Я хорошо это знаю, потому что сам их монтировал. Профессору пришлось затратить много сил, чтобы получить кристаллы или магнитные плёнки из различных научных учреждений. Кроме того, мы и — сами делали записи.
Это был титанический труд, несмотря на то, что на кристаллозапись средней книги, так страниц на 300, уходило всего 10—15 минут. Книгу укладывали на смотровой столик авторидера. Фотоглаз в считанные секунды прочитывал страницу, информация поступала на внешние устройства электронной машины, которая перерабатывала её в свои коды и передавала процессору записи.
Автомат авторидера переворачивал страницу, и вот уже готов очередной кристалл. И все равно на весь этот труд ушло около двух лет!
— Но зато нашей библиотеке может позавидовать даже Британский музей! — говорил профессор.
Каталог библиотеки помещался в особом шкафу.
Человеку, сидящему в кресле, достаточно набрать на диске, вделанном в правый поручень, шифр автобиба и произведения, чтобы на экране появилось изображение текста, если это была книга, или кадры видеозаписи.
Большой экран предназначался для коллективных просмотров, маленький — для индивидуального чтения. На маленький экран можно заказывать только книги, у него нет звуковой части, на нем появляется текст в виде страницы книги. «Переворот» страницы производится кнопкой в левом поручне.
После библиотеки осмотрели кухню—столовую. Отделкой она напоминала скорее лабораторию — сплошной никель и стекло. Здесь мы увидели электрическую плиту, которая включается простым выключателем, в шкафу рядом с ней — набор кастрюль, и простых, и с герметическими крышками и мешалками внутри — специально для условий невесомости.
Тут тоже стоит экранчик, такой же, как индивидуальные в библиотеке… Чтобы повар мог вызвать рецепт любого блюда из автобиба на экран и не бегать каждый раз в библиотеку.
Кроме того, здесь же стояли два холодильных шкафа, набитых тубами. Других продуктов мы на кухне не нашли.
Посреди кухни — длинный стол, наглухо привинченный к полу, и табуретки вокруг него.
В конце коридора была ещё одна дверь. Когда мы её открыли, то очутились в холодное помещении, уставленном стеллажами, на которых в проволочных ящиках хранились всевозможные консервы в банках. Даже на первый взгляд было видно, что этих запасов нам хватит на долгие годы.
— А рыбий жир здесь есть? — спросила Сабина.
— Ты любишь рыбий жир? Сейчас попробую найти.
— Я не люблю, но мама говорила, что он очень полезен для маленьких детей. — С этими словами она посмотрела на Джека, себя она явно не причисляла к маленьким детям.
— Не хочу рыбьего жира! — закричал Джек.
— Успокойся, Джек, — сказал ему Март, — здесь его нет. В космосе рыбий жир не пьют!
В конце склада вертикальная лесенка вела наверх к квадратному лючку, который не запирался.
Мы попали в длинный коридор, по обеим сторонам которого шли двери с различными надписями. Например: «Орудия труда. Ручной инструмент», «Медицина. Препараты», «Медицина. Инвентарь».
Несколько отсеков содержали лёгкие механизмы, начиная от двухколесного садового трактора и кончая небольшой дождевальной установкой. Мы долго ломали головы, как доставать их оттуда, если «Ласточка» сядет на какой-нибудь планете, пока не решили отложить это «на потом». Мы уже многие вопросы откладывали «на потом», и Сабина записывала их в специальный «папотомный» блокнот.
Кроме того, здесь же находились два отсека с надписями: «Регенерация воды и воздуха», в которые попасть мы не смогли, потому что двери запирались шифрованными замками, да наверное, нам и не следовало заходить в эти помещения. И ещё были два отсека, набитые возможными швейными изделиями и просто материалом, а в одном даже электрические швейные машины.
Во всех помещениях потолок постепенно снижался от коридора к задней стенке. Это говорило о том, что мы находимся в верхней части цилиндра ракеты.
Больше осматривать в верхнем ярусе было нечего, и мы спустились в склад. Когда уже собирались выйти из склада, Джек неожиданно закричал:
— Дядя Роб! Дядя Роб! Вот ещё одна дверь!
И мы все увидели за стеллажами дверь с решёткой.
«Ну вот, — подумал я, — ещё одна дверь с секретным замком».
Но оказалось, что я ошибался. За дверью была лестница, ведущая куда-то вниз.
Мы снова очутились в коридоре, который был гораздо короче, чем в верхних ярусах. На обоих концах его были двери с надписью: «Входить до конца полёта опасно».
Из-за дверей доносился шум работающих двигателей.
По сторонам коридора размещались камеры, битком забитые семенами различных растений.
Судя по надписям над ящичками, здесь были собраны почти все растения Земли, начиная с обычной редиски и кончая саговой пальмой.
Вот уж никогда не думал, что человек использует столько растений. Мои познания в этой области вряд ли насчитывали больше двадцати—тридцати названий.
Остановившись перед ящиком с надписью «картофель», Сабина спросила у меня:
— Дядя Роб, а разве картошка не испортится, пока мы прилетим?
Я открыл ящик, ожидая увидеть обычные клубни картофеля, а увидел круглые шарики картофельных плодов.
— Не знаю, Сабина, что из этого получится. Наверное, нет.
Я заметил, с каким напряжением Мартин ожидает моего ответа на этот, казалось бы, такой простой вопрос, и понял, что он прекрасно видит всю сложность нашего положения.
Однако пора уже было думать об ужине, да и температура в этом ярусе не располагала к длительному пребыванию, тем более, что одеты мы были по-летнему.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Эту ночь мы провели в библиотеке. Спали в библиотечных креслах. С утра осваивали кухню, учились готовить.
Я говорю «день» и «ночь», а ведь на самом деле мы не различали дня и ночи. В кают-компании на приборной доске есть табло, на котором появляются красные цифры часов, минут и секунд. Через каждые двадцать четыре часа все цифры исчезают, и табло высвечивает шесть нолей — «000000» — значит, начался новый день.
3

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ
Наш нехитрый быт постепенно налаживается. Разместились мы в двух каютах, в одной я и Мартин, в другой Мария, Сабина и Джек.
Я хотел забрать мальчика к нам, но он важно заявил:
— Не хочу с вами жить, я хочу с Марией и Сабиной.
— Но ведь ты же мужчина!
— Я ещё маленький мужчина, вот когда я стану большой, как Март, я перейду к вам.
Ну, это и неплохо. Мария возится с ними с утра и го вечера. Удивительно замкнутая девочка. За все десять дней я только два или три раза слышал её голос.
День начинается с умывания. Точнее, мы растираемся мокрыми полотенцами — экономим воду. Правда, я не очень уверен, что это необходимо, но все-таки… Кто его знает, как там с системой регенерации?
Потом мы завтракаем. Пьём кофе со сгущённым молоком. Молока у нас много: по весьма скромным подсчётам, около двадцати тысяч банок.
После завтрака идём в библиотеку. Джек, Мария и Сабина с удовольствием смотрят всевозможные детские мультфильмы. Мне и Мартину тоже иногда это интересно, но чаще мы играем в шахматы или читаем. Потом обед, снова библиотека, ужин и сон.

ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
Каждый день Джек задаёт нам новые загадки. Вчера был такой разговор:
— Дядя Роб, а чего Сабина врёт, что мы летим?
— Она не врёт, мы действительно летим.
— А почему же, когда мы с мамой летали в самолёте, был большой шум и качало, а тут ничего этого нет. Сабина врёт, мы просто стоим на месте.
Сегодня:
— Дядя Роб, а куда мы летим?
— Далеко, малыш, искать новую Землю.
— А зачем?
Хотел бы я сам знать: зачем? Но ему я сказал:
— Будем там жить. Построим домик в лесу и будем сажать огород. А ещё надо ходить в лес за дровами…
— А волки там будут?

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ
Сегодня совершенно неожиданно Джек расплакался:
— Я хочу к маме! Где моя мама? — и размазывал кулачками слезы по щекам.
Я взял его на колени и долго утешал. Он никак не мог успокоиться, пока я не сказал, что мама скоро догонит нас, а пока папой ему буду я. Он страшно обрадовался:
— Сабина! Сабина! Слышишь, теперь дядя Роб будет мой папа! Папа Роб! Папа Роб! — Он соскочил с моих колен и запрыгал вокруг моего кресла.
— Если он твой папа, то и мой тоже! — обрадовалась Сабина и тоже запрыгала вокруг меня, выкрикивая:
— Папа Роб! Папа Роб!
У меня даже слезы на глазах выступили, такая волна нежности поднялась вдруг откуда-то из глубины и охватила меня.
Мартин улыбался, глядя на бурное веселье. Мария же, как всегда была невозмутима.
Джек скоро устал бегать и прыгать, забрался ко мне на колени и снова заплакал:
— Чего ты, глупый? — спрашивал я, обнимая его маленькое тельце и неумело пытаясь приласкать его.
— Я хочу на солнышко, я хочу на травку, я хочу играть, — плакал Джек. — Папа Роб, давай окончим летать?
Что я мог ему сказать?
И вот сейчас, когда все уже спят, я думаю о том, что к нам исподволь подкрадывается самый страшный враг — скука.
Ребятишкам невозможно целыми днями смотреть и слушать эти сказки, да и мне уже становится скучновато. А что говорить о Марии? Ведь за её внешней невозмутимостью тоже скрываются человеческие чувства.
Кроме того, появилась одна мысль: мы живём в мире искусственной малой тяжести. На свои перемещения тратим гораздо меньше усилий, чем на Земле. Если так будет продолжаться, наши мускулы и внутренние органы быстро атрофируются, и если мы когда-либо куда-нибудь прилетим и сможем высадиться на поверхность планеты, то не сможем там и дня прожить: нормальная тяжесть пас убьёт.
Выход один: ежедневные физические упражнения. Но какой вид спорта избрать? Прыжки в высоту? Так мы давно уже побили бы все мировые рекорды… Если бы не мешал потолок! Тяжёлая атлетика? Да в наших условиях Джек запросто поднимет двухпудовую гирю, как яблоко!
Помню, в юности, когда я занимался плаванием, тренер заставлял нас тянуть резиновые жгуты для развития мышц. Надо поискать в медицинском инвентаре. Может быть там есть такие жгуты? И ещё одно. С завтрашнего дня начинаю заниматься с ними школьной премудростью. Хватит ребятишкам лодырничать и скучать.

ДЕНЬ ДВАДЦАТЫЙ
Теперь наш день начинается с обшей зарядки. Мартин отыскал-таки в медицинском отсеке резиновые эспандеры, их прицепили к скобам в стенах коридора, и каждый, даже Джек, делает определённый комплекс упражнений.
Я на себе почувствовал их пользу — первые два—три дня у меня страшно болели мышцы во всем теле, даже, душ не снимал боль. Кроме того, бы с Мартином крепко повозились и убрали тридцать амортизационных камер, оставили только шесть ближайших к пульту и освободили громадную площадь для игр.
Среди инвентаря нашли и мячи, и сетки, и даже комплект для настольного тенниса.
Все время до завтрака — два часа — посвящено спортивным играм.
На Земле Джек, несмотря на то, что для своего возраста он довольно крупный мальчик, просто не смог бы играть в настольный теннис, он ведь чуть-чуть только носом достаёт до стола. Здесь же он, делая головокружительные прыжки, достаёт мяч и иногда выигрывает у Мартина (если тот поддаётся).
Девочки тоже играют в теннис, но их больше привлекает гимнастика с элементами акробатики (в нашей библиотеке обнаружилось руководство) и игры с верёвочкой, так называемой скакалкой.
После завтрака начинаются занятия. Книг у нас мало, зато нашлись большие запасы бумаги и письменных принадлежностей.
Джек ещё мал, поэтому он в часы занятий что-нибудь рисует и пытается писать буквы. Я же занимаюсь с Сабиной и Марией. Хотя Мария гораздо старше, уровень их знаний примерно одинаков, если иметь в виду, конечно, школьную программу, а не жизненный опыт, его-то у Марии, наверное, хватило бы на двух городски с девочек её возраста. Однако я удивляюсь профессору Мандеру — он взял девочку в семью и не позаботился чему-нибудь научить её. А может быть он, несмотря на свои прогрессивные настроения, в душе считает «цветных» низшими людьми?
Потом я даю им «домашнее задание» и начинаю заниматься сам, помогаю Мартину, если это бывает необходимо.
Конечно, учитель на Земле в классе долго вталкивает ребятишкам в голову арифметику и другие вещи, а у нас нет времени: вдруг завтра (конечно, в переносном смысле — впереди по курсу нет ни одной звезды) нам придётся садиться на какую-то планету, а мы даже не знаем, как, к примеру, включить тормозные двигатели. Поэтому я начал сразу с алгебры, считая, что арифметика освоится сама, как частный случай. И занятия идут ускоренным темпом. Основной упор делается на решение задач.
После двух часов делается большой перерыв — два часа спортивных игр. После обеда — час отдыха и снова учёба. В нашей библиотеке нашлись записи лекций для школ и колледжей по математике и английскому языку, и мы с Мартом внимательно их штудируем. А ещё есть физика, химия, биология и уйма других предметов.
Не знаю, правильно ли я сделал, но я исключил из программы обучения географию и историю, считая, что они нам не понадобятся.

ДЕНЬ СОРОКОВЫЙ
С лёгкой руки Джека меня все зовут «папа Роб», даже Март. Я все больше и больше привязываюсь к этому смышлёному негритёнку.
Меня беспокоит только Мария. Правда, она стала разговорчивей. Тоненьким, срывающимся голоском отвечает свой урок. Видно, что она старается, но… То ли стесняется меня, то ли я со своим обучением сильно опоздал. Шутка ли, обучать почти взрослую девочку, которая никогда в жизни не училась. Математика, правда, даётся ей легче, чем английский язык.
Конечно, у Марии есть определённый запас знаний, но они все относятся к тому периоду её жизни, который прошёл в джунглях. На днях Сабина вдруг спросила девочку:
— Мария, а какой самый страшный зверь в джунглях?
Ответ был неожиданным даже для меня:
— Летучие крысы-кровососы. У нас одна женщина забыла хорошо укрыть ребёнка на ночь, так они высосали из него всю кровь!
Пришлось после этого включать общую лекцию о животном мире Южной Америки. Сабина никак не хотела поверить, что такие звери действительно существуют. И тут же задаёт вопрос Джек:
— Папа Роб! А там, куда мы летим, такие будут? Кто его знает, какие там будут!
Успокаиваю его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39