— Уже сделано, Франсуа.
— Эх, если бы ещё и Андрей отозвался…
2
Из всех человеческих состояний самое неприятное и тяжело переносимое — ожидание.
Кажется, что время остановилось и ожидаемый момент никогда не наступит. Даже все давно проверенные способы убиения времени в часы ожидания не помогают. Так было и с Дюма. Только что ему казалось, что время мчится куда-то чуть ли не вскачь, после каждого обхода «Пасионарии» он убеждался, что прошла ещё масса таких драгоценных часов, до конца намеченных работ ещё очень далеко. И вдруг все остановилось. Минуты стали тянуться томительно медленно. Никакие обходы и разговоры не могли их заставить проходить быстрее. Этот час с небольшим, прошедший после первого сообщения Каури, растянулся для него, да и для всего экипажа, в вечность.
Второе сообщение оказалось не менее загадочным, чем первое: «Приготовьте госпитальный отсек. Пассажирам потребуется помощь. На связь со мной не выходите».
— Что за черт! — вскричал Дюма, прочитав эту радиограмму. — Откуда могли взяться пассажиры на необитаемой планете?
— А может он нашёл Андрея? — предположила Ингрид.
— Бросьте, мадам, — отрезал Дюма, — в чудеса и нуль-транспортировку я не верю. Он нам сообщил, что он не один. Это — прежде всего. И что тем, кого он везёт, может потребоваться помощь. Причём это явно разумные существа, иначе он не стал бы упоминать о госпитальном отсеке. И он боится, что радиограмму могут перехватить. Отсюда вывод — немедленно перейти только на приём. В эфир выходить только если отзовётся Андрей.
Ингрид побежала в рубку. Дюма обратился ко всем свободным членам экипажа, собравшимся около него:
— Вам всем здесь лучше не толпиться. Мы не знаем, что за пассажиров везёт Каури. На всякий случай прошу остаться снаружи только электронщиков. Всех остальных прошу удалиться и занять места по боевому расписанию.
Электронщиков Дюма сознательно оставил, чтобы дать им хоть какую-то передышку. И ещё он ничего не сказал Ингрид, выбежавшей из корабля. Заставить ожидать мужа во внутренних помещениях было бы слишком жестоко.
Но вот, наконец, и настал тот удивительный миг, который всегда венчает часы томительного ожидания. На широкий луг опустилась стрекоза вибролета. На глазах у космонавтов из распахнутой дверцы выпрыгнул огромный негр в изодранной одежде, которую только при ближайшем рассмотрении можно было назвать белой. Его курчавые волосы сплелись на голове в плотную шапку. В руках он держал ружьё, которое тут же привычным движением забросил за спину, и стал помогать спуститься по лесенке молодой негритянке с перевязанным плечом. Вслед за ней из вибролета выбралась молодая белая женщина, и наконец в дверях показался Каури со спящей девочкой на руках. Он передал её негру, а сам снова скрылся в кабине. Негр повернулся, подал спящего ребёнка на руки белой женщине и снова приготовился принять из рук Каури вторую девочку, которую тот как раз выносил из вибролета.
— Где они у него там помещаются? — пробормотал Ю за спиной Дюма. — Ведь в вибролете всего четыре места, да и те такие тесные.
Но Дюма не слушал его, он уже сорвался с места и побежал к вибролету. Следом кинулась Ингрид. Услышав их шаги, Джо, а это несомненно был он, обернулся и тут же вскинул ружьё: прямо к ним бежали два белых человека — мужчина и женщина. Позади виднелись и другие. Их одежда — голубые комбинезоны — не оставляла сомнения, что это — хозяева. И Джо, и Мэри тут же забыли, что их спаситель также носит голубой комбинезон.
Каури кошкой прыгнул из вибролета и успел толкнуть Джо в момент выстрела. Пуля ушла в небо.
— Аа, предатель! — закричал на него Джо и хотел ударить прикладом.
— Каури! — истошно закричала подбегающая Ингрид, и этот крик остановил руку Джо:
— Каури? Так ты — Каури?
Каури только утвердительно кивнул головой, не понимая, почему его имя вызвало такую реакцию. Но и спросить он ничего не успел: заплакала, зарыдала, упала не землю Джейн и забилась в конвульсиях: нервы не выдержали нового потрясения.
Ингрид бросилась к Каури, обнимая и целуя его. Она все время старалась стать так, чтобы оказаться между ним и этим страшным полуодетым человеком с ружьём. Вслед за Дюма, прибежавшим вместе с Ингрид, громадными прыжками примчался Мванза, один вид которого успокоил и Мэри, и Джо, подоспели и другие космонавты. У всех на языке вертелись одни и те же вопросы, но Дюма не дал никому и рта раскрыть:
— Скорее несите эту женщину к Юсике! Всем остальным и тебе тоже, — это к Каури, — под душ, и к Лемме. Потом — курс успокаивающего гипноза и сон до завтра! — его взгляд остановился на перевязанном плече Мэри. — Ингрид! Нет, лучше ты, Ока, — он вспомнил реакцию Мэри, — эту девушку тоже к Юсике.
И все двинулись к «Пасионарии». Только девчушки спали непробудным сном на руках у несущих их людей.
3
Спутник запустили среди ночи, почти перед утром. Коридор сильно сузили: пять градусов на запад и десять — на восток от меридиана Пасионарии. С самого утра, только-только упали на траву первые лучи, Дюма разослал вибролеты по всему маршруту Андрея.
— Спутник — это хорошо, — говорил он, провожая пилотов, — но ведь его оборот — полтора часа! На весь коридор ему нужно двадцать пять с половиной часов — почти сутки. И то, если брать через градус. А если через полградуса — так и двое. А сутки-то уже прошли!
И ещё он предупредил всех, чтобы были максимально осторожны. Летели только на большой высоте и очень внимательно осматривали местность: планета оказалась населённой!
Издавна, ещё только запустили первые спутники, ещё только первый космонавт совершил свои витки вокруг Земли, человечество стало думать о встрече с другими разумными существами. Сперва проблемой контакта занимались только писатели-фантасты, потом включились отдельные учёные и целые научные коллективы… К моменту взлёта «Пасионарии» ИПК — Инструкция Первого Контакта — была полностью разработана и утверждена Советом Объединённого Человечества «для обязательного использования».
Злополучный седьмой параграф не давал покоя Дюма. Правда, к нему было ещё примечание мелким шрифтом, точного текста которого он не помнил. Но твёрдо знал, что в нем говорилось «об особой необходимости» или «чрезвычайных обстоятельствах». По-видимому, Каури считал, что это и были те самые «чрезвычайные» обстоятельства. И все-таки этот параграф никак не выходил из головы.
Дюма понимал, что Каури сознательно не вышел на связь ни в один из контрольных сроков. Ему и в голову не могло прийти, что здравомыслящий человек может отказаться от средств связи. Именно поэтому Каури и радировал о своём возвращении, только отлетев от места событий на добрые полтысячи километров. Этим же объясняется и туманность текста сообщений.
Этот громадный негр с ружьём, свежая рана на плече негритянки, само поведение этих людей, — все говорило о том, что они только что пережили какую-то схватку. Видимо, Каури извлёк их прямо из боя. Юсика говорила, что женщина ранена не более трех часов назад.
В том, что эти люди имеют земное происхождение, Дюма нисколько не сомневался. Об этом свидетельствовало уже то, что они понимали английский язык. Историю о побеге с Земли, рассказанную Тойво Маттикайнен, знали все на «Пасионарии». И реакция негра на имя Каури подтверждала самые невероятные предположения.
И эти же предположения заставили Дюма опасаться неведомых осложнений. Ему вовсе не улыбалась перспектива оказаться со своим малочисленным экипажем перед необходимостью вести войну с неизвестным противником.
Все эти мысли не давали ему покоя. И когда Юсика сообщила, что все чужие наконец получили необходимую помощь и крепко спят в госпитальном отсеке, Дюма, мысленно извиняясь перед Каури, которому пришлось отдыхать всего несколько часов, попросил Ингрид разбудить его и прийти в капитанскую каюту.
Видимо, злополучный седьмой параграф беспокоил не только капитана, потому что первые же слова Каури, сказанные прямо на пороге каюты, были:
— Капитан, вам не о чем беспокоиться. Я сделал все как надо. Тс никогда не узнают, что они остались в живых!
— Кто — те? Какие люди? Почему в живых. Садитесь же, — это было сказано потому, что вслед за Каури в каюту вошли Ингрид и Тойво, а за ними протискивался кто-то ещё. — Каури, рассказывай все по порядку. Пока наши гости ещё спят, я должен узнать все-все., И не торопись. Юсика говорит, что они проспят ещё не меньше двух-трех часов.
Каури сел, подумал с минуту и начал свой рассказ. Он сидел, чуть прикрыв глаза, чтобы сосредоточиться, в то же время внимательно наблюдал за лицом Дюма: все ли ему понятно.
4
Горы были сравнительно молоды. Долгая, кропотливая работа воды и ветра ещё не успела сгладить почти вертикальные откосы складок, и они так и шли параллельно главному хребту недалеко друг от друга. Одна скала привлекла внимание Каури: огромная львиная голова стояла прямо на краю складки.
Поскольку полет был разведочный и, в основном, посвящался съёмке поверхности и, так снизать, визуальному осмотру, Каури не собирался останавливаться, но геологический молоток он всегда брал с собой. Когда вибролет подлетел ближе к скале, сходство с львиной головой исчезло. Каури посадил вибролет на плато и стал осматривать скалу.
Что-то прожужжало над ухом.
— Странно, — сам себе сказал Каури, — почти как на земле: пчелы, только летают быстрее, — он стал оглядываться, отыскивая взглядом пчелу. Ещё одна прожужжала и упала в двух шагах от Каури.
— Надо привезти Ингрид одну, — сказал он и наклонился. Перед ним в мелкой траве лежала самая обычная пуля.
Первой, почти инстинктивной, реакцией явилось желание лечь на землю. Каури так и сделал. Потом стал осматриваться: кто это из своих вздумал так шутить? Эту мысль он тут же отбросил, никого из экипажа «Пасионарии» здесь не могло быть.
— Ха-ха, кошки-собаки! — проговорил он любимую поговорку Ежи Ковальского. — Однако!
Но лежать не имело смысла: пуля была на излёте, значит, стреляли не в него. Каури прополз несколько метров к краю складки, укрылся за большим камнем и выглянул вниз. Открывшаяся картина поразила его. Прямо под ним три человека лежали между камнями и отстреливались, чуть дальше под защитой скалы сидела молодая женщина. К ней жались две маленькие девочки. Прямо против них видны были и нападающие — несколько групп.
Вибролет стоял за скалой и не был виден ни нападающим, ни защищающимся. В несколько прыжков Каури оказался в кабине. Инструкция по контактам запрещала вмешательство, но та же инструкция обязывала любого космонавта записывать все разговоры и делать снимки, если присутствие при этом не обнаруживалось. Нагрузившись микрофонами, фотоусилителем, биноклем, Каури снова заполз на свой наблюдательный пункт.
Подключив микрофоны для записи, он принялся рассматривать в бинокль тех и других.
— Странно, у них тоже есть чёрные и белые! — подумал он.
Особое внимание его привлёк старый мужчина, лежащий между камнями. Если бы дело происходило на Земле, Каури мог бы поклясться, что рассматривает в бинокль собственного деда.
Именно в этот момент молодой Этвуд прорвался к дому, которого Каури видеть не мог.
— Посмотрим, — проговорил он сам себе, — как звучит их язык.
В полной уверенности, что услышит сейчас абсолютно непонятные слова, он подключил выход микрофона к унилингу.
— Проклятый ниггер! Проклятый ниггер! — донеслось из динамика.
Это кто-то из нападающих говорил вслух, посылая пулю за пулей. Затем он услышал вскрик старика и слова Мэри. Затем — бредовые слова Джейн. Моментально все инструкции выскочили из головы Каури. В два прыжка он оказался у вибролета, схватил реаспид, быстро надел лямки, застегнул пряжки и коршуном слетел вниз в тот момент, когда Джейн занесла нож. Это его рука вырвала у неё нож, это его голос произнёс слова:
— Ещё не время!
Однако долго говорить и рассусоливать не приходилось. Схватив на руки обеих девочек, Каури проговорил:
— Скажи тем, пусть готовятся! Ну-ка, малышка, — это к девочкам, — надави вот на эту кнопку и не отпускай, пока я не скажу.
Это был и риск, и нарушение инструкции. Если бы Девочка отпустила кнопку во время полёта, реаспид бы выключился, и они все вместе упали бы. Но обе руки Каури были заняты. Они взлетели на складку. Каури посадил девочек на землю под большим камнем и, приказав не двигаться, ринулся вниз. Джейн ждала его, Мэри отползала по осыпи, Джо посылал пулю за пулей.
Самым трудным оказался последний рейс. Во-первых, Джо ни за что не соглашался расстаться с ружьём, во-вторых, подбодрённые отсутствием ответных выстрелов, нападающие резко усилили огонь и явно собирались броситься в атаку.
Взлетев на верх, Каури сказал:
— Теперь вы все в безопасности!
— Нет, — сказал Джо, — пока мы живы, белые хозяева не успокоятся и будут за нами гоняться, где бы мы не были!
— Надо взять старого Джо и похоронить, — сказала Мэри, — я не хочу, чтобы его тело досталось им.
Новая мысль мелькнула у Каури.
— Сейчас я сделаю так, что они будут уверены в вашей гибели, и заодно похороним Джо, — проговорил он, доставая из вибролета бластер. Он полоснул лучом по основанию скалы. Громадный камень дрогнул и медленно стал крениться. Крики ужаса донеслись снизу. Скала, постепенно увеличивая скорость и поворачиваясь вокруг оси, стала ещё сползать. И вот она рухнула, ещё в воздухе начав рассыпаться на части, и засыпала всю осыпь, с которой только что — так казалось нападающим — доносились выстрелы.
Громадный кусок упал на дом, чуть не придавив Этвуда, успевшего прыгнуть с крыши прямо на спину своей лошади. Другие же, меньшие камни понеслись по поляне, сметая все на своём пути.
— Гнев божий! — вскричал Ричард. Он не был бы Пендергастом, если бы не сказал так! Люди упали на колени и, под предводительством Ричарда, вознесли богу горячую молитву. Всем хотелось поскорее уйти с этого страшного места. Подобрав раненых и убитых, они вскочили на лошадей и вскоре исчезли на равнине.
И только после того, как последний всадник скрылся за холмами, с плато взлетел вибролет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39