— Я пришла на твой юбилей только потому, что давно тебя не видела и хотела убедиться, что с тобой все в порядке. А теперь я уйду, и мы больше никогда не увидимся.
— Тая, выслушай меня, — взмолился Кирилл. — Возможно, в моем возрасте глупо делать такие признания, но я все равно скажу. Понимаешь, последнее время я думаю только о тебе. Вспоминаю, как счастлив был с тобой когда-то.
— А я чаще вспоминаю о том, чем все это закончилось, — вздохнула Таисия. — В одну воду нельзя войти дважды. Давай не будем повторять ошибок нашей молодости.
— Тогда я многого не понимал и поэтому наделал глупостей. Но ведь в наших силах все исправить! Я не считаю, что ты была моей ошибкой. На самом деле, Тая, ты — лучшее, что было в моей жизни, — твердо заявил Кирилл.
Таисия удивленно смотрела на него:
— А как же твоя жена?
— Последнее время мы совсем перестали понимать друг друга, — Кирилл невесело усмехнулся. — Видимо, сказывается большая разница в возрасте.
— Вот как ты заговорил. Неужели тебя перестало тянуть на молоденьких? — прищурилась Таисия.
Кирилл кивнул:
— Окончательно. В зрелом возрасте хочется, чтобы рядом был человек, который тебя понимает и поддерживает.
— А Руслана на это не способна?
— Нет, — вспоминая, Кирилл даже поморщился. — Чуть что — она сразу хлопает дверью. Вот и сейчас — стоило нам повздорить, как она тут же уехала к маме. Наш брак уже давно на грани разрыва.
— Как у тебя все просто, — покачала головой Таисия. — Жена уехала, значит, нужно срочно искать ей замену! А что будет, когда она вернется? Мы будем встречаться тайком в обеденный перерыв? А вечерами под видом производственного совещания по телефону назначать друг другу свидания? Извини, но я уже вышла из этого возраста.
— Все будет не так! — воскликнул Кирилл. — Я с ней разведусь. А ты переедешь жить ко мне. Таисия, я делаю тебе официальное предложение руки и сердца. Ты согласна начать все сначала? Быть со мной и в горе, и в радости?
— Нет! — решительно ответила она. — Прежде чем строить новые отношения, нужно разобраться со старыми. А я все никак не могу распрощаться со своим недавним прошлым.
— Насколько я знаю, с Виктором у тебя все кончено. Что же тебя удерживает? — спросил Кирилл недоумевающе.
Таисия медленно ответила:
— Понимаешь, у меня была семья — муж и дочка. Ради них я жила последние 20 лет. Муж ушел, но дочь осталась. И если теперь я ее брошу, получится, что два десятка лет моей жизни прожиты напрасно.
— Тая, мне кажется, ты себя обманываешь, — резонно возразил Кирилл. — Твоя дочь выросла и прекрасно справится без мамы. Теперь ты можешь подумать о себе. Почему ты не делаешь этого?
— Ты прав, последнее время я живу иллюзиями. Цепляюсь за прошлое, потому что от будущего не жду ничего хорошего. Я боюсь перемен, Кирилл! — беспомощно воскликнула Таисия.
— Конечно, в наши годы нелегко менять жизнь. Но если дело того стоит? Ведь я чувствую, что не безразличен тебе. Я уверен, что ты меня не забыла, — заглянул он ей в глаза.
Таисия была вынуждена признать:
— К сожалению, это так. Хотя мне очень хотелось бы забыть многое. Например, то, что ты меня бросил.
Кирилл задумчиво смотрел на Таисию:
— На самом деле я бросил тебя только потому, что ты позволила мне это сделать. Ты ведь могла женить меня на себе, если бы захотела.
— Вот именно — если бы захотела. Но это не в моих правилах. И потом, в то время ты жил своей работой. Карьера для тебя была на первом месте, — горько произнесла Таисия.
Кирилл напомнил:
— Но ведь когда ты вышла замуж за Буравина, он был капитаном дальнего плавания. И не то чтобы жил работой, а просто жил на работе.
— Но по моему настоянию он бросил свои дальние плавания, — попыталась возразить Таисия.
Кирилл прервал ее:
— И занялся бизнесом! Поэтому так и остался редким гостем в собственном доме.
— Но мы вместе воспитали Катю, и когда я смотрю на нее сейчас, то понимаю: кое-что в этой жизни я все-таки сделала, — Таисия тяжело вздохнула. — А ты, насколько я помню, тогда даже слышать о детях не хотел. И что бы я получила, став твоей женой?
— Ты права, но тогда я этого не понимал, — грустно понурился он. — И не знал, что самое страшное предательство — это отречение от любви. Но, как говорится, незнание закона не избавляет от ответственности. Бог наказал меня за то, что я не захотел ребенка от единственно любимой мною женщины. Руслана детей мне так и не родила.
— Не захотела? — спросила Таисия.
— Может, не захотела, может — не смогла. Ее разве поймешь? А ребенок — единственное, о чем я мечтаю уже многие годы. Тая, мы с тобой оба сейчас одиноки. Оба пострадали от ошибок молодости. Неужели хотя бы на склоне лет мы не позволим себе быть счастливыми?
Таисия обняла его, пытаясь утешить:
— Смотря какой смысл ты вкладываешь в слово «счастье».
— Возможность быть рядом с дорогим тебе человеком. Оберегать его, помогать и поддерживать во всем. Любить и быть любимым, — заглянул он в глаза Таисии.
Она покачала головой:
— На словах это звучит просто, а на деле так редко получается.
— Но ведь ты любишь меня? Признайся! — взмолился он.
Таисия тихо ответила:
— Люблю.
— Так почему же ты отвергаешь возможность стать счастливой? Неужели мы упустим наш последний шанс?
— Я боюсь надеяться — надежды и планы на будущее так часто рушатся. Я боюсь, что наши близкие нас осудят, — печально объяснила Таисия.
— Милая моя, все будет хорошо, — заверил ее Кирилл. — Катя тебя поймет, она взрослая и умная девушка. А больше ни о ком думать не нужно.
— А как же твоя жена? Вряд ли она отнесется к нашим чувствам с пониманием, — с сомнением ответила Таисия.
— С Русланой я разведусь, как только она вернется от мамы, — твердо пообещал Кирилл. — И больше никто и никогда не помешает нашему счастью!
* * *
Полина стояла с телефонной трубкой в руке, на ее лице читалось отчаяние. Вошедший Буравин озабоченно бросился к ней:
— Полина, что случилось?
— Я звонила в милицию, и мне сказали, что Ирину в пятницу депортируют из нашего города, — упавшим голосом сообщила Полина.
— В эту пятницу? Почему так срочно?
— Я же тебе говорила, что отъезд состоится вот-вот! А ты так и не поговорил с вице-мэром! — осуждающе смотрела на него Полина. — Я уверена, если Ирину будут судить здесь, приговор будет более мягким.
— Мне бы твою уверенность. Но… накануне тендера сложно говорить с ним о чем-то личном, понимаешь?
Полина взмолилась:
— Виктор, прошу тебя, поговори с Кириллом Леонидовичем. Это хоть зыбкая, но надежда. Иначе Ирину депортируют, и я боюсь, что мы потеряем ее навсегда. Ты же обещал! Умоляю тебя, сходи к вице-мэру. Я верю, что он сможет повлиять на решение о депортации Ирины.
— А мне кажется, что этот вопрос — вне компетенции Кирилла Леонидовича, — замялся Буравин.
Полина прервала его:
— Витя, проще всего сидеть сложа руки и оправдываться тем, что все равно ничего не получится. А ты попробуй — вдруг выгорит.
Поля, я тоже очень хочу помочь твоей сестре, — начал объяснять Буравин, — но вряд ли вице-мэр пожелает того же. Понимаешь, у нас с ним сейчас напряженные отношения. В борьбе за тендер он поддерживает Бориса, а не меня.
— При чем здесь Борис и тендер? — голос Полины сорвался. — Когда речь идет о жизни моих близких, я готова забыть обо всех своих обидах и амбициях. А ты разве нет?
— Я тоже готов.
— Тогда иди на прием к вице-мэру! — потребовала Полина.
Буравин согласно кивнул:
— Хорошо, я подумаю, Как это лучше сделать.
— Витя, думать некогда. У нас совсем нет времени. Если ты не сходишь в мэрию сегодня, то будет поздно!
— Хорошо. Я пойду прямо сейчас.
* * *
Самойлов и Алеша сидели за кухонным столом, а Маша поставила перед ними тарелки с завтраком.
— Это сырники. Меня бабушка их научила готовить. Мы туда изюм добавляем, — с гордостью объяснила она.
Мужчины попробовали, и Леша воскликнул:
— У, как вкусно! Никогда таких не пробовал.
— Ты, сынок, подкрепись хорошенько, — посоветовал Самойлов, — у нас с тобой сегодня будет трудный день. Поедем в порт, я познакомлю тебя с капитанами наших судов.
— А почему день трудный — с капитанами так сложно общаться? — недоуменно отозвался Леша.
Отец объяснил:
— Ты должен произвести на них благоприятное впечатление. Ведь ты теперь мой главный помощник и правая рука в борьбе с Буравиным. Виктор — наш главный конкурент. И чтобы победить его, нам нужно сплотить всех наших работников. Война у нас пойдет до последнего, поэтому оплошать нельзя.
— Неужели обязательно все время с кем-то воевать? — вмешалась Маша. — Порт большой, всем работы должно хватить.
— Машенька, бизнес — это не благотворительность, — поучительно сказал Самойлов. — Если мы не будем бороться за прибыль, мы прогорим. Порт хоть и большой, а лакомых кусочков в нем мало.
— Но можно ведь договориться по-хорошему, распределить поровну выгодные подряды, — предположила Маша.
Самойлов ее оборвал:
— Нет, нельзя! Я не намерен договариваться с Буравиным. Тем более, что это будет сговор, а для развития бизнеса нужна конкуренция, — он отодвинул тарелку с недоеденными сырниками. — И вообще, все, кто пытался помирить меня с Буравиным, потом вставали на его сторону. Так что ты, Маша, идешь не по той дорожке!
Самойлов встал из-за стела. Маша окликнула его:
— Борис Алексеевич, вы же еще сырники не доели.
— Не хочется больше. По-моему, ты их пересолила. Хотя что тут удивляться — ты же влюблена! — с этими словами Самойлов вышел из кухни.
Маша проводила его недоуменным взглядом. Леша виновато попросил:
— Маш, ты на отца не обижайся. Просто мама тоже вкусные сырники готовила, он, наверное, ее и вспомнил. А заодно — Буравина.
— Скажи, а ты разделяешь его позицию по отношению к Буравину? — повернулась к нему Маша.
Леша смутился:
— В основном — да.
Разговор продолжать не хотелось, и Леша сменил тему:
— У тебя сегодня дежурство в больнице допоздна?
— Не знаю, как получится, — кивнула Маша. — Тем более что у меня есть одно дело.
— Какое?
— Важное! Мне пришла в голову интересная идея, но пока это секрет. Потом расскажу.
Алеша и Маша поцеловались, и Алеша поспешил к отцу, который ожидал его на улице в машине.
* * *
Зинаида накрывала на стол, лицо у нее было хмурое. Сан Саныч следил за ее действиями:
— Зин, ты чего как туча? Не выспалась, что ли?
— Выспалась, — мрачно ответила она.
Сан Саныч сделал еще один пробный заход:
— Значит, твое плохое настроение — следствие визита к врачу. Что сказал эскулап?
— Да ничего хорошего, — вздохнула Зинаида. — Предложил лечь в больницу на обследование. И только потом он сможет назначить мне лечение.
— Значит, хороший доктор попался. Его коллеги обычно говорят: старость не лечится. А какие мы с тобой старики? Мы еще о-го-го! — ободряюще заявил Сан Саныч.
Зинаида хмуро сказала:
— Только в стационар я все равно не лягу. Мне от одного вида больничной палаты хуже станет.
— Так давай устроим еще одну поездку в санаторий. Там номера приличные, свежий воздух, трехразовое питание. Красота! — пытался развеять ее состояние Сан Саныч.
Но Зинаида не успокаивалась:
— Мне такая красота и даром не нужна, а за нее деньги платить придется! В санатории музыка до трех ночи орет, парочки развратные под окнами шныряют. Какой же тут отдых и лечение?
— Зин, на тебя не угодишь. Как же ты лечиться-то собираешься, если ни меня, ни доктора не слушаешь?
Внезапно открылась дверь, и на пороге появился следователь:
— Кто тут у нас заболел? Сейчас мы быстро проведем судмедэкспертизу и выдадим заключение!
— Нет уж, спасибо, — мрачно ответила Зинаида. — А то потом вскрытие покажет, что смерть наступила в результате вскрытия. Со своими болячками я сама разберусь.
Сан Саныч подмигнул следователю и широким жестом пригласил его к столу:
— Ну, рассказывай, Гриша, как у тебя дела. Мишку-то, смотрителя, поймал?
— Пока нет, — с сожалением ответил тот, — но чувствую — я на верном пути. И знаешь, кто помог мне напасть на след? Ты!
— Значит, совет мой был стоящим. Ну что ж, это дело нужно отметить, — предложил Сан Саныч.
Следователь закивал:
— Обязательно. Магарыч за мной — как только дело до конца доведу, сразу к тебе с пузырьком.
— Зачем же так долго ждать? У нас у самих, поди, найдется, чем хорошую новость взбрызнуть. Пойдем, — позвал Сан Саныч.
Зинаида подозрительно прищурилась:
— Куда это вы собрались?
— Да недалеко, Зина, не переживай. Григорий ведь еще не видел твоего винного погребка — вот я и устрою ему экскурсию, — заискивающе сказал Сан Саныч.
— Я вам сама вина принесу, ты не знаешь какое самое лучшее.
— Что ты, что ты! — замахал руками Сан Саныч. — Как ты в погреб-то полезешь, у тебя же давление! И тяжести тебе нельзя поднимать. Мы сами, Зина, сами.
Он взял следователя под руку и быстренько вывел из кухни.
* * *
Маша летящей походкой шла на работу. По дороге она свернула к продавцам цветов. Улыбчивая продавщица поспешила к Маше:
— Здравствуйте, девушка. Что ищете?
— Мне нужны цветы, — сказала Маша, оглядывая пестрое разнообразие цветов.
— Так я и думала. Давайте я сама помогу вам выбрать. Я думаю, вам подойдут вот эти розы. И как раз на днях у меня расцвел один розовый куст. Цветы на нем — изумительные. Такие же нежные, как вы. Смотрите.
Маша улыбнулась:
— А вот и не угадали. Мне нужны другие цветы — полевые. Розы, на мой взгляд, слишком помпезны. А мне нужны милые и простые цветочки, которые простоят долго.
— У меня и полевые — самые красивые. Для вас, девушка, — все что угодно. Выбирайте, — сделала пригласительный жест продавщица.
* * *
Буравин вошел в кабинет Кирилла Леонидовича, огляделся и с досадой отметил, что он пуст. Вдруг он услышал, какие-то звуки, мотив популярной песни. Буравин пошел на звук и столкнулся с секретаршей вице-мэра. Она от неожиданности вскрикнула и уронила бумаги:
— Ой! Как вы сюда вошли?
— Дверь в кабинет была открыта, а в приемной — никого, — виновато сказал Буравин. — Вот я и заглянул. Извините, что напугал вас. Позвольте, я вам помогу.
Буравин показал на рассыпавшиеся бумаги на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36