– Они держат ее в Холлоуэе. – Диана передернула плечами. – Я навещала ее вчера. Вы не представляете, какое ужасное это место! Тюрьма переполнена, впечатление самое мрачное, бедные дети в кошмарном состоянии. Я надеюсь вызволить Катрин оттуда завтра.Майлз, внимательно слушавший мать, наклонился и положил ладонь ей на плечо, как бы пытаясь защитить ее.– Не переживай, мама, все образуется. Мы вызволим Катрин, – сказал он.Диана улыбнулась ему в ответ, оба понимающе посмотрели друг на друга. Затем она отвела взгляд. У нее не было сил сказать ему, что накануне вечером звонил Карлос Рейвен, тем самым добавив новых забот. Диана сказала Карлосу, чтобы он навсегда исчез с глаз. Воспоминание об этом рождало в ней чувство вины. Вины Карлоса ни в чем не было, но Диана не хотела лишних осложнений. Жизненно необходимо, чтобы он и Катрин больше никогда не встретились. Она не может объяснить ему, почему именно. Диана вынуждена будет лгать и Катрин, если она спросит о Карлосе.Клубок обмана и лжи, который она и Гай намотали за многие годы, становился все туже и запутаннее и грозил погубить их всех. Глава 20 – Прошу тишины. Встать для приветствия судьи, – произнес замогильный голос.Судья Эдвард Хьюз-Литтон вошел в зал суда с достоинством человека, который знает свое место в обществе. Он величественно наклонил голову в парике, защитник обвиняемой и секретарь суда поднялись и уважительно ему поклонились. В суде номер один лондонского Олд-Бейли начинался один из самых скандальных процессов за всю историю – процесс над Катрин Эндрюс, обвиняемой в убийстве отца. Господин судья Хьюз-Литтон расположился на возвышении, разложил перед собой бумаги. Складки алой с черным мантии и белоснежное жабо скрывали его фигуру и угловатые плечи. Было десять часов утра, и он хотел обговорить в приватном порядке некоторые детали, прежде чем запускать в действие неотвратимые механизмы процедуры. Скоро просторный, отделанный дубовыми панелями зал со стеклянным потолком, через который лился дневной свет, и стульями с высокими спинками, на которых изображен герб Лондона, заполнится людьми, жаждущими не пропустить ни одного слова, сказанного обвиняемой или свидетелями. Справа от судьи располагалось жюри в составе двенадцати присяжных заседателей, занимающих два ряда мест на возвышении, место для дачи свидетельских показаний располагалось между ними и судьей. На противоположном конце зала, вверху, находились места для публики, которая стояла за ограждением с шести часов, горя желанием следить за всем происходящим в зале. Разного рода клерки, барристеры, адвокаты и полицейские, не говоря уж о представителях прессы, заполнят места, увеличив тем самым напряженность атмосферы, сопутствующую этому делу на протяжении последних нескольких недель.Четырьмя часами ранее Катрин привели в Олд-Бейли, и сейчас она ожидала в отделанной белыми плитками камере под охраной трех полицейских – двух мужчин и одной женщины – того момента, когда будет вызвана. Лицо ее было похудевшим и бледным, время от времени дрожь волнения пробегала по ее телу, пока она сидела, сцепив руки перед собой. На ней было простенькое голубое платье с белым воротничком, длинные черные волосы зачесаны назад и перетянуты синей лентой.В обширных коридорах этого внушительного здания, вмещавшего почти тридцать самостоятельных залов суда, беспокойно ожидали начала действа свидетели защиты. Их возглавляла Диана, которую много фотографировали, когда она появилась в Олд-Бейли. С ней были ее мать, Чарльз и Софи и их сын Филипп. Управляющий фермы и несколько слуг Саттонов также были вызваны в качестве свидетелей. От обвинения готовы были давать показания несколько полицейских и врач-психиатр, хотя время дачи показаний наступит еще очень нескоро.Когда закончилось обсуждение между господином судьей Хьюз-Литтоном и защитником обвиняемой, они обратились к своим документам и справочникам, разложенным перед ними на длинных столах, кивая друг другу головами в париках, а их черные мантии еще больше усиливали впечатление того, что действие происходит в средние века. Секретарь суда, тоже в черной мантии и в парике, поднялся из-за стола, и по его сигналу восемнадцать потенциальных присяжных заседателей вошли в зал суда и заняли места сзади.При полном молчании Катрин вывели из камеры, свели по ступенькам вниз и подвели к скамье подсудимых, где показали на жесткое деревянное сиденье в центре.Открыв деревянную шкатулку, стоящую на столе, секретарь суда вынул наугад двенадцать из находящихся там восемнадцати карточек. На каждой карточке значилась фамилия потенциального присяжного.Затем, когда присяжные заседатели были приведены к присяге, секретарь суда поднялся и зачитал предъявленное Катрин обвинение.Судебный процесс Корона против Катрин Эндрюс наконец-то начался, спустя шесть месяцев после того фатального воскресенья, когда был убит Гай.
Марк Рейвен сидел на палубе своей 157-футовой яхты «Санни II» и потягивал свой любимый аперитив «булшот». Охлажденный мясной бульон и водка успокаивающе действовали на желудок, еще не оправившийся от выпитого накануне в неумеренном количестве бренди, и Марк слегка расслабился. Считалось, что он в отпуске, заслуженно отдыхает после написания сценария по одному из его романов – «Никогда не оглядывайся». На самом деле благодаря друзьям, которых он пригласил на борт для компании на время круиза по Средиземноморью, все превратилось в марафон, состоящий из еды, питья, развлечений и секса. Минувшей ночью он не спал ни минуты. Об этом позаботилась миниатюрная блондинка, разбросавшая руки и ноги на тиковой палубе рядом с ним. А в предыдущую ночь эту роль исполняла обольстительная Лиза, талия которой была украшена красивой золотой цепочкой с крохотными бриллиантами. Ей предшествовала Элли – жгучая брюнетка с мускулами, как у грузчика. А еще раньше была… О Господи, он устал! Марк попросил стюарда принести еще один «булшот».Несмотря на наличие у него домов в разных концах мира, Марк смотрел на «Санни II» как на свой приют. Он называл яхту «кораблем спасения». «Когда случается катаклизм, – говаривал он друзьям, – нет более надежного места, чем «Санни». Марк не пояснял, какой именно катаклизм имел в виду – ядерную войну или внутренние бюджетные поступления. Главное заключалось в том, что он был свободен от Карлотты и намерен поразвлечься.Сегодня они бросили якорь в Пуэрто-Банус. Марку нравилось здесь. Хосе Банус, дальновидный человек и старинный приятель Марка, спроектировал и построил небольшой порт всего шестнадцать лет назад, но сейчас сотни ослепительно белых зданий окружали бухту и красовались на фоне южных испанских гор. Удобство заключалось в том, что аэропорт Малаш находился всего в часе езды, а если ему нужно было повидать старых друзей, Марабелла находилась еще ближе. И еще лучше то, что здесь было полно ресторанов, шикарных магазинов женской одежды и лавок, а вечерами можно было пить вместе с молодыми в шикарных барах. Его яхта была одной из сотен, но она, без сомнения, была самой большой, лучше всех оснащенной и самой мощной. И это давало Марку чувство удовлетворения. В былые времена он предпочел бы отправиться в Сен-Тропез, но сейчас этот город превратился в один из самых шумных курортов. Можно не сомневаться, что рано или поздно то же самое произойдет и с Пуэрто-Банусом. Зато сейчас можно было лениво блуждать взглядом по водной глади, где парусные корабли бороздили море. Праздные мысли Марка были нарушены появлением двух стюардов со свежей спаржей, большой вазой икры, помещенной в измельченный лед, и горкой розовых лангустиков. Все это было поставлено на столик, защищенный от стоящего над головой солнца бело-желтым тентом. За этим последовали миски с экзотическим салатом и фруктами, после чего шеф-повар принес свою гордость – торт «Наполеон», тонкие слои которого были переложены клубничным кремом и взбитыми сливками. Он осторожно водрузил его на стол, проверил остальные блюда и посмотрел на шампанское, охлаждающееся в серебряном ведерке со льдом.– Ты проголодался, милый? – послышался голос миниатюрной блондинки. – Угостить тебя чем-нибудь? – Ее рука скользнула по обнаженному бедру Марка.– Попозже, – коротко ответил он. При виде ритуала, которым обставлялся предстоящий завтрак, им овладели раздражение и отвращение. Одно и то же каждый день. И хотя лица вокруг него менялись часто, в сущности, это были одни и те же люди. Глупые, льстивые, неискренние. Эти люди ничего не знали о нем. Не знали о его чувствах. Для них он был человеком, о котором они читали в журналах, – богатым, сексуальным сочинителем романов, который мог купить все и всех. И они дрались за тепленькое местечко. Что стоило этим девицам хотя бы недолго побыть с Марком Рейвеном, совершить с ним приятное путешествие на яхте и затем расстаться, унося какую-нибудь дорогую безделушку от Картье? Марк сделал еще глоток «булшота». Во всем он сам виновен. Но он работал как вол последние двадцать пять лет, выпуская книгу за книгой, по большинству из которых ставились фильмы, которые получали призы и награды. Он загребал миллионы долларов, пройдя огромный путь от своего полуголодного детства в Куинсе. Однако сейчас Марк не был уверен, что все это продолжает ему нравиться. Сейчас он был похож на богатого пожилого ловеласа. От этой мысли Марку стало тошно. Депрессия – старая, знакомая ему с детства спутница – вселилась в его душу, шевелится под ложечкой, заполняет голову черными мыслями! Он видел, как гости суетливо рассаживаются вокруг стола, словно они не ели по крайней мере неделю. Лиза и Митци – обняв друг друга (он нередко задавался вопросом относительно них); Элли Нэнси и Мери-Лу – выставляя свои коричневые титьки в ничтожно миниатюрных бикини; и Вик и Боб – относительно них у него не было никаких сомнений. И еще был одинокий Тони, бывший актер, если он вообще таковым был, готовый пойти на все из-за еды, который был весьма нечист на руку при игре в покер. Сплошное отребье и хлам. Господи, и это награда за мировую славу и то количество денег, которое он и потратить-то был не в состоянии? Марк мрачно заказал еще один «булшот», позволив себе впасть в еще более глубокую депрессию. Это было то, что никогда его не подводило, – ползучее отчаяние, которое, как некоторые говорили, и сделало его великим писателем и одновременно, в силу изученности, приносило определенный комфорт.– Кто-нибудь слушал сегодня утром программу Би-би-си? – поставленным актерским голосом спросил Тони, стараясь четко произносить каждый слог, словно у него во рту находилась слива.– Нет, а что там? – без особого интереса спросил Марк.– Дорогие мои, вам непременно следует обратить внимание на это сенсационное дело об убийстве! Племянница герцога застрелила отца! – Тони выглядел настолько шокированным, словно Марк пропустил по крайней мере президентские выборы. – Все только и говорят об этом! Ее отец был наследником компании «Калински джуэлри». Должно быть, он владел миллионами. Ее мать – леди Диана Эндрюс – считалась первой красавицей в свое время. Неужели вы не следите за этим делом? Оно произвело настоящий фурор в Англии.Марк выпрямился в кресле, потрясенный тем, что снова услышал имя Дианы. Прошло очень много времени с тех пор, но память об их романе не поблекла. Разумеется, за эти девятнадцать лет он ни разу ее не видел и даже ничего не слышал о ней. С тех пор как ее обнаружила Карлотта. Он и понятия не имел, что у нее есть дочь. Марк пожал плечами – все было настолько давно, что она скорее всего даже забыла о нем.
Господин судья Хьюз-Литтон начал заключительную речь, и в зале стало так тихо, что даже жужжание мухи показалось бы более громким, чем гудение самолета.Сидящая на скамье подсудимых одетая в простой кремовый костюм Катрин смотрела прямо перед собой, не замечая высокого черноволосого молодого человека, который слушал речь судьи, озабоченно сведя к переносице красивые брови. Карлос Рейвен прилетел на суд несколько дней назад, надеясь, что само его присутствие способно помочь девушке на скамье подсудимых. Он узнал Франческу, сидевшую на одном из мест, предназначенных для свидетелей, которые уже дали показания. Рядом с ней была белокурая женщина, которую он определил как мать Катрин, и тут же находился, должно быть, Майлз – тихий и встревоженный. Не следовало бы прощать эту высокомерную леди Диану Эндрюс за то, что она запретила ему видеться с Катрин, однако он решил, что как только суд завершится…Господин Хьюз-Литтон обращался к присяжным заседателям, выражая свое понимание и сочувствие по поводу того, что они попали в весьма затруднительное положение. Кто бы мог подумать, сказал он самому себе, что эта красивая, внешне совершенно невинная молоденькая девушка, каковой была Катрин, могла убить собственного отца? И тем не менее он боялся, что это именно так. За время его многолетней работы в качестве судьи он не встречал подобного дела: с одной стороны, ясного, но с другой – чрезвычайно трудного. Свидетельские показания лишь уточняли частности, но если жюри вынесет вердикт «невиновна», он будет удивлен. Его обязанность – наставить их, сказать, чтобы они обращали внимание на факты, а не поддавались эмоциям, и в этом был смысл его заключительной речи.
Тридцать шесть часов понадобилось присяжным для того, чтобы принять решение. Ожидать вердикта оставались лишь Франческа, Диана и Майлз. Диана настояла на том, чтобы мать вместе с Чарльзом и Софи возвратились с Стэнтон-Корт. Их постоянно осаждали фоторепортеры, газеты посвящали целые развороты Катрин Эндрюс и ее родственникам. Напряженность становилась поистине невыносимой. Казалось, весь мир ожидает исхода этого суда.Наконец присяжные стали медленно возвращаться на свои места. Кошмар подходил к завершению, и через несколько минут станет известна участь Катрин.Диана, которую подпирали с одной стороны Франческа, а с другой – Майлз, посмотрев на лица присяжных, почувствовала, что ею овладевает паника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50