжал Керт, – мной владеет, скажем так, что-то вроде любопытства. Я знаю, вы в хороших отношениях с Дэймоном и с самой Энни, если верить донесениям моих шпионов. Просто захотелось узнать, как она теперь поживает.
Выражение лица Фрэнка не изменилось. Он спрашивал себя, что на самом деле нужно Керту, ведь он наверняка хорошо обо всем осведомлен и без его, Фрэнка, информации.
– Видите ли, сэр, – начал он.
– Просто Харм.
– Конечно. – Фрэнк откашлялся.
– Дэймон и Энни вполне здоровы, насколько мне известно. Очень взволнованы – не терпится приступить к съемкам, но обеспокоены определенными затруднениями…
– Понятно.
К удивлению Фрэнка, Керт неожиданно с раздражением впечатал кулак в крышку стола.
– Знаете, Фрэнк, Голливуд иногда может показаться омерзительным местом! Не успели мы узнать прекрасную новость о том, что Энни будет играть главную роль в новом фильме Дэймона, как эти милые финансисты, от которых мы все зависим, начинают морочить нас сказками и затевать всякие проволочки по поводу «Плодородного полумесяца».
Он раздраженно вздохнул.
– В последнее время нам зачастую приходится иметь дело с банкирами, ничего не понимающими в кинопроизводстве. Финансовые учреждения сейчас в руках нефтяных компаний, а они заботятся лишь о прибылях. Конечно, они не хотят просто так терпеть убытки, попробуй им слово хоть сказать! А работы Дэймона достаточно нетрадиционны – это им и без всяких объяснений понятно. Я день и ночь работаю, чтобы устранить трудности и запустить фильм в производство. Но это медленный процесс.
Керт глубокомысленно нахмурился, но тут же просветлел.
– Но вы сказали, что они держатся! Это самое главное, Фрэнк. Нельзя позволить этим проблемам сломать нас, надо выстоять! А как сейчас здоровье Энни? Что она делает?
Фрэнк увидел, как сузились глаза собеседника, пока он подыскивал нужные слова.
– Она кажется выздоравливающей, – сказал наконец Фрэнк. – Правда, она очень похудела, но набирается сил. По-видимому, лечение…
– Что ж, она мужественная девушка, – прервал его Керт. – Мы всегда знали это. Не удивлен, что она так боролась за жизнь после того, что произошло. Совсем не удивлен. Ну, а как Дэймон?
– Раздражен, – пожал плечами Фрэнк. – Ему не терпится поскорее начать работу.
– Ничего не поделаешь, – мрачно кивнул Керт. – Но всем нам приходится смиряться. Подобные паузы неизбежны, и Дэймону это хорошо известно. Уверен, все это будет продолжаться недолго.
– Надеюсь, что так.
Керт продолжал задумчиво кивать. Он намеренно избегал упоминания о Марго Свифт, которая на прошлой неделе рассказывала совершенно иную историю. Он знал, что Энни почти потеряла уверенность в себе, а Рис пьет все больше и становится все более раздражительным и неуравновешенным – очевидное противодействие съемкам «Плодородного полумесяца» действует на него разрушительно.
В намерении Керта, естественно, не входило показывать, как многое знает он о жизни Риса. Но он был настороже и продолжал внимательно наблюдать за собеседником.
– Знаете, Фрэнк, – заговорщически начал он. – Я прекрасно отношусь к Энни. Конечно, вы встретились с ней впервые по моей просьбе; не знаю, насколько близко вы знакомы с ней теперь…
Единственным ответом был вежливый взгляд Фрэнка.
– Но я всегда говорю, – продолжал Керт, – что если кто-то в этом бизнесе смог выжить и вернуться, так это Энни. Я знал, что, если все обойдется, Дэймон непременно даст ей роль в своем следующем фильме. Он умеет высветить совершенно уникальные стороны ее таланта и характера. Напряженность, сексуальность…
Улыбка скривила его губы.
– Конечно, – я видел это в ней еще несколько лет назад. Энни и я хорошо знали друг друга, если можно так выразиться. Совсем еще девочка и такая актриса! – Он тихо рассмеялся. – Наверное, я не должен этого рассказывать, Фрэнк, но это редкое сочетание ума, воли и чувственности… просто неотразимы. Поверьте, она так же хороша в постели, как и на экране.
В глазах Фрэнка было нескрываемое презрение. Заметив это, Керт беспомощно улыбнулся.
– Ничего не могу с собой поделать. – Сам корю себя за неуместную болтливость, – сказал он. – Все это было давным-давно, древняя история, но вспоминаю я о ней часто. Энни тогда приехала сюда, чтобы пробоваться на роль в картине «Трое едины». Мы поехали ко мне обсудить детали. Честно говоря, она была очень естественна, раскована и нежна. Не скрою, я терзался угрызениями совести – я человек семейный и люблю жену, как вы знаете, да и не в моих правилах трахать старлеток, но тут было просто невозможно устоять. – Ностальгия и восхищение светились во взгляде Керта. – Никогда не видел ничего более свежего, прекрасного и непосредственного, чем эта молодая женщина, – вздохнул он. – Она оказалась изумительной любовницей. Так умна, так изобретательна… настоящая блудница под этой маской строгости. Нам было хорошо вместе. Но она просто не подходила для роли в фильме, и я отдал ее кому-то другому, хотя посоветовал не сдаваться… и Энни, несомненно, меня послушалась. Когда она вернулась, чтобы сыграть Лайну, казалось, произошло чудо. Такая сдержанная, дисциплинированная, зрелая актриса, несмотря на юный возраст. Я был так горд, так рад за нее. Глаза его неожиданно затуманились.
– Подумать, такое роскошное лицо и тело изуродовано этой ужасной аварией, – печально размышлял Керт. – Какое несчастье! Я много думал об Эрике Шейне и о том, какую роль он сыграл во всем этом. Конечно, они были близки. Между двумя такими натурами это неизбежно. Но, думаю, мы никогда не узнаем правды. Возможно, никто не узнает. Подозреваю, Энни не смогла справиться с ситуацией, в которую попала. Голливуд – это такие джунгли…
Он по-отцовски мудро взглянул на Фрэнка.
– Я давно живу в этом городе. И имею дело с сотнями актрис, а среди них были просто блестящие. Они – совершенно особенные существа, живут страстями такой силы, что мы на их месте давно бы сгорели в этом огне. Во всем этом есть нечто самоубийственное. Они хотят всего сразу, не могут ждать, не желают держать в узде свои инстинкты, им требуется, видите ли, быть самими собой, как говорят в наше время молодые люди.
Он опять вздохнул, рассеянно оглядывая призы, расставленные на полке.
– Конечно, я подозревал, что Энни, может быть, и не очень разборчива в средствах, поэтому был не слишком удивлен, когда начались все эти слухи насчет того… ну, то есть, поведения Энни во время «Полуночного часа». Естественно, студия делала все возможное, чтобы замять эти сплетни, увы, – безуспешно. Может, это характер Лайны так повлиял на Энни. Мне больно об этом говорить, но я слышал, она вела себя как похотливая кошка во время съемок. Конечно, подобное поведение к добру не приводит. Но я был просто потрясен, когда узнал об аварии.
Керт широко улыбнулся.
– Но самое главное то, что Энни смогла выжить и вернуться! Студия была на ее стороне в самые худшие дни, и вот теперь Энни вновь на ногах. Несмотря ни на что, я убежден: перед ней – большое будущее. Надеюсь, она тоже в это верит. Может, вы сумели бы поддержать ее, ободрить, как Дэймон, убедить ее по-прежнему не сдаваться, идти сквозь тернии к звездам в работе и в жизни.
Фрэнк молча кивнул, но потом, собравшись с силами, сказал:
– Думаю, если бы съемки начались, это стало бы главным средством…
Керт поднял палец.
– Пусть это вас не беспокоит, Фрэнк, – уверенно объявил он. – Конечно, все знают: имя Дэймона не означает, что фильм обязательно будет кассовым или финансирование – мгновенным. Но он всегда был гордостью студии! Я лично прослежу, чтобы было сделано все возможное. Но вот за зрителей я ручаться не могу, только надеюсь, что они не посчитают иначе. Верно, что это время никогда не наступит. – Он упрямо потряс головой. – Нет, Фрэнк. Я вел и не такие сражения и выигрывал. И теперь сдаваться не собираюсь.
Керт встал и обошел стол.
– Ну что ж, – заключил он, протягивая руку. – Я всего лишь хотел рассказать о своих проблемах и объяснить, насколько счастлив, что с Энни все в порядке. Может быть, и от вас зависит помочь ей сохранить уверенность и достичь тех высот, для которых она предназначена. Скажите ей еще раз, что ее талант нужен людям. Заставьте понять Энни, что, если она верит в себя, все будет хорошо.
Фрэнк ощутил твердое пожатие сухой руки Керта. На какое-то мгновение оценивающие взгляды мужчин встретились, застыли, но ни одному из них не удалось прочесть истинных мыслей собеседника.
– Сделаю все, что смогу, сэр. Фрэнк, кивнув, вышел из кабинета.
Керт повернулся к окну, уставился на холмы, сцепив руки за спиной. Он был прав насчет Маккенны. И насчет Риса тоже, не говоря уже об Энни. Теперь Хармон был уверен в этом.
Он загнал всех их туда, куда хотел.
Керт был доволен собой. Воистину, ни один человек в Голливуде не способен столкнуть его с вершины, которой он достиг, поскольку знал человеческую натуру и ее слабости лучше, чем все его заклятые враги и конкуренты. Если Керт и захочет выпустить бразды правления, то лишь по собственной воле.
Хармон Керт чувствовал себя почти сверхчеловеком, стоя здесь, у окна, и глядя на землю, которую считал своим королевством.
Сегодня он встречается с Марго Свифт.
Глава XXVI
Керт и Кристин встречались трижды. Один раз среди недели и еще дважды по уик-эндам.
Керт давно пресытился женщинами. Но Кристин знала, чем удивить и поразить его – неистощимой изобретательностью в постели, сдавленными криками о пощаде, произнесенными шепотом непристойностями. Мысли о ней воспламеняли Керта больше, чем воспоминания о любой другой женщине, с которой он был когда-то.
Кроме того, она оказалась превосходным шпионом, красочно описывала подавленное настроение Дэймона из-за неурядиц с новым фильмом. Жестокие искорки мелькали в ее зеленых глазах, когда Марго рассказывала о бесплодных попытках Энни подготовиться к возвращению в мир кино, становившихся с каждым днем все более нереальными.
Эти разговоры служили своего рода прелюдией к любовной игре, возбудителем, подстрекающим Керта на все новые извращения.
Кристин позволяла ему делать с собой все, что угодно, издеваться любыми способами, ее тело было покрыто царапинами, синяками и следами укусов на бедрах, груди, в промежности.
Но, отдаваясь с покорной дрожью, Кристин внутри была холодна, как лед. И этим привязывала Керта все больше.
Кристин давно отточила технику притворства – необходимо дать понять садисту, что трясешься от ужаса перед неминуемыми издевательствами, наслаждаясь в то же время самой их жестокостью, и одновременно осторожно убеждать его в том, что он вовсе не так силен как мужчина, а она по-прежнему ждет от него большего, что его агрессия скорее возбуждает, чем причиняет боль, и что ему никогда еще не удавалось по-настоящему удовлетворить ее, несмотря на всю ярость его насилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94