— Но мы поможем тебе, — и он сделал многозначительную паузу.Фэйянь бросила на него короткий любопытный взгляд и снова опустила глаза.— Да, ты можешь получить от нас большие милости. Мы дадим тебе хорошее приданое и подберём достойного жениха, если только… — он сделал ещё одну паузу, — ты выполнишь нашу небольшую просьбу.— Какую? — девушка быстро и настороженно подняла глаза.— Совсем небольшую просьбу, — ответил Ли Ляньин. — Ну, так ты согласна услужить Великой Императрице?— Великой Императрице? — испугалась Фэйянь.— Да. Великой Императрице.Фэйянь встала на колени и смиренно произнесла:— Великой Императрице я готова служить без всяких милостей.— Великая Императрица заботится о своих поданных, — торжественно объявил главный евнух. — Она очень милосердна и щедра с теми, кто служит ей.Затем, он ещё походил по комнате, вероятно, обдумывая, как вести разговор дальше, и вдруг, остановившись, спросил:— Ты умеешь читать?Фэйянь растерялась: вопрос был слишком неожиданным. Она умела читать, но не очень хорошо и подумала: «Лучше сказать „нет“. Плохое чтение — это не чтение».— Нет, — быстро произнесла Фэйянь, а потом добавила: — Но некоторые иероглифы я знаю.Ли Ляньин улыбнулся, явно довольный ответом. Он поднял девушку с колен и спросил:— Ты знаешь четырёх иноземцев, которые сегодня рано утром пришли в русскую миссию?— Нет, я их не знаю, — поспешила заверить она. — Я их первый раз увидела сегодня.— А что за дело привело их в Северное подворье? Может, ты слышала?— Нет, господин, я ничего не знаю об этом. Они разговаривали с духовным служителем.— Но ты прислуживала им? — уточнил Ли Ляньин.— Да, я подавала им завтрак, а потом проводила их в комнаты.— Значит, ты должна была слышать, о чём они говорили с духовным служителем.— Да, но я плохо знаю русский язык, — сказала девушка, и торопливо добавила: — Да и едва ли они вели бы при мне серьёзные разговоры.Ли Ляньин ненадолго задумался.— Эти четверо иноземцев, — сказал он немного погодя, — похитили у нашего человека один очень важный документ. Так вот, — он посмотрел прямо в глаза Фэйянь, — ты должна выкрасть у них этот документ.Фэйянь от волнения заморгала глазами и тихо пролепетала:— Выкрасть?— Именно выкрасть. Сами они его не отдадут.Фэйянь вдруг поняла, что попала в скверную историю. Её просят украсть у иноземцев очень важный документ! «Отказаться? — думала она. — Но это просьба Великой императрицы. И если я не сделаю этого, она уничтожит меня. А если сделаю? Я буду богата! У меня будет достойный муж! Разве не об этом я мечтала?»В её голове возникла очень яркая картинка: одетая в красивое подвенечное платье, она приближается к дому жениха в богатом паланкине…— Но как я сделаю это? — спросила Фэйянь.— Ты же прислуживаешь им, — сказал главный евнух. — Понаблюдай за иноземцами, проникни в их комнаты, поищи бумагу.— А если они этот документ носят с собой?— Вернее всего проникнуть в комнаты, когда они спят.— А если проснутся? — всё больше тревожилась Фэйянь.— Подсыпь им в еду сонного зелья, ты же прислуживаешь им, — стараясь сдерживать раздражение, проговорил Ли Ляньин.Фэйянь жутко растерялась. То, что ей надлежало сделать, было по-настоящему опасно. Мысли одна страшнее другой путались в голове: «Вдруг иноземцы схватят меня? Что они со мной сделают? Убьют? Это было бы лучше всего. А если обвинят в воровстве? Тогда меня будут судить и…»Она закрыла глаза, невольно представляя те страшные муки, которые ей предстоит вынести. Думать дальше не было сил.Ли Ляньин, как будто прочитав её мысли, задушевно проворковал:— Не надо бояться. Они с тобой ничего не сделают, если ты будешь хитрой и умной. А ты же умная девушка, я это сразу понял, как только увидел тебя. — И он напомнил после паузы: — Если только раздобудешь документ, сразу станешь очень богатой. Великая Императрица пожалует тебе денег, и землю, и дом, и сама подберёт достойного жениха.Словно в подтверждении своих слов, Ли Ляньин подошёл к небольшому столику и открыл красивую резную шкатулку, где лежали великолепные драгоценности.— Вот возьми, — и он протянул ей необыкновенной красоты ажурную золотую шпильку, украшенную жемчугом и нефритом и такой же великолепный золотой браслет с нефритом и яшмой тонкой работы. — Это дарует тебе Великая Императрица. А когда принесёшь документ, получишь во много раз больше.Фэйянь взяла украшения и тут же озадаченно спросила:— Как же я буду всё это носить? Ведь люди подумают, что я украла.«Какая сообразительная девушка! — усмехнулся про себя Ли Ляньин. — Конечно, с её достатком она не может носить такие украшения. Все сразу обратят внимание».— Хорошо. Оставайся здесь. Я скоро приду, — и он вышел в соседнюю комнату.Там сидела сама императрица Цыси. Она внимательно слушала весь разговор через чуть приоткрытую дверь.Ли Ляньин поклонился и хотел пересказать всё императрице, но та сразу подняла руку:— Я всё слышала.Затем подошла к столу, взяла лист бумаги, написала что-то, поставила печать и передала бумагу своему главному евнуху. Он поклонился и, пятясь, вернулся в комнату, где оставил Цынь Чжуна и Фэйянь.— Возьми эту грамоту, здесь написано, что это подарки, — сказал Ли Линьин, протягивая бумагу Фэйянь. — Но носить украшения сейчас действительно не стоит. Никто не должен знать до поры о величайшей милости государыни. Ты меня понимаешь? — и он испытующе посмотрел на девушку.— Я всё поняла, господин, — ответила Фэйянь. — Я спрячу подарки у себя в комнате, и никто не увидит их, пока вы мне не позволите.— Иди, — сказал Ли Ляньин девушке. — И будь достойна милости императрицы.Фэйянь низко поклонилась и вышла вместе с Цынь Чжуном. Глава 29МЫ БЕДНЫЕ ОВЕЧКИ, НИКТО НАС НЕ ПАСЁТ… Фэйянь прервала свой рассказ и попросила воды. Князь сделал знак слуге, тот моментально исчез и через считанные секунды вернулся с красивой фарфоровой пиалой.— Итак, — сказал князь, когда Фэйянь уже отдавала слуге пустую чашку, — выкрасть документ тебе приказала сама императрица. — Что было дальше?Девушка справилась с волнением и продолжила.
Первым, кого она встретила, вернувшись из дворца, оказался старший из тех четверых по имени Сергей. Они долго проговорили, ведь иноземец был явно неравнодушен к Фэйянь, и она это чувствовала. Русский говорил ей ласковые слова, нежно смотрел на неё, был необычайно обходителен и, если честно, показался ей тоже очень-очень милым. Никто так не обращался с ней раньше. Никто и никогда не говорил таких удивительных слов. Русский не выспрашивал, богато или бедно живёт её семья, словно это вообще было не важно. Иноземца интересовала только сама Фэйянь.
В Китае традиционно относились к женщине как к низшему существу. По учению Конфуция на женщину следует смотреть, как на неизбежное зло, которое можно только терпеть. Возможно, философ говорил так исключительно потому, что ему не везло с женщинами. Его личная жизнь, как свидетельствуют исторические документы, не сложилась. Но почтение китайцев к Конфуцию было столь велико, что они не могли подвергнуть сомнению его слова. Жители Поднебесной придерживались правил этикета, заложенных далёкими предками.К примеру, мужу и жене не положено показываться на улице вместе.А если всё-таки они окажутся рядом, жена должна следовать позади мужа.При посторонних супругам нельзя обедать вместе.Жена не имеет права вешать платья в шкаф мужа.Говоря о жене, муж должен называть её «презренной обитательницей внутренних покоев» и так далее.Женщина в семье всегда имела подчинённое положение. Покорность и ещё раз покорность — вот основная добродетель женщины. «Если я выйду замуж за птицу, — гласит китайская пословица, — я должна летать за ней. Если выйду замуж за собаку, должна бегать за ней повсюду. А если выйду замуж за брошенный комок земли, должна сидеть рядом и оберегать его». В отличие от западных женщин и мужчин, которые к тому времени в большинстве своём уже сами выбирали себе женихов и невест, китаец женился не потому, что любит, а потому, что это нужно для общих интересов рода. А о том, чтобы женщина выбирала партнёра, и речи быть не могло.Вообще, в деле создания семьи личный выбор и вкус не играли никакой роли. Вопрос решался всецело старшими. Зачастую жених и невеста вовсе не видели друг друга до свадьбы. Но иногда юноша и девушка, случайно встретившись, начинали мечтать друг о друге, и некоторые родители, видя их пламенную любовь, соглашались на свадьбу. Однако такое благодушие являлось редким исключением из общего правила.Относительно всяких ухаживаний, любовных записочек и прочего тоже имелись свои правила, где было записано, что ухаживать за женщиной, тем более прилюдно, считается дурным тоном. Мужчина должен ставить себя на ступень выше женщины, а несдержанное поведение роняет его авторитет в глазах соплеменников. Правда, это правило выполнялось не всеми. Молодые люди, полюбившие друг друга, писали друг другу письма, встречались, только всё это делалось в тайне от родителей.
Сергей же совсем не стеснялся ухаживать за Фэйянь прилюдно. Это было очень странно, ведь даже русские, которых она знала раньше, вынуждены были считаться с китайскими правилами. А этот представлялся человеком совершенно необычным, и девушка вдруг ясно поняла, что именно с ним она хочет связать свою жизнь. Иноземец ей нравился всё больше и больше.Вот только как же быть с документом?Фэйянь успокаивала себя одной мыслью: документ не принадлежал иноземцам, а значит, похищая его, она не совершит ничего плохого. Да ещё и станет богатой!Узнав о том, что иноземцы пробудут в миссии всего пять дней, она решила действовать немедленно.В тот же день трое из путешественников ушли в город по делам, вернулись довольные и решили немного отдохнуть.Зайдя к ним, она спросила по-русски:— Вам подать обед?— Нет, спасибо, мы уже обедали, — ответила ей русская девушка по-китайски. — Принесите нам только попить.Фэйянь впервые слышала, чтобы иноземка так правильно говорила на их языке, но задумываться над этим было некогда. «Вот он, нужный момент! — вдруг почувствовала Фэйянь. — Они такие усталые и просят пить. Я принесу им чая с сонным зельем, а они и не догадаются, от чего так крепко уснули».Все получилось как надо. Иноземцы быстро заснули. Фэйянь, выждав положенное время, вернулась в домик для гостей и обыскала вначале сумки мужчин. Не найдя документа, перешла в комнату девушки. Странно, но документ был именно там.Фэйянь знала, что не стоит разворачивать свиток, но, как всякая женщина, она уступила своему любопытству… О, зачем она это сделала?! Её охватил ужас! Она держала в руках смертный приговор Великой Императрицы.Фэйянь поняла, что жизнь её оборвётся сразу, как только указ будет передан в руки владычицы.«Меня убьют, обязательно убьют, — твердила она про себя. — Императрица не захочет оставлять свидетелей. Все эти льстивые речи про богатство — очевидная ложь. Кто я такая, чтоб оставлять меня в живых?.. А ещё иноземцы, увидев пропажу, начнут искать вора. Что же делать?»Она решила посоветоваться с братом и, не откладывая, побежала на окраину Пекина в дом с зелёными воротами.На этом месте Фэйянь опять прервала свой рассказ.
— Что же ты молчишь? — в голосе князя Гуна зазвенел металл. — Или не хочешь рассказывать про «Белый лотос»?Фэйянь испуганно взглянула на князя и заплакала.— Я не знала, я ничего не знала, клянусь Вам, не знала… — сквозь слёзы бормотала она.— Ты не знала?! — ещё более грозно вопросил князь.— Я не знала, — ещё раз повторила девушка. — Клянусь прахом моих предков, не знала.— Мы давно следим за твоим братом, — сурово сказал князь. — Его тайные делишки нам хорошо известны. Мы хотели выследить всю эту шайку до последнего человечка, но обстоятельства не позволили довести дело до конца. Ты знаешь, что делают с родственниками изменников Родины?Фэйянь упала в ноги князю и зарыдала. Князь поморщился:— Рассказывай дальше и не вздумай лгать!Девушка кивнула, вытерла слёзы, сделала глоток из вновь принесённой ей пиалы и заставила себя продолжить рассказ.
Брат Фэйянь, к её великому изумлению, очень обрадовался, когда прочёл документ.— Ты даже не понимаешь, что сделала для нас! — воскликнул он и заходил по комнате, удовлетворённо потирая руки.— Для кого — для нас? — не поняла Фэйянь. — И чему ты радуешься? Меня же убьют! Ты понимаешь это?— Убьют не только тебя, — странно ответил брат, — но и этих иноземцев, у которых ты выкрала указ.— Почему? — испугалась Фэйянь. — Я не хочу, чтобы их убивали.Брат взглянул на неё удивлённо.— Ну и пусть их убивают. Тебе-то что? Надо думать о своей безопасности.— Я не хочу, чтобы их убивали, — дрогнувшим голосом упрямо повторила Фэйянь.— Да что с тобой, сестрица? Почему ты так волнуешься об иноземцах?Фэйянь вырвала у него указ и быстро проговорила:— Я отнесу его во дворец и попрошу Великую Императрицу не трогать иноземцев.— Да ты с ума сошла! — расхохотался брат. — Лезешь в пасть ко льву, и при этом просишь пощадить каких-то чужаков. А ну-ка признавайся, в чём дело!Фэйянь молчала, и брату пришлось повысить голос:— Рассказывай!— Просто среди этих иноземцев есть один человек, который мне очень нравится, — начала Фэйянь. — Он очень-очень хороший…— Ну и что? — перебил её брат, растерявшись от такого поворота.— Если б он пожелал взять меня в жёны, я бы с радостью согласилась… Если, конечно, ты не будешь против, — добавила она.Этим признанием брат был окончательно ошарашен.— Разве не нашлось достойных среди наших соплеменников? — возмутился он.Фэйянь опустила голову и тихо ответила:— Мне никто не нужен, кроме него.В полном недоумении брат несколько раз пересёк комнату из конца в конец. Потом спросил:— А он захочет взять тебя в жёны?— Не знаю. Но я нравлюсь ему. Даже очень. Я это точно знаю, — поспешно добавила она.Брат опять задумался и вновь заговорил не сразу:— Ну, хорошо. Твоему иноземцу мы поможем. Тебя спрячем. Не беспокойся, — и он забрал указ у неё из рук.— А почему ты всё время говоришь «мы»? — напомнила сестра, она уже спрашивала об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49