Он мой лучший друг, так что мне пришлось уехать, прежде чем я убил его.
– Вот как?
– Да. Трудно представить себе нечто худшее, чем убийство лучшего друга.
– Уж чего хорошего, – согласилась она, стараясь вспомнить, не оставила ли свой рассудок в прихожей. А этот разговор – самый сюрреалистический из всех, какие она помнит за… за всю жизнь, это уж точно. – Наверное, было бы неплохо, если бы вы уехали отсюда, вместо того чтобы убить меня.
– Попытаться убить вас, – поправил он. Потом усмехнулся, продемонстрировав слишком много зубов. Страшно! Белая вспышка, и, черт возьми, эти клыки действительно казались острыми! Она чуть не отступила назад. – И кстати, вы мне понравились, – добавил он, что не имело смысла, ну да ладно. – Вы – если вам этого никто не говорил – необычайно хорошенькая. Вы от природы рыжая? Ведь так, да?
– Не важно, – строго ответила она. – Сейчас я пойду комнату и позвоню в полицию. Вы городите какую-то чушь, хотя вы и великолепны, а я… с меня… хватит.
– Да и с меня тоже, – заверил он. – Кажется, я ни разу в жизни не оказывался в таком нелепом положении. Так что если вы не возражаете… и даже если возражаете…
Тут он проделал что-то вроде пожатия, но не плечами, а всем телом, она услышала, как рвется проволока, и он встал! Повторим: он встал!
– Аах, – выдохнула она.
Как это он – как он разорвал все это, и ручка стула сломалась, что странно, и…
Он схватил ее! Ну, протянул к ней руку. Взял ее за руки…
– Аах!
…и притянул ее в свои крепкие объятия…
– Аах!
…и наклонил к ней голову…
– Аах! – мм!
…и вот его губы прижались к ее губам, восхитительно двигаясь, а она схватила его за плечи и… э-э-э… оттолкнула его, да, то есть собиралась оттолкнуть, вот только она приподнялась на цыпочки, чтобы удобно устроиться рядом с ним, и от него замечательно пахло, от него пахло – так пахнет лес весной, а его рот, о боже, его губы были горячие, а его дыхание благоухало яблоками и… и…
Он прервал поцелуй и стал в трех футах от нее. Она не видела, как он отошел. Она заморгала, а он исчез. Ее рассудок попытался воспринять такую скорость, но не смог. Просто… не смог.
– Простите, – весело сказал он. – Мне хотелось сделать это… ну, примерно последние четыре часа. Но это не в моих правилах. А может, и в моих. Итак! Что дальше, солнышко?
– А? – спросила она, поднося к губам дрожащую руку.
– Полагаю, нам следует сдвинуть наши… э-э-э… головы и решить, что есть что.
– Вы не оборотень, – проговорила она, потому что могла думать только об этом.
Он вздохнул, направился в ее спальню, присел на корточки, схватился за кушетку, встал и поднял эту тяжеленную мебель одной рукой, почти с такой же легкостью, с какой она, Сара, подняла бы поднос. К счастью, в доме были сводчатые потолки.
– Вы ведь не собираетесь заставить меня жонглировать ею? – Он подбросил кушетку на фут вверх, поймал и снова подбросил. – Здесь мало места.
– Вы натренировались, – сказала она онемевшими губами. – Это не значит, что вы… вы… ну, вы понимаете.
– Раз в месяц покрываюсь шерстью и вою на луну?
– Ну…
– А я вот поверил, что вы ужасно опасная волшебница, которой суждено погубить мир.
– Не морочьте мне голову, – бросила она. – И поставьте мебель на место.
– Скажите «да», – пропел он.
Он даже не запыхался!
– Поставьте кушетку на место, а потом поговорим, ладно?
– Скажите «да»…
– Ну хорошо, хорошо! Вы оборотень, а я – слабоумная волшебница. А теперь оставьте в покое мою кушетку!
– О'кей. – Он осторожно поставил кушетку на место. – И что теперь?
– А теперь я скажу: у меня нет намерений погубить мир.
Она скрестила руки на груди. Быть храброй – или казаться таковой – гораздо легче, когда он на другом конце комнаты.
– Принято. Как насчет еще одного поцелуя? Нет? Ну вот, испортили настроение.
– Вы и правда странный, – заметила она.
– Именно так они обо мне и говорят.
Он был удивительно весел. Если честно – самый улыбчивый парень Из всех, кого она видела. Может, он умственно отсталый?
– Они – это?..
– Моя Стая.
– Ваша стая?
– С заглавной буквы С.
– М-м-м. Оборотни, да?
– Ага.
– И Стая направила вас сюда, чтобы помешать мне погубить мир.
– Ага.
– Но вы не собираетесь убивать меня?
– Ну… – Он сконфуженно развел руками. – Во-первых, я не смог. То есть действительно не смог. Мне это было неприятно, но я собирался все честно сделать, поймите меня правильно. Однако… не сделал. А на тот случай, если вам никто этого не говорил, знайте, что аневризма причиняет жуткую боль.
– Спасибо за намек.
– Так что я решил – мы объединяемся, выясняем, кто такие эти действительно плохие парни, и спасаем мир.
– А что, если вы и есть тот самый плохой парень?
– Я знаю, что это не я. А вы, когда пришли, выглядели чем-то очень расстроенной. Держу пари, вы встретили настоящих плохих парней. И я помогу вам добраться до них.
– С чего бы это? – с подозрением спросила она.
– Это поможет мне и в личном, и в профессиональном плане, потому что я из тех, кто всегда хотел быть самостоятельным, и полагаю, это даст мне возможность показать, на что я способен. Вы только… не спешите пока взрывать планету, ладно? Я этого не переживу. Ну, то есть – это сильно все усложнит.
– Мы объединяемся? – Почему эта идея представляется ей настолько же волнующей, насколько и пугающей? – Вот так вот, да?
Он улыбнулся, и как ни странно, в его лице не появилось ничего устрашающего. Может, потому, что на сей раз он продемонстрировал не очень много зубов.
– Да так. Ну и что вы скажете?
– Скажу, что мы оба сошли с ума. – Она прижала руку ко лбу. – Не могу поверить, что я обдумываю такие вещи. Не могу поверить, что я не звоню в полицию. Не могу поверить…
– Чему?
– Не важно.
– Ах, этому? Насчет этого не волнуйтесь. Я уже сказал вам, что вы мне тоже нравитесь.
– Обалдеть, – пробормотала она.
12
– Лучше бы вы этого не делали, – сказала Сара, когда он высунул голову из машины.
– Простите. – Он вернулся на место. – Просто не могу с собой справиться. Здесь замечательно пахнет.
– Слушайте, оно и без того странно, что вы высовываетесь из машины, как большой… ну, да вы сами понимаете. Но зачем так себя вести, когда вы за рулем?
– Был не прав. – Он обиделся.
– Сверните налево у светофора.
Дерик свернул, и перед ними возникло кирпичное здание «Монтрей-бей Дженерал». Сара посмотрела на здание. Просто прекрасно, что сначала они появятся здесь. «МБ Дженерал» был всегда ее домом. Здесь она училась, здесь работала, здесь влюблялась, здесь работала, здесь бросала, здесь спала, здесь работала, здесь была обманута, здесь работала, здесь узнала, что она сирота, здесь выросла.
Здесь нашла отца.
Ладно, Дерик хотя бы не пытается убить ее. Больше не пытается.
– Я забыла, – резко сказала она. – Как ваша фамилия?
– Гарднер.
– Вот как. – Это звучит почти… обыкновенно. Безопасно и обыкновенно. – Замечательно. Полагаю, вы уже знаете мое имя.
– Ага.
– Конечно, – пробормотала она.
Как глупо! Он только что рассказал ей всю эту дурацкую историю, и уже не в первый раз. Возможно, она не в состоянии удержать в памяти факты потому, что не в силах их принять. Честно говоря, она все сомневается, что верит во все эти россказни типа «вам суждено разрушить мир», но в конечном счете все интереснее, чем болтаться в автосервисе у своего механика.
– Что с вами? – спросил Дерик. – У вас такой вид, будто вы сейчас выпрыгните из машины. – Он припарковался. – А этого совершенно не стоит делать. Я хотел сказать, что вы – существа в высшей степени слабые. Не понимаю, как можно жить в таких хрупких телах.
– Вы бы привыкли, если бы родились в таком теле.
– Бедняжка. – Он покачал головой.
– Ничего страшного. Ну ладно, – нервно проговорила она, – сейчас мы найдем доктора Каммингса. Он вроде как мой наставник. Они с моей мамочкой были хорошими друзьями, и он заботился обо мне после того, как она… после ее смерти. Он знал о моей семье много всякого, о чем никогда не хотел разговаривать, и он… никогда не подводит в трудную минуту. – Точнее, он всегда сохраняет полную невозмутимость. И разве он не оправился с ужасающей быстротой после утреннего нападения? Он был скорее раздражен, чем испуган, – реакция не слишком типичная. Достаточно нетипичная, чтобы она удивилась. – Как бы то ни было, мы его найдем, выслушаем, что он скажет, и, может быть, решим, куда направиться отсюда. Хорошо? Это вас устраивает?
– Вы – фея-убийца, – улыбнулся он. – Полагаю, мы направимся точно туда, куда скажете.
– Кончайте вы это или вечером не получите «Молочные косточки». Или вы предпочитаете сухому корму настоящие кости?
Он застонал, и проходящие мимо дамы оглянулись. Дерик не лез ни в какие ворота… черт побери, он не лез даже в собственную футболку, которая натягивалась и перекатывалась в очень интересных направлениях. Он был самым крупным из всех мужчин в больничном вестибюле. Возможно, во всей больнице. А может, и в городе.
– Только не начинайте с дурацких шуточек, ладно? – попросил он.
– Все зависит от вас, – строго ответила она. – Теперь пошли. Доктор Каммингс, наверное, у себя в кабинете.
– Как он выглядит?
– Как рассерженный полковник Сандерс.
Дерик фыркнул.
– Седовласый и седобородый? И тоннами поедает попкорн?
Сара воззрилась на него и чуть было не оступилась, входя в лифт. Она покачнулась и невольно прижалась к нему.
– Вы следили за мной?
Он с любопытством посмотрел на нее.
– Это что, способно вас взбесить? Это что, хуже, чем пытаться убить вас?
– Убить меня уже пытались. Я к этому почти привыкла. Но я терпеть не могу, когда за мной следят, – бросила она. – Это низко, бесчестно и противно!
– Не берите в голову! – Он вскинул руки. – Серьезно, Сара, не беситесь, ладно? Возьмите и успокойтесь. Я не следил за вами. Я учуял, каков этот тип – доктор Каммингс, – по запаху, который от вас исходит вот и все.
– Вот и все?
Она нажала кнопку пятого этажа. Легкая паника Дерика доставляла ей что-то вроде удовольствия. Приятно руководить человеком с такой симпатичной внешностью. И она знала, просто знала, что он – из «этих парней». Все женщины в вестибюле смотрели на него, а он даже не заметил. «Эти парни» никогда не догадываются, как они блестяще выглядят. Это раздражает… нет, это приятно. Нет, все же раздражает.
– Он, наверное, обнял вас, или схватил, или что-то такое. У вас на левом плече несколько седых волосков. Но у вас нюх совсем как у меня – вам не нужно ни за кем следить. Так что утихнете, идет?
– Доктор Каммингс сбил меня с ног в вестибюле. – призналась она. – Он был страшно зол.
Дерик нахмурился:
– На вас?
– Нет, потому что из-за киллеров мы опаздывали на большой обход.
– Серьезно?
– Да.
– Хм. Давайте-ка поговорим с этим мужиком. Черт может, нам удастся его завербовать!
– Ну разумеется, – холодно проговорила она, направляясь к «Перчатке» (так все называли кабинеты врачей на пятом этаже), а Дерик шел рядом с ней, – доктор будет в восторге.
Она остановилась у двери в кабинет Каммингса и подняла руку, чтобы постучать.
– На этой двери написано «Доктор Майкл», – заметил Дерик.
– Угу. Доктор Каммингс не хочет, чтобы интерны подслушивали его, и это один из его способов.
Она постучала два раза.
– Уходите, не то пристрелю!
– Это еще один его способ, – объяснила она, открывая дверь.
– Ах, чудесно, это доктор медсестра Ганн. Или медсестра Ганн, доктор? Не зашибите свою крошечную головку дверью, когда будете уходить.
– Вот этот человек, – Сара указала на Дерика, который был явно очарован пушистыми бровями доктора Каммингса, – утверждает, что я фея Моргана.
Доктор Каммингс пробурчал что-то и принялся рыться в стопке прошлогодних «Ланцетов».
– И что его послали убить меня, чтобы я не могла погубить мир.
Доктор Каммингс нашел интересовавший его номер и откинулся на стуле. Он снова что-то пробурчал – по-видимому, предлагая Саре продолжать.
– И мне стало интересно, – закончила она, чувствуя себя полной дурой, – что вы об этом скажете.
– Я удивлен, что этот молодой человек еще жив, – сказал доктор Каммингс, не поднимая глаз от журнала. – И разочарован, должен добавить. А больше мне нечего сказать, ваше высочество.
Сара заморгала. Обдумала услышанное. Открыла рот. Снова закрыла. И наконец переспросила:
– «Ваше высочество»?
– Вы сестра короля. Умершего много столетий назад, но это не имеет значения.
– Ох, дружище! – воскликнул Дерик, плюхаясь на ближайший стул. – Вас, Каммингс, что-то очень тревожит.
– А ты веди себя прилично, оборотень.
У Сары отвисла челюсть, Дерик чуть не свалился со стула.
– Дружище! Откуда ты это знаешь? По виду ты совсем не из Стаи.
– Неужели я похож на человека, которому можно всучить рыбу вместо мяса? – бросил Каммингс. – По тебе же все видно. Хищники ходят, стоят, двигаются и бегают совершенно иначе, чем мы все. Если ты хочешь одурачить homo sapiens, советую не ходить вокруг, рассматривая всякого встречного, словно интересуясь, каков он на вкус. Что же до вас, ваше высочество, – повернулся он к Саре, – что вы делаете в обществе этого… этой сволочи? Одурачены его невозможной красотой? Не сомневаюсь. Хорошенько подумайте, не лучше ли будет убить его, дорогая? От оборотней одни неприятности, из них не получаются хорошие мужья.
– Неправда! – с жаром вздрогнул Дерик.
– Где твой отец, ликантроп? – поинтересовался доктор Каммингс с напускной любезностью.
– Он… э-э-э… знаете что, давайте придерживаться темы, а? И не называйте меня так. Выкладывайте, что вы знаете, дружище. Прямо сейчас. – Он устремил взгляд на Сару, отчаянно пытавшуюся уследить за разговором. – Но все-таки я вернусь к этому на минутку – из нас получаются хорошие мужья. Понимаете – если мы находим подходящую девушку.
Доктор Каммингс хмыкнул – не слишком доброжелательно.
– Ведь большинство ребят, которых я знаю, на самом деле хотят иметь пару – жену то есть – и детенышей. На самом деле хотят. Но нас мало, вас – великое множество, так что зачастую они женятся, не обдумав все как следует, и потом, люди устроены иначе, чем члены Стаи, здесь не из-за чего смущаться…
– Дерик (он был огорчен, и его огорчение огорчало ее), кому до этого дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19