Купрейчик еще на инструктаже приказал, что, если они наткнутся на немцев в момент перехода через их окопы, действовать гранатами. Он рассчитывал на то, что оглушенные во время артналета немцы не сразу отличат взрывы гранат от снарядов.
Но гранаты не потребовались: и первую, и вторую линии обороны проскочили без задержки и сразу же растаяли в темноте. Вскоре перешли на шаг и, ориентируясь по компасу, двинулись в сторону деревни Шиловка. Купрейчик взглянул на часы: прошло всего двадцать минут с тех пор, как они покинули свои позиции.
Шли долго. Алексей все чаще с беспокойством поглядывал на часы: не проскочить бы мимо деревни. Но вот идущие впереди Губчик и Чеботов доложили: впереди деревня. Купрейчик приказал взять чуть левее, и вскоре под ногами зачавкало. Они оказались в болоте. Нашли погуще кустарник и остановились на отдых.
Купрейчик решил выждать до рассвета, а затем надежно укрыться.
Летние ночи коротки. На востоке заалела тоненькая полоска света. Она все ярче разгоралась и ширилась, и вскоре на землю пришло утро. Разведчики, разобравшись в обстановке, перебрались в другое место. Здесь было сыро, но безопаснее: густой кустарник и еще более заболоченные подходы. Купрейчик понимал, что ему надо заставить людей беречь силы, отдыхать. Поэтому поручил Луговцу и Покатову вести наблюдение, а остальным приказал спать. Разведчики положили под себя ветви, а затем плащ-палатки и легли.
Купрейчик лежал рядом с наблюдателями и разглядывал деревню. Он сразу же заметил, что охраняется она надежно.
Немцы, конечно, понимали, что наша разведка в поисках языка может появиться и здесь, хорошо продумали охрану. Парные часовые ходили по сторонам незримого квадрата, внутри которого — деревня. Идет патруль в одну сторону и находится в поле зрения другого патруля, идет в другую — видит его третий патруль. Незаметно не подберешься к такой охране, да и местность, окружающая деревню, пустынная и ровная: ни кустика, ни ямки, где можно спрятаться.
«Просидим в болоте, как кулики, и даже носа не высунем», — невесело подумал Купрейчик. Он уже окончательно решил, что языка в деревне не возьмешь. Оставался второй вариант — дорога. Она змейкой вилась по полю, ныряла с противоположной стороны в деревню и выходила недалеко от засевших в кустарнике разведчиков. Дорога дугой огибала болотце и уходила в сторону передовой. Ночью по ней было довольно оживленное движение, а теперь она словно вымерла. Немцы строго соблюдали маскировку. Их можно было понять. Не прошло еще и двух часов, как наступило утро, а разведчики видели в небе не менее десятка наших самолетов.
Солнце припекало все сильнее, и вскоре от испарения, потянувшегося от болота, стало душно. Разведчики проснулись и настороженно через ветви кустарника наблюдали за деревней. Опасность могла прийти в первую очередь оттуда.
Наступил полдень, разведчики продолжали наблюдение. Постепенно разморило и старшего лейтенанта. Он начал клевать носом, а потом незаметно для себя уснул.
Проснулся от резкого толчка в бок:
— Командир, посмотри.
Купрейчик узнал голос Луговца. Взглянул в сторону, куда тот показывал, и увидел, что вдоль дороги идут два немца. Они несли катушки, которые раскручивались, оставляя на земле змеевидные провода: связисты! Кто-кто, а разведчики знали, что связисты осведомленный народ. Они знают и месторасположение воинских частей, их приблизительную численность, фамилии командиров.
У Купрейчика сон как рукой сняло. Он внимательно следил за связистами, а в голове его засела только одна мысль: как их захватить. Связисты медленно двигались вдоль дороги, уходя все дальше и дальше.
Двигаться за ними было нельзя, сразу же засекут часовые, охранявшие деревню. Оставалось одно — запомнить, в каком направлении они идут, и надеяться, что до наступления темноты они не успеют вернуться. «Если будет именно так, — думал старший лейтенант, — то их можно будет подкараулить в темноте».
Он шепотом сказал об этом Луговцу. Тот взглянул на часы:
— До вечера не менее трех часов. Твои слова, командир, да богу в уши!
— Лишь бы не фрицам, — улыбнулся Купрейчик.
А связисты уходили все дальше и дальше и наконец скрылись из вида.
Перед самыми сумерками по дороге в сторону передовой, поднимая клубы пыли, пронеслись два грузовика. Сидевшие в кузовах немцы настороженно поглядывали на небо — не появятся ли русские самолеты.
Купрейчик перевел бинокль влево, туда, где чернел лес. Конечно, немцы прячут свои войска там, но и те, что находятся в деревне, представляют большой интерес. Они специально не выгнали жителей, зная, что наша авиация не станет бомбить деревню, где находится мирное население. Разведчики уже успели разобраться, что немцы поселились в домах, а жителей загнали в сараи и не разрешают им выходить из деревни. «Как заложников людей держат», — со злостью подумал Купрейчик и снова, уже в которой раз, взглянул на часы — скоро ли сядет солнце. Затем — беспокойный взгляд в сторону, куда ушли связисты, — не возвращаются ли.
Наконец солнце спряталось за горизонт. Когда стемнело, со стороны леса послышался нарастающий рокот моторов.
«К передовой машины идут», — догадался Купрейчик, поднявшись на ноги, приказал:
— За мной!
Разведчики быстро пересекли дорогу. Каждый понимал, что пройдет некоторое время и дорога оживет. По ней потянутся войска, машины с боеприпасами, кухни с пищей для тех, кто находится на передовой, а это значит, что проскочить через дорогу будет во много раз труднее.
Купрейчик приказал, чтобы все искали провод. Двигались на четвереньках, ощупывая руками каждый сантиметр. В темноте немудрено пройти мимо тоненькой жилки провода.
Наконец, когда шум моторов усилился — это первые машины, подсвечивая себе узкими полосками света, прошли деревню и стали приближаться — послышалось восклицание Губчика:
— Есть, нашел!
Купрейчик нащупал провод и приказал Губчику и Саковичу держать его в руках.
А мимо одна за другой уже шли тяжело груженные машины. Разведчики, пригибаясь, двинулись вдоль провода. Они стремились отойти подальше от деревни.
Еще днем Купрейчик заметил, что провод связисты проложили как раз вдоль дороги, значит, если они появятся, то брать их придется на виду тех, кто движется по дороге.
«Надо сейчас перерезать провод, — думал Алексей, — немцы, обнаружив отсутствие связи, могут не подумать, что это — дело наших рук. Слишком мало времени прошло после наступления темноты. Да и связисты в поисках повреждения на линии будут чувствоваться себя в безопасности».
Старший лейтенант приказал Покатову:
— Сергей, отрежь-ка метров пяток.
Покатов с удовольствием исполнил приказание.
Купрейчик, понимая, что немцев будет не менее двух, отобрал в группу захвата восемь человек. Остальные должны были прикрывать отход своих товарищей.
Разведчики расположились вдоль провода и стали ждать.
Прошел час, второй, но никого не было. Купрейчик нервничал и на всякий случай обдумывал новый план, каким образом выполнить приказ и добыть языка.
Вдруг он почувствовал, как лежавший под ладонью провод пополз.
Идут! Он представил, как в этот момент его товарищи, находившиеся чуть ближе к немцам, отползают в сторону немного, чтобы дать немцам беспрепятственно приблизиться к группе захвата. Послышались негромкие голоса. Двое связистов, переговариваясь между собой, шли вдоль провода. Чтобы не потерять его и не пройти мимо повреждения, один из них держался за провод.
Купрейчик пропустил мимо себя первого немца, его должны будут снять Луговец и Сакович, и толкнул в бок Губчика. Это был сигнал к действию.
Связист, которого свалили на землю Купрейчик и Губчик, оказался очень сильным. Он чуть не сбросил с себя разведчиков и попытался закричать.
Алексей сунул ему в рот заранее приготовленный кляп и чуть сам не закричал от боли. Это фашист успел укусить его за палец.
Губчик изловчился и изо всех сил саданул немцу кулаком по голове, тот притих.
У Луговца и Саковича все прошло гладко. Через несколько минут немцы были связаны. У них отобрали винтовки, и Луговец по-немецки предупредил:
— Вы взяты в плен. Если попытаетесь кричать или бежать — будете уничтожены! — И для убедительности покрутил перед лицом каждого кулаком.
Чеботов намотал на руку свободный конец веревки, которой был связан один из связистов, и подтолкнул его:
— Ну, давай трогай!
Немец послушно пошел вперед, вслед двинулся второй, его на веревке вел Степаныч.
Все обошлось, но по опыту Алексей знал, что редко так гладко проходят операции, и был готов к любым неожиданностям.
Шли довольно быстро, даже кое-где бежали. Купрейчик, поторапливая, говорил:
— Давайте, братцы, давайте! Пока немцы не спохватились.
Разведчики торопились, они и сами понимали, что надо спешить.
Впереди неожиданно в небо взвилась осветительная ракета — ее выстрелили немцы, находившиеся на передней линии. Разведчики проверили, как связаны языки, надежно ли загнаны кляпы, и уже осторожно, шаг за шагом, пригибаясь к земле, двинулись вперед.
Купрейчик подозвал Покатова и протянул ракетницу:
— Пойдешь чуть правее, там у самой траншеи их второй линии небольшой лесок, помнишь?
— Помню.
— Из этого лесочка выстрелишь двумя красными ракетами, а затем присоединишься к нам.
Покатов исчез в темноте, а остальные осторожно двинулись дальше. Минут через десять по команде Купрейчика они залегли. Сейчас мысли каждого из них были о Покатове. Как он там? Справится ли?
По вот в небо одна за другой взвились две красные ракеты. И сразу же где-то на востоке вспыхнула зарница и ударил гром, а через мгновение вздрогнула от разрывов снарядов земля. Удар был нанесен не по первой линии вражеской обороны, а по второй. Это было сделано для того, чтобы разведчики могли под его прикрытием приблизиться ко второй линии траншеи и, когда огонь будет перенесен на первую линию, двинуться вслед за огневым валом.
Все напряженно вглядывались в сторону леса. Купрейчик уже несколько раз комбинированным трофейным фонариком подавал красный сигнал. Наконец появился Покатов.
Он упал рядом с командиром и, часто дыша, сказал:
— Хорошо, что сигналы подавали, а то мог бы до утра бегать, искать вас по полю, — и тут же восхищенно добавил: — Вот дают наши. Даже не верится, что в нашу честь такой «концерт» устроили.
Старший лейтенант взглянул на часы: до переноса огня на первую позицию осталось около минуты. Он приказал:
— За мной, ребята!
До окопов оставалось не более двадцати метров, когда стало тихо, а затем разрывы послышались чуть дальше, в районе первой линии вражеских траншей. Ровно через две минуты огонь прекратился, чтобы дать разведчикам возможность перескочить и первую линию обороны.
Разведчики окунулись в еще не улегшуюся пыль, перемешанную с едким дымом и гарью. Сразу же стало намного темнее, и они старались держаться друг друга поближе. Вот и траншея. В одном месте попавший прямо в бруствер снаряд засыпал траншею, и разведчики воспользовались этим. Пока все шло хорошо: ни окрика, ни выстрела. Артиллеристы, очевидно, решили, что разведчики уже проскочили вражеские окопы и открыли снова огонь. Прикрывая лицо от летевших навстречу комьев земли, молча побежали дальше. Каждый почти не обращал внимания на осколки, считая, что от своих снарядов ему ничего не будет. Но вот Купрейчик скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то упал. Оглянулся: точно, к лежавшему уже подбежали двое товарищей. Алексей тоже бросился к нему. Лежал Чеботов. Как оказалось позже, осколок снаряда ударил его в бедро. Луговец и Покатов подняли Чеботова и понесли.
В этот момент прекратился артналет. Разведчики с гранатами в руках подбежали к окопам. Вдруг немец, которого вел Зайцев, резко рванулся в сторону и закричал. Оказалось, что во время бега он смог вытолкнуть изо рта кляп. Купрейчик был ближе всех к нему, и он так саданул фрица в челюсть, что тот сразу же затих и опустился на испаханную снарядами землю. Двое разведчиков подхватили его и побежали дальше. Первую линию обороны проскочили хорошо. Впереди лежала нейтральная полоса, за ней — свои.
«Неужели проскочили?» — недоверчиво спрашивал себя Алексей. Они бежали по нейтральной полосе, а сами ждали, что вот-вот сзади в спину ударят пулеметы, но так ни одного выстрела и не услышали.
Разведчики тяжело спрыгнули в свои окопы. Там были Васильев и Мухин. Купрейчик подошел к командиру полка, поднес к виску руку и, не замечая, что на голове нет пилотки, доложил:
— Товарищ подполковник, задание выполнено, доставлено два языка...
25
БОЕЦ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА
ВЛАДИМИР СЛАВИН
Наступило лето 1943 года. Гитлеровцы усиленно готовились к новой операции в районе Белгорода и Курска. Однако обстановка в тылу оккупантов была неблагоприятной. Партизаны не давали покоя ни днем ни ночью. Участились диверсии на железнодорожных узлах. Народные мстители взрывали мосты. Под откос летели эшелоны с горючим, военной техникой и живой силой рейха.
Для уничтожения партизан гитлеровское командование направило регулярные войска, в том числе танковые, артиллерийские и авиационные соединения.
Партизаны в это время вели изнурительные блокадные бои.
Отряд, в котором находился Славин, тоже оказался в трудных условиях. К этому времени Владимир уже освоился в отряде. Скромный и тихий, он совершенно преображался в боевой обстановке: был подвижен, смел, сообразителен. Володя был подрывником, но в последнее время его стали часто посылать и в разведку. Парню это нравилось.
Однажды, в перерыве между боями, к Владимиру подошел секретарь комсомольской организации Костя Царик:
— Славин! Пора тебе в комсомол вступать!
— Мне? — от неожиданности Владимир смутился.
— Тебе. Воюешь ты храбро, другим хороший пример подаешь. Сам же говорил, что в школе не успел вступить в комсомол, война помешала. Ну, а сейчас мы считаем, что ты вполне заслужил это. Так что бери рекомендации и ниши заявление.
— Спасибо, — только и мог проговорить Владимир, а сам подумал о родителях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62