Веки ее затрепетали. Она открыла глаза и посмотрела на часы.
– Не могу поверить! – Она подскочила в постели. – Двадцать минут девятого!
– Ну и что?
– Мои постояльцы! Мне нужно срочно готовить завтрак! – Эллен протянула руку за своими джинсами, но задержалась на миг и в смятении покосилась на Саймона. – Я должна еще успеть принять душ.
– Ага, тот сладкий сок? Вкуснотища! Позволь мне попробовать. – Он потянулся за ней.
Она легко и быстро попятилась назад.
– Смейся и дразнись сколько хочешь, но это моя обязанность. Люди заплатили, чтобы им готовили завтрак…
– Все знают, что вчера у тебя был кошмарный день. Ни один человек, если он в здравом уме, не осудит тебя за то, что ты сегодня расслабишься. Они могут сами приготовить себе завтрак. Успокойся, Эл. Считай, что ты получила индульгенцию.
Было видно, что слова Саймона ее не убедили.
– Я… гм… должна принять душ.
Саймон еще понежился бы в удобной постели, но образ Эл, нагой и мокрой в душевой кабине, был слишком большим искушением.
Эллен беспомощно хихикала, когда он вломился к ней.
– Саймон, я тороплюсь! Вон отсюда! Сгинь!
– Эл, просто позволь мне тебя помыть, – умолял он. – Я не буду злоупотреблять… то есть… если ты сама меня не попросишь. – Он скользнул своей намыленной рукой к ней между ног.
Она запищала и оттолкнула его назад к стенке.
– Ты дашь мне наконец сполоснуться самой? Ты слишком громоздкий. Мы нальем здесь целое озеро!
Я не виноват, что я такой большой, – сказал Саймон, с невинным видом хлопая глазами. – Ну пожалуйста, позволь мне ополоснуть тебя…
– Прекрати! – Эллен отгоняла его тяжелыми ударами, фыркая от смеха. – Ты устраиваешь большой беспорядок! О Боже, ты сущее наказание, Саймон!
– Больше чем наказание, – сказал он и, схватив обе ее руки, обернул вокруг своего пульсирующего фаллоса. – Проверь меня, малыш.
Эллен, смеясь и отплевываясь, спаслась бегством.
Саймону нравилось заставлять ее смеяться. Это кружило ему голову.
Однако его торжество тотчас угасло, когда настало время спускаться в столовую. Ему было нечего надеть, кроме хрустящих от грязи джинсов. Вместо грязной рубашки Эллен выдала ему лучшее, что у нее нашлось. Одну из ее ночных пижам с розовыми цветочками, единственную достаточно свободную, чтобы мало-мальски годиться ему по размеру.
Саймон оставил свои грязные ботинки на коврике у порога и последовал за Эллен вниз.
Мюриэл подняла глаза от газеты и наградила его долгим, равнодушным взглядом.
– Так-так, – сказала она, – вы нашли в себе мужество остаться до завтрака. Вы делаете успехи, Саймон.
Лайонел ухмыльнулся.
– Мама! – воскликнула Эллен.
– Спасибо, миссис Кент, – кисло сказал Саймон. – Очень мило, что вы это заметили.
– К вам здесь относятся вполне благожелательно, – сказала Мюриэл. – Да, кстати, Эллен, Мэри Энн рассчиталась сегодня рано утром, они с Алексом и Бойдом уехали около семи. Она просила передать тебе «до свидания» и сказать, что очень сожалеет обо всех этих событиях, но стресса становится несколько многовато.
– Я ее не осуждаю, – натянуто сказала Эллен.
– Малодушная женщина, – проворчал Лайонел. – Трусиха.
– Что такое? – Эллен подняла нос, принюхиваясь. – Такой запах, будто что-то пригорело. Мама! Ты пекла что-то?
Мюриэл улыбнулась. Нет. Не я.
– Тогда кто?
В это время из распахнувшейся кухонной двери выскочила Мисси, вся в кольцах дыма. Прокладывая путь корзиной с темными, неправильной формы предметами, она торжествующе объявила:
– Я испекла булочки! – Триумф сделал прекрасным ее худощавое лицо.
– Ты? – Эллен разинула рот. – Это твои булочки?
– Все мои собственные, – гордо подтвердила Мисси. – Видите? Лимон с маком. Я просто следовала инструкциям в кулинарной книге.
Эллен заморгала.
– Я считаю, это замечательно! Это так впечатляет!
Мисси сияла.
– Понимаете, я хотела вам помочь. Я рада, что вы одобряете.
– Ну, так ты позволишь нам их съесть или нет? – сказал Саймон.
Булочки были хрустящие сверху и клейкие внутри. В них было также полно горьких комков плохо размешанного разрыхлителя. Но все восторгались отменным вкусом теста, и Мисси грелась в лучах их похвал. Каждый из присутствующих съел по булочке, за исключением Саймона, который уплел восемь.
– Боже милостивый, – слабо выговорила Мюриэл. – Эллен, дорогая, ты бы лучше приготовила мужчине ветчину и яйца.
– Я сделаю! – сказала Мисси, вскакивая с места.
– Нет-нет, спасибо, – торопливо сказала Эллен. – Ты очень добра, Мисси. Но тебе уже и так пришлось достаточно тяжело с булочками. Я сама позабочусь об этом.
Саймон быстро разделался с шестью яйцами, тремя толстыми ломтями жареной ветчины и уже намазывал маслом очередную английскую булочку, когда в голове у него достаточно просветлело, чтобы почувствовать смущение. Он сбавил темп и посмотрел на присутствующих.
Мюриэл пребывала в сдержанном ужасе. Мисси была преисполнена благоговения. Эл выглядела встревоженной. Лайонел смотрел на него с задумчивой тоской.
– Помнится, когда я был молодым парнем, – сказал он, – я мог есть вот так же. Сейчас, я уверен, моих зубов не хватит на все это. Наслаждайтесь, пока можете, дружище. Ничто не вечно.
– Я и наслаждаюсь. – Саймон искоса взглянул на Мюриэл. – Я не ел весь вчерашний день, – пробормотал он. – Только немного арбуза.
– Не чувствуйте себя обязанным оправдываться передо мной, – сказала Мюриэл и повернулась к Эллен: – Приходила Би, выяснить, насколько ты в форме, чтобы помочь с пирогом к праздничному столу. Я захвачу тебя на ярмарочную площадь, когда ты будешь готова.
– Я ее подвезу, – сказал Саймон.
Лицо Эллен светилось лучистой улыбкой.
– Я поеду с Саймоном.
Выражение лица Мюриэл явилось для Саймона сюрпризом, вызвало в нем трепет замешательства. Она не выглядела ни подозрительной, ни недовольной. И глаза у нее были кроткие.
Но момент промелькнул почти так же быстро, как возник. Взгляд ее снова стал неодобрительным.
– Эллен, – сказала она, – найди ему что-то другое из одежды, прежде чем поедешь. Что-нибудь более подходящее для мужчины. Эта розовая вещь – стыдоба.
Саймон шнырял по ярмарке, пока наконец не увидел разноцветный, как радуга, шатер с трафареткой: «Школа Ларю. Художественный клуб старших классов». Хэнк находился внутри павильона, болтая с парой пожилых леди. Преподаватель Саймона был коротышка в круглых очках, делавших его похожим на лягушонка. Его черные волосы, собранные в хвостик, и эспаньолка заметно поредели и поседели.
Когда две леди ушли, Хэнк обернулся, и его круглое добродушное лицо озарила улыбка.
– Ты! – Он бросился к Саймону.
Саймон неловко обнял его в ответ, растерянный, но довольный.
Хэнк рассматривал его, отодвинув от себя на расстояние вытянутых рук.
– Я услышал, что ты вернулся домой! Лучший мой ученик за все годы. Я уже собрался тебя отлавливать – и вдруг ты здесь!
– Я здесь, – повторил Саймон. – И рад вас видеть, Хэнк.
– Я тоже рад тебя видеть! – Хэнк похлопал его по спине.
Они стояли, глядя друг на друга, и улыбались как дураки, пока Саймон наконец собрался с мыслями.
– Я хотел вас поблагодарить, Хэнк, – сказал он. – За то письмо.
Хэнк закивал.
– По крайней мере хоть что-то мог сделать. Это ужасно. То, что случилось с Гасом. Ужасно. Мне так жаль, Саймон.
Саймон кивнул, признательный за сочувствие.
– Как вы нашли меня?
– Ах это! Гас заходил в школу несколько лет назад. С какими-то журналами под мышкой. Я думаю, это были снимки Боснии…
– Он был в школе? – удивился Саймон.
– Да, да. Гас лопался от гордости за тебя. Он все говорил, какой у тебя точный глаз, какая техника. И еще показывал мне латунные капсюли, после тех выстрелов, что ты делал. Ему нужно было поделиться с кем-то, и я полагаю, он посчитал, что я этого достоин. – Хэнк похлопал Саймона по руке. – Действительно прекрасные работы. Ну ты молодец, парень!
– Гм… спасибо, – заулыбался Саймон, трепеща в душе.
– Как бы то ни было, – продолжал Хэнк, – когда Гас… ну, когда это произошло, я начал названивать в журналы и разыскивать людей, которые тебя знают. Так я напал на твой адрес.
– Я понимаю, – закивал Саймон. – Я действительно вам благодарен.
Хэнк похлопал его по руке и повторил:
– Гас очень гордился тобой. В самом деле гордился.
Саймон потупил глаза в землю. Нарастающий шум толпы заполнил молчание.
– Я хотел спросить у вас кое-что, Хэнк.
Хэнк засиял.
– Давай спрашивай! Спрашивай!
– Вы хорошо знали Гаса в конце шестидесятых и начале семидесятых?
Пожилой человек наморщил лоб:
– Не очень. Мы оба выросли здесь, но Гас был на несколько лет старше меня. А что?
– Мюриэл Кент сказала мне, что Гас провел некоторое время в психиатрической больнице. Это было после Вьетнама. Мне было бы интересно узнать об этом подробнее.
Хэнк посмотрел вокруг убедиться, что они одни, потом наклонился ближе:
– Единственное, что я слышал об этом, – чистая сплетня. Ну, говорили, что это произошло из-за женщины! – Голос Хэнка звучал чуть громче шепота.
– Что? – Саймон был озадачен. – Из-за женщины?
– Да! Гас был влюблен в Диану Арчер, понимаешь? А Диана… о, она была красотка! Как кинозвезда! Но она ему отказала. Гас был кем-то вроде хиппи. В нем постоянно жил истинно свободный дух. Она вышла замуж за Рея Митчелла. Богатый парень только что окончил Морскую академию. У них появился сын, прежде чем Рей отправился во Вьетнам. Гас тоже сбежал во Вьетнам, позже. Лечить разбитое сердце, как тогда говорили.
– Я не могу вообразить Гаса с разбитым сердцем, – сказал Саймон.
Хэнк пожал плечами:
– Да, он был по-настоящему крепкий парень. Но как бы то ни было, после ранения во Вьетнаме Гас проходил там годовой курс реабилитации. Потом вернулся обратно с дыркой в голове, понимаешь? Весь высохший, как вампир. И стоило ему только увидеть Диану, образцовую светскую жену, как с ним случился нервный припадок. Я слышал, его поместили в палату для буйных, после того как он напал на Рея Митчелла. Ревность, понимаешь? Но это только слухи. – Хэнк снова пожал плечами. – Это все, что я могу тебе рассказать.
– Спасибо, – задумчиво сказал Саймон. – Это интересно.
Он порывисто обнял Хэнка и пообещал не пропадать. Саймон с трудом представлял себе своего дядю сгорающим от любви к стервозной матери Брэда. А драка с ее мужем? Это было так непохоже на Гаса, учитывая, что он всегда говорил, что Боже упаси когда-либо тронуть Рея Митчелла. Самого влиятельного человека в Ларю. Прокурора округа. Еще одна ложная наводка.
ГЛАВА 16
Физическое тело Эллен делало все, что ему полагалось делать. Эта внешняя оболочка улыбалась, смеялась, участвовала в разговорах и нарезала пирог, кусок за куском для нескончаемого людского потока. Но внутри ее все изменилось.
Стеклянная синяя чаша разбилась. Вселенная открылась во всей своей безграничности, прекрасная и угрожающая. Облака были такие мягкие, а небо над ними такое бездонное и яркое, что кружилась голова. Ярмарка, в смешении ослепительного блеска, шума и болтовни, напоминала пеструю мозаику, где каждое лицо было окном в другой мир.
Эллен хотела бы, чтобы ее костюм был под стать этим ощущениям. Выбор ее сегодняшней одежды был связан с необходимостью спрятать свои синяки. Такое закрытое, до невозможности строгое платье пристало носить какой-нибудь почтенной даме, а ей бы что-нибудь смелое и броское. Например, фламенко, с черными и красными оборками. Пусть весь мир видит, что она свободная женщина, которая может провести целую ночь в эротической игре.
Невозможно даже представить, как женщине вообще может нравиться это старомодное бабушкино платье! Но и ее собственный гардероб никоим образом не соответствовал ее теперешнему настроению. Поэтому Эллен решила, что ей нужно подумать о новой экипировке. Правда, магазины и лавки Ларю, вероятно, не вполне подходили для этой цели, даже если они не закрылись по случаю фестиваля. Значит, обновить гардероб не удастся. Но сегодня на ней по крайней мере не было нижнего белья, и раздувающаяся юбка позволяла вихрящимся воздушным потокам ласкать ее голые ягодицы. Уже какой-никакой почин!
– Здравствуйте, Эллен.
У нее сковало плечи от этого ехидного женского голоса. Она посмотрела в лицо Диане Митчелл.
– Добрый день, миссис Митчелл. Позвольте предложить вам кусок пирога?
– Да мне в рот ничего не полезет из того, что вы испекли, Эллен. Ваше неразумное, нескромное поведение отравляет мне всякое удовольствие.
Эллен плотно сжала губы.
– Тогда, может, вам было бы удобнее вообще не общаться со мной?
– Вы уже держали счастье в своей руке, – сказала Диана. – Знаете, сколько женщин в этом городе жаждут внимания Брэдли? А вы? Вы отдали предпочтение другому. И кому! Никчемному…
– Дамы, оставьте эти возбуждающие темы. – Рей Митчелл подошел к ним и встал рядом с женой. Выражение «глубокой озабоченности» заняло прочное место на его лице. – Мы пришли сюда не травить вас, молодая леди. Хотя признаюсь, я очень разочарован в том выборе, который вы сделали.
– Ах вот вы о чем! – с бездумным видом сказала Эллен. – Право, не знаю, что вам и сказать на это. Могу я предложить вам кусок пирога, мистер Митчелл?
– Немного вашей шарлотки с орехом, дорогая, – сказал Рей. – Диана, милочка, я прекрасно знаю, что ты хочешь того лимонного пирога.
Диана смотрела с надутым лицом.
– Дайте мне кусок лимонного.
Молясь в душе, чтобы они ушли, Эллен протянула им по куску пирога. Но они не уходили.
– Эллен, дорогая, однажды я уже предупреждал вас, – начал Рей. – Но я хочу воспользоваться возможностью сказать вам это еще раз…
– Не надо, мистер Митчелл. Прошу вас…
– Я слышал о вчерашнем происшествии. Я был потрясен, но не удивлен. Эллен, я в ужасе от того, что вы, будучи в… э-э… в компании с этим человеком, подверглись жестокости. Жестокости, которая могла оказаться для вас фатальной.
– Саймон не виноват в том, что произошло!
– Боже мой, – вмешалась Диана, – я уже слышала этот рефрен. Этот человек ни в чем не виноват! Ни в том, что ваша собственность пострадала, ни в том, что ваша жизнь подвергалась опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49