И Вадим с охотой переступил бы через собственный запрет - если б мог. Это ли не рабство! - с тоской подумал он. Ах, Эва, Эва… За что?
- Что тебя гложет? - спросила девушка. - Ведь гложет же!
- Же-же, - передразнил Вадим, однако ответил: - Ума не приложу, что с Юлькой. Трое суток никаких вестей, а ведь я должен ее слышать… Куда ее занесло, жива ли? Если верить Бондарю, последний, с кем она виделась до нас, - ее отец… точнее опекун. Может, его поспрашивать?
Но Кира уже спала, вымотанная донельзя. Так что Вадиму не пришлось сражаться за свое достояние, сегодня не огражденное от посягательств даже трусами.
Он усмехнулся, вспомнив давно отшумевшие дискуссии о дозволенной эротике и недопустимой порнографии. Если спишь с девицей и не пытаешься её подмять, это эротика или… извращение? А мои возбуждающие массажи куда отнести? И когда начинается измена - когда погрузишься в нее на сантиметр? А если мне нравится просто лежать рядом… без погружения, без ласк… и ощущать это юное тело? Н-да… Странная штука - допустимые компромиссы.
Вадим уткнулся лицом в жестковатые локоны подружки и тоже уснул, приказав себе проснуться через три часа. По его нынешним потребностям даже много - если б не Кира под боком, он обошелся бы двумя.
Но через час их разбудил писк Кириного сотовика, и бесцветный голос Алекса, ее шефа, с трудом пробившись через помехи, затребовал девушку к себе. С сожалением она выбралась из пригретой постели, быстренько облачилась в одно из своих парадных платьев, отказавшись даже от настоящего кофе, заимствованного у крутарей.
- Мне с тобой скучно, - сказала Кира на прощание. - Мне с тобой спать хочется. Причем постоянно. - И чмокнула в щеку. - Чао!
Из окна Вадим проследил, как девушка выбежала из подъезда, впорхнула в притормозившую на секунду машину - бесшумную, неприметную, тут же исчезнувшую, за поворотом, - и ощутил разом грусть и облегчение.
С одной стороны накрылись эти уютные маленькие радости, связанные с ленивой побудкой, нежностями и шалостями в постели, неспешным наведением марафета, взаимным обхаживанием, превращаемым едва не в эротическую игру… с благодушной трепотней за изящно сервированным столиком.
С другой - наконец-то Вадим был один, впервые за столько времени. Словно в анекдоте про схоронившего жену грузина: «Адын, савсэм адын - вах, вах… Савсэм адын, да? Асса!..»
Не одеваясь, он прошелся по комнатам, проверяя все закутки уже на отдохнувшую, ясную голову. Но место и впрямь оказалось чистым. Даже Эва сюда не заглядывала, увы. Где ее-то теперь носит?
И где носит Шершней? Ведь уцелело их немало, и все в латах, при оружии. А к этому не менее трех вертушек и столько же ходульников. Грозная сила!..
Вопрос: где Шершни прячут технику? То ли у них запасная база, то ли их приняла Крепость - если Рой вправду ее детище. Во всяком случае прочесать окрестности не помешает, благо у росичей теперь преимущество в воздухе.
Отодвинув от стены шкаф, Вадим принялся выгребать из ниши свои приборы, расставляя по комнате. И перебирать книги, накопленные за столько лет, - прикидывая, какие из них стоит освежить в памяти, и с сожалением убеждаясь, что помнит все наизусть. Будто его прибывающая жизне-сила взялась и за память, подпирая энергией каждую ячейку, разгоняя временной туман.
Итак, от Шершней следы ведут в Крепость, размышлял Вадим, копаясь в вещах. Уж не на самый ли верх? Ну, не к Первому, конечно, - иначе он не стал бы науськивать на Шершней спецгардов. Но кто-то из Глав вполне мог замараться. Кстати, объяснимо: не имея сил на открытый террор, Рой используют для темных дел, с его помощью устраняя конкурентов, оппозицию, просто несогласных. А заодно наваривая, где только можно, благо «свободный мир» всего в шаге.
Или наоборот: это Главы подчинены Шершням? В самом деле, каким должен быть правитель, чтоб ему повиновалось такое чудище, как «король»!.. А на сотрудничество они не пойдут - здесь уж кто кого подомнет.
Нет, помотал головой Вадим, еще одной ступеньки я не выдержу. Это куда же нас заведет!.. В любом случае с крепостниками надо разбираться - пока по крутарям не ударили всеми силами, разнеся вдрызг их непрочный союз. Кажется, параллельные миры: Крепость и частники - наконец пересеклись. И чем это чревато - аннигиляцией?
Вадим вздохнул: кому интересны домыслы? У крутарей слишком здравый ум, чтобы на таком шатком фундаменте строить политику. Требуются факты, а где их взять? Через Киру? Бог мой, слишком опасно! - испугался он, вспомнив Алису. И Алекс меня к верхам не подпустит. Кто я для него? Неуправляемый, своевольный субъект, способный самому Первому свернуть шею… ну, не свернуть, ладно, а, скажем, выкрасть его. На месте Алекса я поостерегся б с таким связываться, а он в своих делах не дурее!
Какие остаются подходы - Главк, Студия? Черт, больше ничего в голову не приходит… Хотя (машинально Вадим бросил взгляд в окно) есть ниточка. Как же я забыл!
Он сунулся в свой старенький сюртук и удивленно фыркнул: опа-на! Всего-то пару деньков не надевал, а не втиснуться. Уже предвкушая, Вадим взялся за брюки, еще недавно свободные, и с трудом натянул на себя. «Ну и бедра!» - как говаривала медичка в травмпункте. Сваи бы из таких делать.
Нехотя он подошел к зеркалу, куда давно не заглядывал, и ужаснулся: вот так образина!.. То есть вообще даже красиво (для тех, кто понимает), но очень уж из ряда вон. Пропорции - героические, разве голова великовата: не один к девяти. И кто утверждал, что больше унции в день не нарастить? Похоже, тут счет идет на фунты, если не на пуды. Даже если всю последнюю еду пустить на билдинг… И сколько это выйдет?
Кое-как одевшись, Вадим вышел из дома и по знакомой тропке направился к общаге, в которой не был с того памятного утра, когда узнал про гибель Алисы. Следующей же ночью потерял Юлю, на другой день встретил Эву - и пошло, завертелось: крутари, найты, Шершни!.. Не то чтобы наведаться, вспомнить было некогда. А ведь остались неясности.
На всякий случай Вадим отвел взор старушки-придверной, благо тот уже мало отличался от луча, и по стертым ступеням поднялся на самый верх. Конечно, к этому сроку общага опустела, словно вымерла. Если кто и задержался дома, то в коридор носа не казал, дабы не напороться на бдящего домового. (Потом доказывай, что не верблюд!)
К счастью, массивная дверь, стерегущая верхний этаж, открывалась прежним кодом, и к ней не пришлось применять силу. Зато следующая, охранявшая покои Марка, на уговоры не поддалась, а потому подверглась взлому, хоть и предельно щадящему.
Ласковый насильник, ну да! - усмехнулся Вадим и вступил в квартиру свежевыпеченного «отца», из которой тот наверняка уже выехал. Теперь благоденствует где-нибудь в Центре, наслаждаясь положенным комфортом, плещется в личном бассейне.
Хотя здешние покои тоже были не бедными, если сравнивать с прежней конуркой Вадима. После убийства в квартире не прибирали, и вообще вряд ли кто ее посещал, разве сам Марк забегал за самым насущным. А может, не забегал - ему и на новом месте все подготовили. К чему помнить о прошлой жизни? «Отряхнем его прах…»
Мягко ступая по ковру, Вадим прошел в спальню, где якобы всё и случилось. С порога внимательно огляделся, чтобы составить общее впечатление.
Оказалось не так страшно. Если кто порезвился тут, то уж не Мститель, при котором кровь и клочья фонтанировали, зашлепывая все вокруг. Правда, и тут хватало бурых пятен, однако наносили их вовсе не с такой силой, когда от каждого шлепка брызги разлетаются на метр. Здесь расстарался человек, только желающий сойти за Мстителя. И на мясорубов не похоже: те подходили к делу с душой. (Или что там у них?) А в этой имитации ощущался расчет.
Итак, подумал Вадим, есть два вопроса: кто убил и кого? Ведь всё со слов - сыскарей, Бондаря. Как можно им верить? Если б тогда допустили к телу, уж я бы определил, принадлежит ли оно Алисе. Но где теперь искать останки!.. И не хочется, если честно.
Однако кого-то здесь убили - я чувствую, вижу. Наверняка женщину, наверняка - молодую. И достать убийц необходимо. А кто подпадает под подозрение, если исключить чужих? Круг-то знакомых не слишком широк. Тимка был со мной, да и какой из него убийца!.. Марк? Ему-то зачем? Или он и есть тот загадочный некто, с кем Алиса делилась Хаосом? Как-то не вытанцовывается, нет…
Со вздохом Вадим приступил к обыску квартиры, помогая себе облаком. Но ничего не нашел, хотя обшарил каждый сантиметр. После Мстителя остались бы шматочки плоти, залетевшие в укромные места, - не говоря о прочих следах, достаточно характерных. Мясорубы в своем исступлении натоптали бы отпечатков, измазюкали б пятернями двери. А тут лишь озерца крови да обрубок тела. Голову, кисти, ступни как нарочно уволокли.
Зачем - чтобы не опознали труп? А увечья смахивают на показуху: по виду жуть - смысла никакого. Если сыскари не напутали с хронологией, главные надругательства произвели уже над мертвой.
Ничего толком не выяснив, Вадим покинул квартиру (где его так радушно и так часто привечали), а затем и душную эту общагу, свою «колыбель». Знакомая тропинка повлекла к остановке. Но Вадим не поддался и сперва завернул домой, чтобы поехать в КБ на собственном транспорте.
За несколько дней, что он отсутствовал, порядки в Крепости изменились. Прежние блюсты, ленивые и хамоватые, уступили место Боевым Псам, со рвением утюжившим дороги тяжелыми триколесами. А блюстов, судя по всему, отправили патрулировать окраинные районы, взамен машин снабдив лошаками. Ни к чему жечь дефицитный бензин - опять же воздух чище!..
Триколесы гляделись куда внушительней старых двуколесников. Темная броня закрывала их отовсюду, расширенный задок венчала полусфера со сдвоенным пулеметом. А экипаж состоял теперь из троих - по человеку на колесо, как и раньше. Вряд ли такие излишества нужны внутри Крепости, зато для борьбы с внешней угрозой они годились. И вряд ли под угрозой понимались пришлые чудища.
Не доезжая пары кварталов до КБ, Вадим спрятал колесник в укромном дворе и остаток пути прошел пешком. Заморочив придверных, он незамеченным проник на территорию и поднялся в родную лабораторию, где отпахал столько лет.
Вот здесь не поменялось ничего, разве стало еще жарче - уже не спасали ни жалюзи, ни старенькие кондиционеры. А раздевания в КБ не поощрялись. Стоило расстегнуть сюртук или снять галстук, как за тебя принимались надсмотры. Некоторые смутьяны этим пренебрегали, но таких тут почти не осталось.
И вообще, Вадим застал в комнате немногих. Лабуправ Толян, еще более толстый и потный, чем раньше, зажатый в углу собственным столом, что-то строчил, по обыкновению бормоча под нос. Еще пара спецов с воспаленными глазами корпела за батареей гудящих приборов - вероятно, поджимали сроки. А из уютного закутка, выстраданного Вадимом за годы службы, доносились шорохи - опять кто-то из лаборанток пристроился с вязаньем.
Подняв лысеющую голову, Толян уставился на Вадима с радостным изумлением.
- Ишь ты, живой! - воскликнул он. - А мы уж не чаяли, испереживались все!..
- Знаю я вас, - не поверил Вадим. - С глаз долой - из сердца вон. Первый раз, что ли?
Помахав рукой страдальцам-авральщикам, он подошел к Толяну, с опаской опустился на расхлябанный стул.
- Где ж пропадал столько? - На лице лабуправа, проступила озабоченность: - И что объяснять надсмотрам?
- А наплюй, - посоветовал Вадим. - Я здесь больше не работаю.
- Ну? - вскинул брови Толян. - В монастырь, что ли, ушел - вслед за Ларой?
Невольно он вздохнул, что-то припомнив. Ах, старый греховодник, - и тут наследил!..
- Зачем мне в Туле самовар? - возразил Вадим. - Да и в Тулу мне ни к чему. Я вышел на «большую дорогу» - она же «светлый путь»!..
Отогнув полу кафтана, он показал небольшой огнестрел, прихваченный на случай. Глаза у лабуправа округлились.
- Ты что? - спросил он шепотом. - Заметут!
- Эх, Толян, - вздохнул Вадим. - Говорил же: кончай бояться - подумай о душе!.. А ты все о пузе печешься. - Он снова прикрыл оружие. - Ладно, какие новости?
- Новостей-то хватает, - ответил лабуправ, переведя дух. - Оросьев заделался главным режимником, как ты и предрекал.
- Ну, тут не надо быть семи пядей!..
- Асеньку забрал к себе - секретаркой. Нонну пока оставил.
- Стукачкой - взамен себя? - Вадим хмыкнул. - Обеих, значит, пристроил, не мелочась… А что Никита, всё правду ищет?
- Вроде накушался уже, потух. Вообще после службы никто не дергается, всем хватает тивишника. И, знаешь, программы впрямь стали лучше: раньше смотрел с разбором, теперь - подряд.
- Может, адаптируешься - а, пузан? - предположил Вадим. - Падает планка-то?
- Разве у меня одного?
- В том и беда, - буркнул Вадим. - Довели людей сериалы! Прежде потребляли концентрат, какой-никакой, нынче - кашку, размазанную по блюду. Сделать из Дюма тягомотину - это ж суметь!.. - Он осклабился, точно крутарь: - У вас не отобрали еще последние лампы? Для освещения сойдут и тивишники. Из всей техники только они остались.
- Ну почему? - возразил лабуправ. - А водопровод?
- Действительно, роскошь! И зачем он, если медовухи полно?
Вадим повел носом: непохоже, чтобы Толян транжирил воду. Раньше-то он был чистюлей, несмотря на потливость. Но потрепаться любил всегда - «находка для шпиона». И, кажется, за последние дни его зарядили лояльностью по макушку!
- Обстановка нагнетается с каждым днем, - чесал Толян как по-писаному. - Погоды портятся, крутари вконец распоясались, кольцо блокады сжимается… Ну не дает врагам покоя наша свобода!
- Это у вас-то свобода? - изумился Вадим. - «Шаг в сторону - считается побег»!.. Все ищешь виновных на стороне?
- Так работой же завалили, вздохнуть некогда!.. Думаешь, спроста? Говорят, на Крепость готовят налет. То ли крутари, то ли федералы, то ли вместе. И что тогда: всех под ружье? Стар я уже сабелькой махать и в окопе не помещусь. Ты-то слинял, а у меня дети…
- Бедненький, еще заплачь! - фыркнул Вадим. - Конечно, и я «лежачий камень», но, по крайней мере, не нытик. А уж как вы жалеете себя - другим тут делать нечего!..
После крутарей, зубами выцарапающими у судьбы потребные блага, его стало раздражать обычное безволие крепостных, больше похожее на инфантильность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10