Он только подумал, что пребывание на необитаемом острове действительно не проходит даром для психики.
За этой мыслью должен был следовать вопрос — насколько эти последствия необратимы. Ему встречались девушки, заявлявшие о своем равнодушии к сексу. Но ни одна из них не была до конца последовательна.
— О'кей! — сказал Бричард. И чтобы немного разрядить обстановку, хлопнул ее по руке.
Вернее, попытался хлопнуть. Экспресс-курсы в центрах подготовки рейнджеров известны своей эффективностью, а природной реакции Сато можно было только завидовать. Так что, пройдя через пустоту, ладонь сержанта припечатала поверхность стола.
До него наконец дошло, в чем состоит еще одна ее странность, которую он давно ощущал, но никак не мог сформулировать. Если ей надо было сесть за стол, за которым сидел один собеседник и имелись три свободных стула, она всегда выбирала самый дальний стул. Наверное, она приняла бы предложение сыграть в теннис, но безусловно отказалась бы от чего-нибудь наподобие «пятнашек». Проще говоря, она всегда старалась создавать ощутимую дистанцию между собой и окружающими людьми, а если ей приходилось эту дистанцию сокращать, старалась избегать соприкосновения. Бричарду казалось, что это как-то вытекает из ее отношения к сексу, но тут он был кардинально не прав. На самом деле ее отношение к сексу как раз вытекало из нелюбви к любым физическим контактам. Хотя…
Идея отвращения к сексу вовсе не нова. Напротив, она очень даже стара если не как само человечество, то как цивилизация. Век за веком, двигаясь по спирали, человеческое сознание то и дело возвращалось к идее преимущества девственности над искушенностью и воздержания над свободным удовлетворением потребностей плоти. В начале двадцать первого века, в эпоху массовой компьютеризации, когда аскетические подвиги полусумасшедших монахов и массовые заточения в монастырях сексуально неудовлетворенных подвижников отошли в прошлое, совершенно неожиданно эта идея вернулась к человечеству с величественной необратимостью попавшего в лоб австралийского бумеранга.
Речь идет об интеллектуальном течении, провозгласившем, что будущее разума лежит в отказе от своей биологической природы. Человечество исчерпало себя как вид, возвестили его носители, и в своей биологической ипостаси неминуемо движется к вырождению, свидетельство чему — сексуальные революции и расцвет всякого рода из-вРащений. Будущее разума, продолжали они, состоит в том, Что со временем его перезапишут на основу более надежею, нежели белковая. На какую именно, ответ напрашивался сам.
Если так, то при чем тут секс? Эта область человеческой жизни получила от сторонников нового течения такой град полемических стрел, что уже количество нападок невольно наводило оппонентов на некоторые выводы. Менее сдержанные не стеснялись вопрошать, а не являются ли сторонники чистого разума кастратами и, уж во всяком случае, благополучно ли у них со здоровьем. А поскольку спор протекал в недрах компьютерных сетей, вопрос так и не был прояснен.
Каждая сторона считала свою точку зрения самоочевидной, но так как нет ничего более спорного, чем самоочевидные вещи, то, утомившись забрасывать оппонентов физиологическими, мировоззренческими, моральными и философскими аргументами, обе стороны взывали к истории как к верховному арбитру всех споров.
Вот пройдет несколько десятилетий, заявляли новаторы, и все по-настоящему разумные личности перепишут свой разум на нейрокомпьютеры, искусственные тела будут менять как одежду, а прочим представителям человеческого рода ничего другого не останется, как вести полуживотную жизнь, поедая бананы и безобразно совокупляясь. «Такова логика истории!» — заключали они.
Возражения ортодоксов варьировались в широком спектре, но строго логические аргументы занимали скромное место, оказавшись зажатыми между ироническими репликами «ну-ну», «идиоты!» и откровенно издевательскими смайликами. «Поглядим», — завершали спор самые сдержанные и мудрые.
По этому поводу кто-то вспомнил старую притчу. Вроде бы существуют в природе некие насекомые-поденки, средний срок жизни которых равен одному часу. За этот час они ухитряются не только решить проблему выживания вида, но и как-то осмыслить свое существование. И вот однажды вечером старик поденка собрал вокруг себя молодых слушателей, дабы обратиться к ним с ученой речью.
«Я открою вам великий закон мироздания, молодые люди, начал он. — Уже много поколений наши мудрецы наблюдают за солнцем. В результате этих наблюдений был открыт великий закон природы. Согласно этому неумолимому закону, наше солнце постепенно склоняется к западному горизонту. Вывод печален: когда оно совсем зайдет за горизонт, наступит темнота, а за нею ледяной холод. Вследствие чего жизнь на Земле погибнет навсегда».
Неизвестно, что подумали слушатели старого мудреца, но, как сообщает история, солнце благополучно взошло на следующее утро. Из чего, к слову говоря, вытекает совсем другая теория: вслед за каждым закатом непременно наступит рассвет. Ничего не имея против оптимистической теории Вечного Возвращения, мы вынуждены только констатировать, что она не подтверждается личным опытом поденок.
Как и всякая вещь, страдающая очевидностью, странность Сато была замечена. Корабельному врачу — а врачи на федеральных боевых кораблях в первую очередь психиатры, а уже во вторую техники-операторы при киберхирургах — эта девушка и раньше создавала больше проблем, чем половина экипажа, вместе взятая. Когда стало ясно, что она старательно уклоняется от разговоров о своей жизни на острове, он посоветовался по этому поводу с капитаном Никсоном. После чего, по одному отзывая к себе всех членов экипажа, настоятельно порекомендовал прекратить подобные расспросы. Теперь он мог только посоветовать обратиться к более искусному доктору по имени Время, а также поменьше заострять внимание девушки на том, что другие считают ее проблемами.
Тем более что «Эскалибур» начал новую боевую компанию, а людям легче приспособиться к странностям своего ближнего, если этот ближний — их товарищ по оружию и кое-кто даже обязан ему жизнью.
Но уже тогда у Сато Ишин случилось первое открытое столкновение с окружающими. Его жертвой пал лейтенант Гейзер. Причины возникшей между ними неприязни остались неизвестны. Может быть, Гейзер предложил ей как-то послушать вдвоем музыку, а может — и, кстати, скорее всего, — столкновение произошло на почве личных амбиций. Неизвестно.
Известно только то, что в рамках очередной тренировки по рукопашному бою им пришлось встретиться на татами. Как и другими обязательными дисциплинами, Сато пришлось заниматься боевыми искусствами в учебном центре, но и там она старалась при случае пропустить тренировку, а при возможности выбора между инструкторами предпочитала тех, в стиле которых удары и энергетические аспекты доминировали над силовыми бросками.
Если бы о конфликте было известно, их не поставили бы в пару. Но, повторимся, о нем никто не знал. Так что, ступив на татами, лейтенант Гейзер в течение трех минут отвязался как следует. К своему несчастью, он немного переусердствовал. Как-то вышло, что, когда Гейзер вышел на захват со спины, его рука проскользнула за пазуху партнерши. Что именно она там делала, история умалчивает. Если это было случайное движение, то ей не стоило там задерживаться. Секунду спустя Сато ухитрилась провести прием из арсенала прикладного дзю-дзюцу: захватив средний и указательный пальцы противника, рванула в разные стороны, Раздался хруст, отчаянный вопль, после чего лейтенант потерял сознание в результате болевого шока.
Сато посетила лазарет, когда он пришел в себя. Выглядела она предельно виноватой.
— Идиотка, — со вздохом произнес Гейзер, открыв глаза. Прозвучало это совершенно беззлобно. Обезболивающее действовало, и врач пообещал, что через пятнадцать дней пациент сможет учиться играть на гитаре. Если у него вдруг возникнет такое странное желание.
— Извини меня, пожалуйста, — сказала Сато, бросив взгляд на его руку, густо опутанную проводами и трубками. — Но ты напрасно начинал все это.
— Орлеанская девственница, — пробурчал Гейзер, устало заваливаясь на подушку. — Святая Жанна, — добавил он еще тише. И со вздохом. И кажется, даже закрыл глаза.
Удивительное дело, но некоторые люди обнаруживают знакомство с высокой культурой только после того, как им что-нибудь сломают.
— Как-как?! — переспросила Сато.
В ее компьютере был богатейший раздел литературы по древней истории, но едва ли она часто туда заходила.
— Не обращай внимания, — сказал Гейзер. — Согласно легенде, так звали наивную пастушку, которую Провидение решило предназначить для исполнения какой-то великой миссии.
— Типичный случай подавленной сексуальности, — сказал по этому поводу майор Моргенштерн неделю спустя. — Дисбаланс психики. Вот поэтому она так себя и ведет. — И посмотрел на экран.
Судя по тому, как это подается индустрией массовой информации, федеральный гвардеец должен быть сущим суперменом, уметь вести бой любыми видами оружия — от большой плазменной пушки до тупой деревянной зубочистки, выдерживать жару и холод, сжатия континуума и сверхмощные перегрузки, не терять присутствия духа, в одиночку справляться со стрессами и, само собой, быть веселым и надежным товарищем. Стоит добавить еще один немаловажный талант: еще он должен легко и непринужденно скучать. Ибо перегрузок, опасностей и смертельного риска можно ждать долго, а вот бездельничать во время патрулирования в пустоте профессиональному ангелу приходится большую часть своей карьеры.
Кроме Моргенштерна в командной рубке присутствовали второй лейтенант и Гейзер, зашедший просто так, потрепать языком. Его рука еще покоилась в пластиковом лубке, а во всем остальном он снова стал самим собой.
— Ничего себе — типичный! — сказал он. — Это не девушка, а какой-то киборг для проведения спецопераций.
— Но-но! — сказал второй лейтенант. — С физиологией у нее все в порядке. Можешь спросить у нашего дока.
— Я не про физиологию говорю, — объяснил им Моргенштерн, — а про голову. Ты что-нибудь слышал про Фрейда?
— А-а! — сказал Гейзер, опередив второго лейтенанта. — Конечно! Кто же про него не слышал?
Его устами гласила сама истина. Кто же не слышал про Фрейда? Хотя, с другой стороны, кто его читал?
— Ну и при чем тут Фрейд? — спросил второй лейтенант.
От прямого ответа Моргенштерн уклонился.
— Она за всю жизнь не видела ничего сексуальней кроликов, — сказал он. — Очень запущенный случай. Спящая чувственность. Знаешь, что это такое? Если тебе известно, женская чувственность не активируется сама по себе. В отличие от мужской.
— Ты хочешь сказать, — уточнил Гейзер, — что эту чувственность надо разбудить?
— Что-то вроде этого, — подтвердил Моргенштерн. — Активировать.
— Благодарю покорно! — сказал Гейзер. — Я не буду. И другим не советую. Я случайно взял ее за сиську, и она чуть не оторвала мне пальцы. А тому, кто захочет ее поцеловать, она просто откусит голову. Активируй сам. Хочешь попробовать?
Моргенштерн ухмыльнулся.
— Зачем? — спросил он. — У меня есть сержант Бричард.
— Ну, он-то и в самом деле вроде как залип на нее. Совсем на этого парня не похоже.
— Это точно, — подтвердил Моргенштерн. — Обычно он предпочитает использовать свойства местности и обходить долговременные оборонительные сооружения, — не совсем понятно добавил он. — Говорю это как его инструктор.
— Ерунда! — решил второй лейтенант. — Он просто трется возле нее, потому что заскучал после того, как Илону списали с корабля.
— И ни разу не пробовал затащить ее в койку? — поинтересовался Моргенштерн.
— А как ты это себе представляешь? — спросил Гейзер. — Она же всю сознательную жизнь общалась только с компьютером, никаких вербальных сигналов в упор не воспринимает, намеков тоже, не только не позволяет другим к себе прикоснуться, но и сама старается держать дистанцию, как будто от тебя дерьмом несет.
— А точно! — подтвердил второй лейтенант, в свою очередь что-то припомнив. — Почему?
На этот вопрос никто не ответил. И даже не поделился предположениями. Не нашлось времени. Прозвучал сигнал тревоги, а из глубины звездного экрана вырос зловеще кровавый восклицательный знак.
Самые продуманные планы гибнут от самых нелепых случайностей. Попытки предвидеть все заканчиваются фиаско, если в уравнении вдруг обнаруживается переменный символ, именуемый человеческим фактором. Именно поэтому военные и политики, возведя в степень высокого искусства ремесло бесцеремонного обращения с человеческим материалом, втайне вожделеют его величество случай. Планета, которую облюбовали штабные умы Большого Квидака, была периферийной колонией, единственный город которой вырос среди джунглей, густо покрывавших ее единственный континент. Объект был что надо, достаточно уединенный и достаточно крупный, чтобы на него стоило потратить время.
В назначенное время группа захвата незаметно высадилась на крыше главного административного небоскреба. Переодетые в костюмы технического персонала люди, а также замаскированные под людей рыжие чужаки принялись без шума брать под контроль ключевые объекты. Переворот должен был произойти незаметно, недаром его спланировали выпускники Высшей Академии Космофлота. Большого Квидака доставили на место событий в контейнере для транспортировки офисной мебели. В первую очередь он должен был по-свойски побеседовать с правлением филиала фирмы, занимавшейся колонизацией планеты. После чего все прошло бы без задоринки. Но в самый неподходящий момент случилось недоразумение, скомкавшее хорошо продуманный план.
Группу рыжих чужаков выделили как резерв для парирования неожиданностей. Пластиковые костюмы позволяли им неплохо изображать людей, но отсутствие мимики портило впечатление. Впрочем, от собакоголовых многого и не требовалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65