Не стоит удивляться, что, вопреки прежним привычкам, отставной капитан стал частым посетителем «Звездной мечты» и подобных заведений.
Именно в этой широко известной забегаловке и нашла его Сато. Он сидел за одним из дальних столиков, задумчивый и уже как следует пьяный. Вокруг гремела музыка, гудели голоса, за огромным иллюминатором горели звезды, выступал из-за надстройки докмоста край затянутой облаками планеты и, отсвечивая голубым сиянием дюз, уходил в пустоту незнакомый корабль.
Она подошла к столу, села напротив, сняла темные очки и посмотрела ему в глаза. Как мы упоминали, эти глаза и в прежние времена не отличались выразительностью. Но теперь Сато прочитала в них удивление, потом грусть и некую ностальгическую тоску.
— Вы неплохо выглядите, кэп, — сказала она, поставив на стол свой стакан.
— Благодарю, мой снайпер, — отозвался тот. — Но боюсь, что эта похвала уже не в мой адрес. А что здесь делаешь ты?
— Сижу с тобой за одним столом.
— Ты нашла хорошую компанию. — Бывший капитан «Эскалибура» поднял стакан с остатком ксмилли. — Твое здоровье и чтобы оно тебе понадобилось! А я-то думал, ты давно поживаешь на неприсоединившихся территориях. Это храбрость или глупость?
— Это невезение.
— Понимаю. Как думаешь, я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Не знаю, — сказала Сато. — Ты очень пьян?
— Не больше, чем обычно. Не беспокойся. Что тебе нужно?
Сато только усмехнулась. Это была грустная улыбка, которую плохо исполняют губы и которую отказываются играть глаза. Она снова надела очки.
— Представь, что я волшебник, — сказал вдруг капитан Никсон.
— Волшебник — это человек, способный сделать то, чего не может случиться?
— Да. Это еще называют чудесами. Загадывай.
— Тогда я попросила бы у тебя корабль.
— А куда ты девала тот, на котором бежала со своей планеты?
— Это был гроб. Его хватило только до Домбека. И то он чуть не развалился прямо в порту. Ты ведь все знаешь?
— Разумеется.
— Ты осуждаешь меня?
— Пусть этим занимается суд присяжных. Если тебя угораздит перед ним предстать. А как ты нашла меня?
— Я даже не знала, что ты здесь. Это случай.
— Случай, — повторил капитан Никсон. — Тебе везет. Просто редкостно везет. Но не вздумай пытаться захватить корабль. Здесь это чистое самоубийство. Везение больше не поможет.
— Я знаю. Может, его можно купить? У меня есть деньги.
— Никто не примет такую сумму наличными. Полагаю, ты не собираешься расплачиваться кредитной карточкой?
Сато промолчала и взяла в губы соломинку. Несколько секунд капитан Никсон рассеянно глядел куда-то поверх ее плеча.
— Помнишь тот корабль, который мы оставили в Кроличьей Шкуре? — спросил наконец он. — Корабль был в прекрасном состоянии. Уверен, он и сейчас стоит там же. ^ том же каньоне. Я почему-то запомнил пароли. Забавно, правда? И помню их до сих пор. На нем можно добраться до края Вселенной.
— Какой смысл вспоминать о нем?
— Очень просто. Надо только найти попутчика, который подбросил бы тебя до этой системы. Способ старый как мир.
— Да, сущие пустяки. Тебе осталось показать пилота, с которым будет по пути до Кроличьей Шкуры.
— Вот в этом я смогу тебе помочь. — Не поворачивая головы, отставной капитан разглядывал теснившихся у стойки бара людей. — Тебе снова везет. Видишь вон того бородатого типа у стойки?
Сато оглянулась.
— Черноволосого? — уточнила она.
— Именно его.
— Что он собой представляет? — спросила Сато несколько секунд спустя.
— Я сам его плохо знаю. Важно то, что он-то как раз и летит к Кроличьей Шкуре. Я услышал об этом четверть часа назад.
— Тогда ты, может быть, вспомнишь, как его зовут?
Капитан Никсон провел ладонью по подбородку. Перед нормальными людьми, у него имелось еще одно преимущество: ему не надо было бриться.
— Скотт, — произнес он. — Скотт Хейл. А за глаза иногда еще и Псих.
— Он не выглядит неуравновешенным человеком, — заметила Сато. — Ты в нем уверен?
— Конечно, нет. Но выбирать все равно не приходится. Он единственный, кто проговорился о своем желании лететь в те гиблые места.
— Понятно, — сказала Сато. — Значит, псих. А за что его так называют?
— За неадекватное восприятие действительности.
— Это как?
— Ты сама его об этом спросишь.
— Попробуем его уговорить?
Капитан ухмыльнулся:
— Ну конечно! Только я займусь первый. А ты пока вспомни, как надо улыбаться. Раньше это у тебя получалось. Хотя бы когда я поймал тебя в самоволке, в то время как эскадра находилась в первой степени готовности. Он уже начал подниматься, когда Сато вдруг взяла его за руку.
— Послушай, кэп, давай полетим вместе! — быстро проговорила она. — Неужели тебе нравится жизнь, которую ты сейчас ведешь?
— Заманчивое предложение, — сказал капитан Никсон, перестав улыбаться. И задумчиво посмотрел на ее ладонь. — Почему не было сказано это раньше? А теперь я мертв, девочка. У меня то и дело отмирает по частице живой плоти, и если так пойдет дальше, то скоро я буду целиком состоять из металла и пластика. Даже та рука, которую ты держишь, это давно уже не рука. Хотя она и хорошо сделана… Ах да! Еще в те, лучшие, времена я все хотел спросить у тебя: в лексиконе твоих странных наставников было такое понятие — любовь? Это тогда, когда ты в упор не желала понять некоторых намеков.
Сато покачала головой.
— В том-то и вся беда, — пробормотал он. — А секс? Ее раскосые глаза приобрели совершенно европейский размер, и на лице возникло неподдельно ошарашенное выражение.
— Ну, я, конечно, знала, что это такое. Но само слово…
— Понятно, — подытожил капитан Никсон. — У них даже и мысли не возникало об этом с тобой говорить. — И начал вставать. — Ах да! — сказал он вдруг. — Я совсем забыл… — И, пододвинув салфетку, написал на ней две строчки знаков.
Хейл уже собирался уходить, когда, рассеянно отодвинув локтем ближайшего соседа, к нему протиснулся худой старик, которого до этого он знал как случайного собутыльника, ветерана Федеральной Гвардии и местного безнадежного пьяницу.
— Привет, Скотт! — сказал он, отработанным движением отправив бармену стакан, плавно заскользивший по полированной доске. — У меня к тебе дело.
— Внимательно тебя слушаю, — сказал Хейл.
— Есть одна славная девушка…— начал капитан Никсон. Проделав обратный путь, наполненный стакан остановился прямо перед ним. Замолчав, экс-капитан потянулся к нему дрогнувшей рукой. Хейл ждал.
— Есть девушка, — продолжил Никсон, поставив пустой стакан. — Она ищет оказию до Кроличьей Шкуры.
— Любопытно, — сказал Хейл. — А ты совершенно точно знаешь, что я туда собираюсь?
— Если ты до сих пор не передумал.
— Предположим. Откуда тебе это известно?
— Неважно.
— И кто она такая? Или это тоже не имеет значения?
Никсон помедлил с ответом. Пауза затягивалась.
— Он имеет в виду меня, капитан, — услышал Хейл с другой стороны. И оглянулся.
Присевшая на соседней «вертушке» невысокая девушка была одета в мешковатый комбинезон и держала в руке стакан с ярко-желтым напитком. Длинные, до неестественности обесцвеченные волосы рассыпались по плечам, а неясного цвета глаза скрывались за темными стеклами очков.
Капитан Никсон снова отправил стакан в путешествие по стойке.
— Еще один, — сказал он бармену.
— Послушай, славная девушка! — с любопытством поинтересовался Хейл. — Что нужно тебе в тех зловещих местах?
— Мне нужно… — начала Сато.
— Стоп! — прервал ее Хейл. — Сначала сними очки!
— Зачем?
— Мне так хочется.
— Ну и? — спросила Сато, исполнив просьбу. — Мне еще что-нибудь нужно снять?
— Нет, пока хватит. А теперь продолжай. «Мне нужно…»
— …добраться до одной планеты, где я когда-то оставила свой корабль.
— Не проще ли купить новый?
— Не проще.
— Ну а потом?
— Отправлюсь туда, куда собиралась отправиться с самого начала.
Хейл почувствовал раздражение и продолжил не сразу. Как мне показалось, ты очень торопишься, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Ты встревожена и устала. У тебя здесь неприятности или я ошибаюсь?
— Скотт, послушай меня, — произнес вдруг капитан Никсон, молча уставившийся в пространство перед собой. — Я бы не отказывался на твоем месте. Я отправился бы на пару с ней даже к воротам ада.
Хейл бросил на него быстрый взгляд.
— Вот веский аргумент, — решил он. — Тем более что наш друг, кажется, уже там побывал. Ладно, крошка, один-ноль в твою пользу.
— Спасибо! — с чувством сказала Сато. — Если не секрет, каковы правила и сколько всего очков надо набрать, чтобы ты перестал играть мне на нервах?
— Моя маленькая звездная леди устала, — резко опьянев, вдруг тихо забормотал капитан Никсон, — Устала и хочет остаться одна…
Подробности исчезновения Большого Квидака остались скрыты мраком. Слишком уж скандально затрагивали они честь императорской фамилии. В самом деле, человек, держащий у себя дома даже не очень экзотическое животное вроде пантеры или гремучей змеи, должен сознавать ответственность перед обществом. Принц же держал у себя в виварии существо, не более не менее как угрожавшее существованию космического человечества. В одобренных к распространению слухах сообщалось, что к делу похищения Большого Квидака причастны не то межзвездные монстры из скопления Большого Дикобраза, не то даже повстанцы, в ненависти к августейшей монархии не признающие ничего святого, — но все это были слухи, которые, как говорится, заслуживали всего, чего они заслуживали. На самом же деле подробности похищения были известны в узком кругу До последней детали благодаря записям видеокамер.
А дело было так. Хотя его высочество нечасто баловал вниманием свой виварий, но в качестве августейшей милости мог по просьбе какого-нибудь любителя экзотики дать записку к смотрителю.
— Придется вам, мо-ой друг, — говаривал он в таких случаях, — ознакомиться с экспонатами без мо-оего сопровождения.
И проситель светски сокрушался вслух, думая про себя, что это не слишком большая потеря. В тот памятный день такую записку на личном бланке самого принца вручил смотрителю вивария некий одетый во все черное человек, представившийся как Калогренан, отставной майор корпуса Внутренней Стражи и друг юности его высочества.
Как принято в таких случаях, смотритель вивария вызвался сопроводить гостя по своим владениям. Как обычно, тот не стал отказываться. Со скучающим видом он неторопливо проследовал мимо вольеров с членистоногими, двоякодышащими и пресмыкающимися, проявив к ним интереса намного меньше, нежели они к нему. Во всяком случае, он уж точно не выделял на жвалах яд, растворяющий мягкие ткани жертвы, не бросался на прозрачную перегородку вольера и не принимал ярко-розовой окраски, означающей на планете Крек непреодолимое сексуальное влечение. Что, впрочем, не помешало ему, подобно другим посетителям, кинуть кусочек мяса юному тиранозавру и выслушать историю разумных камней-телепатов, расположенных, по прихоти художественной натуры принца, в том же положении, в котором располагались камни легендарного сада Реандзи. Когда настала пора переходить в особый отдел вивария, смотрителя даже задело это рафинированное равнодушие. Когда он набирал код допуска, поверхность камней-телепатов приобрела темно-багровый цвет, означавший крайнюю степень беспокойства. Но смотритель этого не заметил.
— А вот и знаменитый Большой Квидак, — начал он, решив оставить на потом демонстрацию другого экспоната, бродячего кактуса-людоеда с планеты Еш-Хош. — Эта знаменитость тем более примечательна, что сопровождается полной загадочностью. Я бы сказал даже, что редко случается встретить существо, о котором столько сказано и котором, по сути дела, ничего не известно. Мы не знаем, к какой разновидности живых существ можно причислить го, и строим пустые догадки по поводу происхождения. Его история, и то с пробелами, известна лишь с момента знакомства с уцелевшими жертвами.
— Сообщниками, — поправил посетитель.
Был он брюнет, с редкими нитями проседи, сухощав, необычайно подвижен. Как уже упоминалось, он одевался во все черное, и как-то чувствовалось, что это был не случайный выбор цвета. Забегая вперед, скажем, что идентифицировать его облик спецслужбам так и не удалось. Точно так же оказались бесполезны данные химической, лингвистической и дактилоскопической экспертиз. Такое, мягко говоря, случается редко.
— Ну пускай так, если вам нравится это слово, — согласился смотритель. — Хотя, как мне кажется, сообщниками следует называть творящих зло по собственному выбору. Эти же люди были просто зомбированными марионетками, заслужившими не наказания, а лечения.
— Если развить вашу точку зрения, — заметил одетый в черное человек, — то большинство людей, совершающих массовые убийства и прочие нехорошие коллективные деяния, следует отнести к жертвам. Они тоже марионетки чьей-то преступной воли, все эти религиозные фанатики, борцы та разные социальные идеалы и им подобные.
— Но постойте! — сказал смотритель. — Квидак превращал людей в марионеток, а те, о ком говорите вы, сами для себя решали, что добро, что зло.
— Гм! — сказал черный человек. — Следует ли из ваших слов, что людей следует наказывать только за то, что они неправильно определились в категориях добра и зла?
— Ну, я бы сказал по-другому, — пробормотал смотритель вивария. — Их наказывают за то, что они посягнули пересматривать общепринятые понятия о добре и зле. Черный человек улыбнулся:
— Я бы мог указать вам, что понятия добра и зла произвольны. Это как с отрицательным и положительным значением числа, все зависит от того, где выбрана точка отсчета. Но, как я полагаю, вы не собирались вести дискуссию. Вы говорили, что о существе по имени Большой Квидак, по сути дела, ничего не известно.
— Именно так, — подтвердил смотритель. — Даже происхождение имени. Если существует Биг-Квидак, то, следовательно, предполагается существование сейчас или в прошлом некоего Мик-Квидака.
— А он и существовал, — подтвердил черный человек.
— Как, вы можете… Черный человек кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65