Просто замечательно!»
– Большая часть пути позади, – сказал Дерик.
– Угу.
«Вот именно. Оборотни-любовники подворачиваются на каждом шагу. Имею я право, в конце концов, урвать немного счастья?»
Она кашлянула.
– А у тебя есть план, что мы будем делать, когда туда доберемся? Как мы найдем этих парней? И что будем делать, когда найдем?
– Нам поможет отыскать их твое везенье. Вот возьмешь ты и споткнешься, и упадешь на их вожака, и случайно нанесешь ему смертельный удар. Что же до остального… об остальном я позабочусь.
– Значит, у тебя никакого плана нет?
– Не важно, – ответил он с важным видом, и Сара рассмеялась.
– Ну ладно, – сказала она. – Слава богу, у нас есть немного времени, чтобы что-то придумать.
– М-м-м… Слушай, это дело с феей Морганой… может, если «Идиоты Артура» узнают, что ты славная девчонка, они оставят попытки тебя убить? Ведь о том, что они плохие, мы слышали только от доктора Каммингса.
– Прибавь еще то, что я видела собственными глазами в больнице, – заметила она.
– А, ну да. Но, может, все-таки, когда они увидят, что ты не такая плохая, они свою затею бросят.
– А может, – весело добавила она, – на этой неделе меня поймают на краже? А может, и нет.
– Серьезно. Ведь из-за чего вся эта возня с Морганой? Из-за того, что она злая, плохая и все такое, но ты же не такая.
– Вся возня с Морганой (надо же придумать такое мерзкое выражение!) началась из-за того, что Мерлин науськивал ее, притеснял ее семью, разбил ее семью, а потом сбежал, натворив столько зла.
– Вот как. – Дерик замолчал. – Что, правда?
– Если бы не его вмешательство, Моргана была бы главным сторонником Артура. На самом деле была. Но ведь ее совершенно затравили – и не только в реальной жизни, но еще и в истории. Исторические книги пишут мужчины, – добавила Сара безучастно. – Разумеется, они смотрят на все так, будто Моргана была страшной злобной колдуньей, которая погубила Артура просто потому, что могла. Но это совсем не так. Ее настроили на то, чтобы погубить его. И она погубила. Будь все иначе…
– Вот оно что.
– Будь у нее нормальная семейная жизнь… нормальное воспитание… кто знает?
– Хм…
– Теперь тебе самое время сказать: «Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения».
– Да, не рассматривал.
– Точно. Мужчина есть мужчина. То есть меня не колышет ни это, ни что-то еще, поскольку вы просто не способны думать каким-то другим местом, кроме как… Останови машину! – вдруг закричала она, и Дерик ударил по тормозам.
Сару чуть не придушило ремнем безопасности. Наконец она высвободилась и открыла дверцу. Сунула руку в машину, схватила большой вещевой мешок, который они использовали как общий чемодан, и скомандовала:
– Пошли.
– Куда пошли?
– За мной.
И она побежала к… станции «Амтрак», с запозданием понял Дерик. Он побежал за ней.
– Поезд? – крикнул он. – Ты что, хочешь сесть на поезд? Почему ты не сказала об этом раньше, это ведь не первый поезд, который попался нам на глаза?
– Не знаю. Меня достал этот грузовик, – объяснила она, входя на людный перрон. – И ставлю миллион долларов, что мы найдем поезд на Бостон. Можно будет мирно отдыхать, а не сидеть за рулем.
– Один из нас и отдыхал, а не сидел за рулем.
– Это потому что ты автомобильный хам. Ты не разрешал мне сесть за руль после того раза.
– Ты не справляешься с ручной коробкой скоростей.
– Вполне справляюсь!
– Значит, мы все время тормозили, что дальше? Зачем нам искать поезд?
– Не знаю, – ответила она, – но мне кажется, что так будет правильно.
– При том, что у нас нет билетов? А, да что я говорю. Контролер нас не заметит или притворится, что билеты у нас есть, потому что сегодня утром от него ушла жена, или откажет вся местная компьютерная система, и они будут слишком заняты, чтобы беспокоиться из-за двух безбилетных пассажиров.
– Вот именно.
– Значит, это что-то типа инстинкта?
– Вот именно.
Он пошел за ней мимо билетной кассы.
– Хорошо.
Она обернулась и посмотрела на него через плечо.
– Правда хорошо?
– Конечно. Я верю в инстинкты. И потом, – он улыбнулся, – до сих пор ты ни разу не ошиблась.
27
– Знаешь, я ведь могу к этому и привыкнуть, – сказал Дерик, залезая на спальную полку рядом с Сарой, которая опиралась о локоть, глядя в окно. – Нет билетов, нет денег? Без проблем!
– Я не знала, получится ли у меня, – ответила она, не оборачиваясь. – Мне надоело, что мое могущество – или как оно там – пассивно, понимаешь? Мне захотелось узнать, может ли оно сработать по моему желанию.
– И ты узнала.
– Кажется, да.
– А скажи, золотце, ты что-нибудь видишь в окно?
– Нет. – Она улыбнулась. Забавно, какая у нее обалденная улыбка. – Иди сюда и комментируй.
Он примостился позади и выглянул в окно поверх ее головы.
– Ну… вот ферма… а вот еще одна… о, вот стадо крепко спящих коров, м-м-м… коровы…
– Не заводись, ты только что поел.
– Как это «только что»? Полчаса назад. Ты посмотри вон туда, полоска земли становится уже, наверное, потому что… да, там река… видишь огни, справа? Наверное, это город прямо у реки. Где мы?
– Где-то на Среднем Западе.
– Ну, – и он потыкался носом ей в затылок, – это здорово ориентирует.
– Я тебе, балбес, не ходячий атлас. А знаешь, в это время завтра утром нас, может быть, уже задавят «Избранники Артура».
– Какая бодрящая мысль. Спасибо, нашла приятную тему разговора.
– Все это может кончиться через день-другой, – произвела Сара, и голос ее прозвучал странно безучастно. – Подумать только.
– Да. Все будет кончено. И либо мир погибнет, либо мы вернемся к своей жизни.
– Да, – сказала она.
– Хм… Сара… это, наверное, покажется тебе глупостью… и слегка отсталым…
– Спасибо, что дал мне сосредоточиться.
– …но мне правда очень хорошо с тобой. Мне… ну, типа мне не хочется, чтобы это кончилось.
– Ах ты, козел, – прошептала она, и Дерик испугался, увидев, что она плачет.
– Ты что? О боже, не надо, меня пугает, когда ты плачешь. Честное слово, я в первый раз вижу, как ты плачешь, и меня это точно пугает.
– Заткнись, – всхлипнула она. – Ты слишком много говоришь.
– Сара, что не так? Если не считать, что все не так.
– Этим все сказано, – сказала она, вытирая глаза. – Все. Я тоже не хочу, чтобы это кончалось. Я бы предпочла остаться в этом поезде навсегда, я не хочу сражаться, проиграть, а может, и умереть, или, может, весь мир погибнет, или, может, погибнешь ты.
– Все будет хорошо, – произнес он без всякой уверенности.
– Ты совершенно не умеешь врать. Правда. В жизни не видала ничего подобного.
– Что делать, мы не так воспитаны. В отличие от вас, людей. Вы-то – во всем спецы, – сказал он, стараясь приободрить ее. – Homo sapiens – самые лживые, жадные особи, которых планета когда-либо…
– Заткнись! А ты… ты когда-нибудь думал о… что, если ты ошибся?
Он улегся поближе к ней.
– Понятия не имею, о чем ты, любовь моя.
– Может, ты убьешь меня сегодня ночью, – проговорила она так спокойно, что он чуть не свалился с полки. – Спасая мир.
– Какая чушь!!!
– Не кричи, я рядом.
– Ты не злая, Сара. Нисколечко не злая. Так как же ты можешь погубить мир?
– А что, если это бессознательный поступок?
– А что, если сознательный?
– Ну ладно, хватит, – бросила она. – Так мы ни до чего не договоримся.
– Вот именно. Так что оставим это, ладно? Я прошел через все это дерьмо не для того, чтобы убить тебя теперь. И потом, – заметил он, – я, наверное, и не смог бы, помнишь? Я хочу сказать – на самом деле не смог бы. Мало того, что мне кажется это просто ужасным – я не в состоянии заставить себя попытаться еще раз.
– Вот как. Да, ты прав. – Она слегка приободрилась. – Если попытаешься, у тебя может случиться разрыв сердца.
– Именно. И хватит плакать, ладно?
– Да заткнись ты и поцелуй меня. Тупой осел.
Он поцеловал ее, и она тоже поцеловала его, неистово, почти отчаянно. Он почуял ее страх и тревогу и успокоил ее, как только мог – губами и руками. Вскоре ее тревога сменилась вожделением, от которого и в нем тоже разгорелось вожделение.
Они разделись и прижались друг к другу, шепча, покусывая, теребя, вздыхая, и под конец он закрыл глаза и вдыхал ее духи, и они сотрясались, а поезд шел через Средний Запад.
– Я должен тебе кое-что сказать, – начал он, как раз когда она уже засыпала, – только обещай, что не будешь беситься.
– А ты не можешь говорить как взрослая девочка? Что? Что такое?
– Обещай, что не будешь беситься.
– Всякий раз, когда говорят такое, это значит одно: «Берегись, сейчас ты взбесишься».
– Да, но ты все же обещай.
– Обещаю.
– Обещаешь?
– Ну да, да!
– Черт. Сара, я должен сказать тебе это. То есть это как бы… преследует меня.
– Так говори.
– Но я не хочу, чтобы ты взбесилась, – проскулил он.
– Тяжелый случай.
– Ну вот. – Он глубоко втянул в себя воздух; койка была такая узкая, что она ощутила, как вздымается у него грудь. – Ладно. Нам не нужно было спать друг с другом в доме Джона. Или предыдущей ночью, в лесу.
– Чего и где мы не должны были делать?
– Нам не нужно было спать друг с другом. Он все равно догадался, что ты мне не невеста.
– И ты не счел нужным посвящать меня в подробности, потому что?..
– Ну, потому что мне хотелось перепихнуться, – честно признался он и тихо взвыл: – Ваууу!
– Ты что? Я же тебя даже не трогаю!
– Bay, черт побери, Сара!
– Ах ты, придурок! Ах ты, подонок! Ах ты, задница! Вот блин!
Когда она вспомнила, как она накинулась на него… как сняла халат и стянула с себя одеяло, точно настоящая старая шлюха… как говорила себе, что они занимаются этим ради дела… она пришла в ярость, так ей стало стыдно.
И что можно сказать о нем? После того как он домогался до нее, а правды до сих пор не сказал? Ничего, кроме того, что он лживый, низкий, беспринципный…
– Вауууу!
– …негодяй.
– Чего скулишь? – бросила она. – Я даже не начала еще. А ты сукин сын! Кусок говна! Ты…
– Ой-ой-ой! – Он обхватил свои чресла и принялся раскачиваться взад-вперед на узкой полке. – Сара, ты прекратишь?
– Что прекращу?
– Успокойся, – попросил он. – Ради наших нерожденных детей.
– Говорю тебе, я ничего не делаю! – Но так ли это? Она, конечно, здорово разозлилась и вполне могла наслать какую-то кару на его гениталии. Может, и не одну. Хотя его крики боли изумительно поднимали ей настроение. – Хватит ныть.
– Bay, ax, вау! О боже! – И он жалобно застонал. – Мои яйца сейчас лопнут!
– Так тебе и надо, – бросила она.
– Я серьезно, Сара. В жизни не испытывал большей боли.
– Прекрасно.
– Слушай, я прошу прощения, хорошо? Правда, правда, правда, правда прошу прощения. Я просил прощения еще до того, как ты раздула мои яйца.
– Я не…
– Просто я не мог, чтобы это и дальше висело между нами. Особенно после этих твоих слов – помнишь, насчет того, что завтрашний день может оказаться решающим?
– И что? – буркнула она.
– И я решил все рассказать тебе.
– Ну, рассказал.
– Да, но ты обещала не беситься.
– Я и не бесилась.
– Но ведь ты мне отомстила? – Он осторожно ощупал себя. – О боже! Кажется, я на некоторое время выбыл из Сексуальных Олимпийских Игр, Сара-Медвежонок.
– Так тебе и надо, – повторила она и отодвинулась от него, насколько это было возможно, а это было почти невозможно. – Козел.
– Bay, ну же, – уговаривал он. – Я же сказал, что прошу прощения. Не моя вина, что мне так хотелось трахнуть тебя, что я был готов…
– Этим ты ничему не поможешь, – проворчала она, но когда Дерик с покаянным видом устроился позади, не стала ему препятствовать.
28
– Ах, Бостон, как сладко здесь пахнет… Сара, какого черта!
Она оступилась, а поскольку он шел за ней по пятам, то упал на нее, растянувшись на ступеньках. Она ударилась о платформу с таким грохотом, что он вздрогнул, а она сильно прикусила себе язык.
– Ой! – вскрикнула она без всякой необходимости. – Я пвикуфила яфык!
Дерик перекатился через нее с кошачьей грацией.
– Ты что с чем сделала?
– Яфык! Я его пвикуфила! – Высунув язык, Сара скосила глаза, пытаясь его рассмотреть. – Квофь идет?
– Нет, – сказал Дерик, ставя ее на ноги и не обращая внимания на любопытные взгляды других пассажиров.
– Ты дафе не посмотфел!
– Сара, если бы кровь шла, я бы это учуял. Так что стряслось?
– Я запуталась в софстфенных ногах и… ой!
Она сказала «ой», потому что он схватил ее за ворот и втянул обратно в поезд, грубо расталкивая пассажиров и приседая позади окон.
– Что? Что случилось? Это «Избранники Артура»? Они нас ждут, да? – Она отчаянно вцепилась ногтями в свой карман, достала бумажный носовой платок, промокнула язык, посмотрела, нет ли крови, и тут же обо всем забыла. – Это они, да? Забавно, что близость смерти совершенно отвлекла мои мысли от прокушенного языка. А он все еще болит зверски, к вашему сведению. Это «Избранники», да?
– Хуже, – мрачно проронил Дерик, выглядывая в окно. – Это вожак моей Стаи и его жена.
– Неужели? Еще оборотни? Обалдеть! Кошмар какой! Где?
– Пригнись, дура.
– Дура? А как тебе понравится еще одно разбитое яичко?
Дерик пропустил ее слова мимо ушей – он смотрел в окно.
– Они стоят по ветру… слава богу. Но как они узнали, что мы будем здесь, именно на этой станции и именно сегодня… это дело рук Антонии.
– Вряд ли, – ответила Сара, глядя на него с пола. – Судя по тому, что ты мне сказал, она скорее всего хранит твою тайну.
– А как иначе можно это объяснить?
– Ну, я же здесь. Точнее, мои способности.
– Возможно. – Он опять посмотрел в окно. – Может ли такое быть? Чтобы их привело сюда твое везение? Но что нам делать? Если Майк увидит тебя, он попытается тебя убить, и Дженни будет с ним заодно. Я хочу сказать, Майк – крепкий орешек, но Дженни – баба бешеная, особенно когда беременна. Так почему же твое везение поставило тебя в такое положение?
– Ты на самом деле разговариваешь со мной? – поинтересовалась она. – Или просто размышляешь вслух?
– В этом нет никакого смысла, – продолжал Дерик. – Главная наша цель – избежать встречи с моей Стаей. Тогда что же привело их сюда, как раз перед тем, как мы собираемся отправиться за плохими парнями? Почему они здесь?
– Почему бы тебе не спросить у них? – отозвалась Сара и, глядя мимо Дерика, помахала рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19