Мальчику в голову пришла одна мысль.— А какая это планета?— Она называется Июль IV. По-моему, тут какой-то скрытый смысл, но кого бы я ни спрашивал, никто точно сказать не может.— Сколько ты уже здесь?— А сколько себя помню. Когда мне было восемь лет, госпожа Бланк продала моего отца другому хозяину, а мама через год утонула в пруду. Оступилась и ударилась головой, а поблизости никого не было, кто мог бы ей помочь. Когда нашли, было уже поздно.— Паршиво, — произнес Ивэн, а Щен усмехнулся.Мальчик подвинулся к нему поближе и тихо прошептал:— А бежать кто-нибудь пытался?В тот же самый момент его руку и ногу пронзила острая боль. Он вскрикнул, но Щен быстро прикрыл ему рот ладонью. Мышцы и кости свело невыносимой болью, от которой Ивэн с минуту не мог пошевелиться. Потом боль отступила. Мальчик бессильно опустился на лежак.— Никогда нельзя показывать виду, если срабатывают твои кандалы, — тихо сказал Щен. — Иначе достанется от тех, кто любит прогнуться.— Так значит… некоторые слова нельзя произносить, — пробормотал Ивэн.— Нельзя. И даже если ты просто шевелишь губами, чип в твоих наручниках все равно это почувствует и выдаст тебе как положено. Запрещенные слова он запоминает примерно со второго раза. И если уйдешь с территории фермы без разрешения, тебя сразу оглушит ударом. — Щен заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой подстилке. — Даже и пробовать не стоит. Они всегда выходят победителями. Госпожа Бланк, по крайней мере, обходится со своими рабами по-человечески. Я слышал, здесь неподалеку есть фруктовые фермы, так там хозяин бросал людей в кипяток только за то, что его не назвали «господин». А его менеджеры заставляют женщин спать с ними, а мужчин избивают. Здесь еще неплохо, так что нам, можно сказать, повезло.Ивэн решил переменить тему.— А с мамой я смогу видеться?— Не знаю. Может быть, утром, если за завтраком поторопишься, то успеешь добежать до дома. Зимой, наверное, это будет проще, тогда работы не так много. Хотя по-настоящему холодно не бывает, многие квакухи все равно впадают в спячку. Дни становятся короче, дело все в этом.— А школа здесь есть?Щен приподнялся на локте и бросил на мальчика удивленный взгляд своих ярких голубых глаз.— Школа? А зачем? Читать-то ты обучен, разобрать указатели и запретительные надписи сможешь. И считать, небось, умеешь?— Умею.— А про лягушек мы все тебе сами расскажем. Чему еще надо учиться?Эти простые слова произвели на Ивэна чрезвычайно сильное впечатление. Осознание случившегося обрушилось на него тяжелой волной, и он откинулся назад, не в силах выдержать эту лавину. Все это теперь навсегда. Он будет здесь жить, работать до тех пор, пока не умрет. Он никогда больше не увидит ни отца, ни сестры, ни брата. Горячая слеза скатилась по щеке мальчика. За ней последовала еще одна.Щен быстро пересел на его лежак и протянул ему подушку. Ивэн взял ее в руки. Внутри хрустнула сухая трава.— Вот, возьми, — проговорил Щен. — Так никто ничего не услышит.Мальчик последовал его совету. Глава 3 Лягушка счастлива в своей трясине только потому, что другой жизни не знает. Ирфан Квасад Томатная лягушка озиралась по сторонам; ее выпученные глаза были похожи на две блестящие виноградины. Когда рядом с ней оказался сверчок, слегка присыпанный витаминным порошком, лягушка резко выбросила вперед язык, и сверчок мгновенно исчез в ее пасти. Земноводное удовлетворенно квакнуло. В воздухе мелькнул белый сачок, каким ловят бабочек. Лягушка попыталась выпрыгнуть из него, но лишь сильнее запуталась в сетке. На секунду высоко взлетев в воздух, она плюхнулась в большую крытую корзину, где уже сидели десять сердитых красных лягушек. Ящерка Бланк ловко распутал сачок и принялся высматривать следующую томатную квакуху. Еще четыре — и заказ будет выполнен. Если поспешить, можно еще успеть вздремнуть минутку в кустах под деревьями, а потом сделать вид, что ловля заняла много времени.Подумав о сне, Ящерка опять зевнул, и ему пришлось заставить себя вернуться мыслями к своему делу. Солнце жарко пекло, и тонкая дымка облаков в небе не могла защитить от его палящих лучей. У ног плескалась тепловатая вода, а незамолкающее мерное кваканье огромного множества земноводных созданий стало уже такой привычной и неизменной составляющей его жизни, что Ящерка едва обращал на него внимание.Вот он заметил еще одну томатную лягушку. Мальчик выбросил свой сачок, но лягушка успела его заметить и с мягким плеском нырнула в воду. Ящерка скорчил гримаску и свернул сетку. Вздремнуть действительно надо. Его мама говорила, что все подростки переживают такой этап активного роста, когда им необходимо больше сна, но Ящерка понимал, что дело совсем не в этом. В последнее время он почти перестал спать, а все из-за этих необычных видений.Его внимание привлекла еще одна красная точка, и через минуту очередная томатная лягушка присоединилась к своим квакающим собратьям. Вскоре после того, как Ящерке исполнилось пятнадцать, его видения и сны стали значительно более яркими. Почти всегда он попадал в этих снах в австралийскую пустыню. И все окружающее казалось тогда невероятно реальным — и яркое палящее солнце, и сухой воздух, и твердые острые камни, и выжженная земля под ногами. После таких видений он всегда просыпался, с удивлением обнаруживая, что лежит рядом с Щеном на своем топчане. После того, как он необыкновенно ясно видел австралийскую пустыню, сном ему казались три года, проведенные на ферме Бланк, и Ящерка всегда просыпался нстревоженным и несчастным.— Эй, Ящерка!Мальчик встал во весь рост. За время пребывания на ферме он вырос на несколько сантиметров, но оставался по-прежнему худеньким и щуплым. От работы на открытом солнце кожа его потемнела до цвета дубовой коры, а коротко остриженные черные волосы выгорели и посветлели, став одного с ней цвета. Одет он был по-прежнему в коричневую рубашку и шорты болотника.У края пруда, где обитали томатные лягушки, стоял Щен. Он тоже подрос за эти годы, хотя и не так сильно, как Ящерка, и был более плотного сложения. Его светлые волосы резко выделялись на фоне сильного загара. Глаза мальчишки блестели от волнения.— Привет, Щен. — Ящерка снова перевел взгляд в сторону пруда. — Что стряслось?— Нас вызывают, — возбужденно сообщил Щен. — Пошли!Сачок Ящерки опять взметнулся вверх, и в корзину плюхнулась еще одна лягушка.— Вызывают? Куда? О чем ты толкуешь?— В дом! Давай, пошли быстрее, нам еще надо подготовиться. Забудь про своих томатных тварей. Нас зовет Натер!Ящерка встрепенулся.— Вызывают в дом?Щен кивнул.— Да пошли же, по дороге я тебе все расскажу.Ящерка прошлепал на берег, держа в руках сачок. Пока он шел, из-под ног у него выпрыгнуло не меньше дюжины ярко-красных лягушек. Мальчики поспешили к рабочему сараю, где Ящерка собирался оставить свою не до конца заполненную корзину.— Так в чем же дело? — не унимался он.— Госпожа Бланк дает банкет, — принялся объяснять Щен. — Огромный! А весь народ все еще валяется с блевалкой. Так?Ящерка кивнул. «Блевалкой» называли острый грипп, сопровождавшийся сильнейшей рвотой. При этой хвори не помогало ни одно лекарство, и заболевшие вынуждены были многие дни проводить в постели. Чтобы избежать обезвоживания, им постоянно делали специальные инъекции. Ящерка отделался легким трехдневным приступом, но и этого ему показалось больше чем достаточно. Щена же почему-то эта зараза вообще не брала.— И вот Натер решил, что мы будем прислуживать в доме. Госпожа не может отменить прием, о нем уже давно объявлено, поэтому нас и позвали.Мальчики подошли к длинному вытянутому зданию, где стояли клетки, ящики, корзины и террариумы, полные квакающих лягушек, и вошли внутрь. Ящерка отдал свою корзину хрупкой рабыне средних лет и объяснил, почему он не полностью выполнил задание. Та недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Распоряжения старшего над рабами могла отменить лишь сама хозяйка фермы госпожа Бланк.— Почему он выбрал именно нас? — поинтересовался Ящерка, когда мальчики снова вышли на улицу.— Не знаю. Может быть, твоя мама постаралась. Натер велел, чтобы мы быстро помылись и шли к нему.Они направились в душ, находившийся внутри сарая для рабов. Раздеваться и мыться среди дня казалось страшно непривычным. Вымывшись, Щен с Ящеркой подхватили по свежему комплекту одежды с полок и поспешили к хозяйскому дому. Ящерка постучал в дверь кухни, и через мгновение к ним вышла Белл. Ее руки, лицо и волосы были слегка присыпаны мукой. Ящерке казалось, что его мама все время в муке. Благодаря своим кулинарным талантам она быстро продвинулась и заняла на кухне более высокое положение, так что через два года после того, как они с Ящеркой впервые появились на ферме, Белл заправляла всем, что касалось выпечки.В огромной кухне вдоль стен тянулись длинные разделочные столы. С одной стороны высились три громадные многоярусные плиты, напротив тянулся конвейер, отправлявший грязную посуду в моечную машину. Сверкали металлические двери, ведущие в холодильные и морозильные зоны, не менее ярко блестели и внушительные ряды огромных кастрюль, горшков, чайников и прочей утвари. Здесь царили шум и суматоха. Мужчины, женщины и дети, все одетые в белое, резали, рубили, месили, раскатывали и смешивали. В воздухе разливалось благоухание пряностей, свежеиспеченного хлеба, горячего масла и мяса. У Ящерки потекли слюнки.— Давайте быстрее, — поторапливала их Белл. — Вам сначала надо переодеться, а потом Пайва скажет, что вы должны делать. Пайва — экономка и подчиняется только Натеру, так что ведите себя хорошо.Женщина повела их вверх по лестнице. Ящерке было непривычно ступать босыми ногами, твердыми и заскорузлыми от мозолей, по мягкому красному ковру, заглушавшему шаги. Стены были выкрашены в мягкий белый цвет, воздух веял приятной прохладой. Мальчик и забыл, что такое кондиционер. На Щена эта обстановка тоже произвела впечатление, и он находился явно не в своей тарелке.— Вы, ребята, должны сегодня постараться как следует, — негромко говорила Белл. — Если все будет хорошо, возможно, Натер или Пайва захотят перевести вас из болотников в домашнее услужение. Вам понятно?У Щена загорелись глаза, а у Ящерки сильно забилось сердце. Есть шанс выбраться из болота? Это значит, избавиться от работы под палящим солнцем, избавиться от комаров, от сарая для рабов. Мальчик поймал взгляд Щена и понял, что его приятель думает о том же самом.Когда они поднялись, Белл окликнула женщину, которая, стоя у раскрытого комода, пересчитывала полотняные скатерти.— Пайва, я привела ребят.Пайва — светлокожая, с седыми волосами, большая, грузная, со стальным блеском в глазах — выпрямилась. Она окинула Щена и Ящерку оценивающим взглядом. Ящерка попытался придать себе более уверенный вид.— Прежде всего им надо смыть с себя болотную вонь, — заявила экономка, поморщившись. — Пошли.— Но мы уже… — начал было Щен, но Ящерка больно наступил ему на ногу, и его приятель замолчал.— Слушаюсь, мэм, — сказал Ящерка, внутренне, однако, ощетинившись.Бросив на него одобрительный взгляд, Белл стала спускаться по лестнице. Пайва, запястье которой украшали такие же металлические наручники, как и у Ящерки с Щеном, повела их по другой лестнице, поменьше. Вскоре они оказались в большой ванной, совсем не похожей на душевую в сарае, — здесь были настоящие индивидуальные кабины, отделенные друг от друга занавесками.— Мойтесь как следует, — скомандовала Пайва. — Я хочу, чтобы и следа болотной вони на вас не осталось.Ящерка опять напрягся, хотя только что он сам предостерег Щена от попытки неповиновения. Если кто-то работает на болоте и возится с лягушками, это еще не значит, что за один раз он не в состоянии как следует смыть с себя грязь. Но домашняя прислуга — это элита, тогда как болотники занимают самое низкое положение среди всех рабов. Ящерка понимал: Белл действительно должна была приложить немалые усилия, чтобы для услужения во время банкета в дом позвали именно их. Он, конечно же, готов был на все, только бы не подвести мать. И если потребуется быть любезным с этой бабой, что ж, он будет сама вежливость и учтивость.— Слушаюсь, мэм, — повторил он, и Щен вслед за ним тоже кивнул. — Мы отмоемся как следует.— Вашу одежду я оставлю у двери. — Пайва посмотрела на их ноги и презрительно фыркнула. — Вам понадобятся еще и туфли. Какого размера? А, вы все равно не знаете.Если мальчикам показалось странным мытье среди дня, каким же необычным должно было показаться им повторное мытье, да еще и в уединении своей собственной душевой кабинки! Мыло источало легкий аромат, имелся также и шампунь в небольшом флаконе. Совсем не то, что в сарае, где и тело, и голову полагалось мыть одной и той же едкой коричневой жижей. Здесь даже вода казалась мягче. А какие полотенца, из настоящей пушистой ткани, совсем не то что в сарае, где они напоминали скорее отбеленную мешковину. При виде всей этой роскоши Ящерка совсем позабыл свою прежнюю усталость.Вымывшись под душем, Щен и Ящерка взялись за одежду, которая оказалась сложена на полу за дверью. Каждому досталось по паре полотняных штанов и по белой рубашке без ворота, доходящей почти до колена. Были еще белые носки, такого же цвета кожаные туфли и кусок какой-то веревки золотистого цвета, назначение которой ни один из них не сумел предположить. Щен натянул штаны и попытался заправить рубашку внутрь, но она была слишком длинной. Ящерка примерил туфли и понял, что они немного жмут.Дверь открылась, и без стука вошла Пайва, мало обеспокоенная тем, успели мальчики одеться или нет. При виде их замешательства она издала еще одно презрительное фырканье.— Рубашку не заправляют внутрь, — раздраженно заметила она. — Кушак надо повязать сверху, вот так, дай я сама. Это же не шторная лента, охламон!В мгновение ока оба стояли перед ней обутые и одетые. Ящерка не помнил, чтобы раньше когда-либо надевал на себя одежду из такой тяжелой, плотной ткани. Он почувствовал, что держится теперь прямее, с большим достоинством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47