Теперь Даннор понял направление мысли отца.
– Семью... – ответил он. – Тебя...
Истинная правда! Безоговорочным условием для поступления на службу в Армию оказался отказ от своего прошлого, от своей матери из Низшей Касты и, самое главное, – от отца. Ему пришлось отказаться и от наследства, чтобы подчеркнуть свое неприятие поведения собственного родителя.
Даннор ожидал, что Триеннор подтвердит ответ. Тогда можно продолжить речь... И вдруг сын увидел боль в глазах отца.
Такой реакции он мог ожидать от того замкнутого человека, который все время проводил, сидя у окна. Но уж никак от человека, с которым вел разговор сейчас. Переход оказался слишком внезапным, но одновременно и успокаивающим.
Триеннору потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, убрать выражение страдания и боли со своего лица.
– О, Боги! – сказал он. – Я даже не подумал об этом. Просто имел в виду, что ты потерял в себе, в своей душе... возможность смотреть на мир глазами человека, а не военного болванчика, видеть дальше предписанных задач – саму правду.
Сердце Даннора почти остановилось, охваченное холодной рукой неясных предчувствий.
– Что ты имеешь в виду? Перемены в моей, душе? Но я – это я!
Триеннор покачал головой.
– Нет. Ты только так думаешь. Но пока ты преследуешь, как убежден, свои цели и амбиции, ты следуешь их целям и задачам. Ты – самый обычный рядовой винтик в громадной военной машине. – Он тяжело вздохнул. – Я тоже был таким винтиком...
И снова повисло тяжелое облако глубокого молчания, прерываемое только криками голодных птиц, которые кружились над застывшей водой.
– Ты горюешь о смерти матери, – сказал Даннор, – поэтому так говоришь... Из-за этого присоединился к людям, которые шепчутся по углам.
Впереди показалась пристань. Рядом угадывались силуэты рыбацких баркасов, покачивающихся на волнах.
– Нет, – возразил Триеннор. В его голосе послышались злые нотки, хотя на лице это никак не отразилось, – не из-за горечи... Я думал подобным образом еще задолго до смерти матери. Она, конечно же, говорила тебе, что я знал о наказании, которое последует в случае моей женитьбы на ней?
– Да, говорила.
– В то время я полагал: мой поступок обусловлен только моей любовью к ней. Я, действительно, любил ее... Но на самом деле мне пришлось уйти из Армии не из-за матери. Просто я видел вещи, с которыми не мог мириться, в Конфликтах, в обществе... А самое главное, в самом себе. Я не мог больше оставаться прежним, но и не мог победить эту систему... По крайней мере, так я думал тогда. Поэтому мною был выбран путь трусливого зайца: женился на твоей матери и вынудил руководство отстранить меня от дел, которые органически не переносил.
Даннор слушал высказывания отца и начинал понимать его странные бдения у окна. Триеннор, оказывается, искал не новых возможностей для осуществления своих планов, а – храбрости.
Теперь, видимо, отец нашел ее... Но куда она завела его?
– Конечно, я не понимал этого, пока мать не умерла. Но затем у меня открылись глаза. Я увидел, что есть множество людей, думающих точно так же, желающих кардинальных перемен.
Молодому человеку такое добавление не понравилось, и он возразил:
– Ты не можешь игнорировать закон. Они все равно раздавят вас, сколько бы вы не сопротивлялись.
Триеннор рассмеялся неприятным смехом.
– Ты не прав... Власти менее сильны, чем это кажется. Просто еще никто не посмел бросить им вызов.
– И ты собираешься сделать это?
Даннор смерил отца оценивающим взглядом. Старик пожал плечами. Они подошли к дощатому настилу, ведущему к самому берегу. Вдвоем по нему пройти оказалось невозможно, и Триеннор сделал первый шаг.
– Ты смотришь Конфликты, – бросил он через плечо сыну, скорее утверждая, чем спрашивая, – Я включаю их, – поправил Даннор, – но смотрю не всегда.
– Ты заметил в передачах что-нибудь новое?
Молодой мужчина задумался, внимательно следя за рискованным полетом птицы, пикирующей под настил.
– Вообще-то, кое-что в Конфликтах, действительно, изменилось...
Сражения стали более грандиозными, кровавыми... Ты об этом?
– Точно, – Триеннор хмыкнул. – Ты, значит, тоже увидел... Хороший знак!
– Знак чего?
Но отец, казалось, не расслышал.
– Ты заметил необычных участников? – Достигнув пристани, старик остановился. – Ну, кого-нибудь, кто слишком выделяется?
Даннору хотелось, чтобы ответили сначала ему. Но сегодня шла игра, правила которой диктовал отец. Она началась с того самого момента, как он появился неизвестно откуда.
– Нет. Разве они все не такие, как всегда?
Он присоединился к Триеннору на пристани, и они снова пошли рядом.
Сбоку о чем-то своем шептала река на неторопливом невнятном языке.
– Мог бы и заметить одного, – ответил старик. – Он – клахкиммбриец.
Судя по серьезному выражению лица, отец не притворялся. Да он и не думал шутить...
– Что ты имеешь в виду? Как клахкиммбриец попал на Конфликты?
Глаза Триеннора сузились.
– Просто. Его туда отправили. Он политический преступник, и власти избрали для него такой вид наказания.
Даннор покачал головой, выражая сомнение.
– Перестань. Последний солдат-клахкиммбриец вернулся домой еще шестьдесят лет назад. Сегодня такое просто невозможно!
– Почему же? – поинтересовался отец. – Потому что это будет варварством? И все же мы, не колеблясь, подвергаем этому варварству инопланетян, разве не так? Мы называем их преступниками за появление в атмосфере нашей планеты, а затем депривируем их память, чтобы они ничего не знали. Вот в кого "мы превратились – в людей, готовых вернуть рабство, не обращающих внимания на смерть, если это служит нашим целям. Или, точнее, целям Конфликтов... И после этого ты думаешь, что с клахкиммбрийцами подобное невозможно?
– Конечно! Потому что, если это случилось с одним из нас, то может случиться и со всяким.
Триеннор кивнул.
– Ты прав. Меня это тоже задевает. Но знаешь, среди бойцов на самом деле есть клахкиммбрийцы... Могу даже назвать одно имя – Ралаккай. Всего несколько недель назад он "шептался" с нами в той самой темной комнате.
Ралаккай... Даннор слышал это имя перед тем, как его поймали у дверей.
– И его арестовали за ваши разговоры? Отец покачал головой.
– Не только... Еще за саботаж на фабрике, принадлежащей Члену Совета.
Какое-то время предприятие не работало...
– О, Боги! – воскликнул Даннор. – Ты тоже занимаешься такой деятельностью?!
Триеннор сдержанно улыбнулся.
– Да... Поэтому ты теперь понимаешь, что судьба Ралаккая особенно волнует меня.
Неожиданно у Даннора возникло ощущение, что за ними наблюдают. Он резко обернулся – за спиной никого нет. Только птицы, скользящие в небе за рекой.
– Не волнуйся, – произнес успокаивающе отец. – Здесь мы в безопасности.
– Откуда ты знаешь? Как ты можешь чувствовать себя в безопасности, когда ты... – Даннор сознательно приглушил голос, – когда ты втянут в такое!
– Потому что, – ответил Триеннор, – мы следили и следим за шпионами.
Мы знаем, что их здесь нет.
Молодой человек успокоился, поверив отцу.
– Видишь? – продолжил Триеннор. – С властями можно справиться. Они не всемогущи и прекрасно понимают это. Поэтому они и забрали Ралаккая...
Чтобы мы испугались их, как они боятся нас.
У Даннора задрожали колени, и он присел на деревянную скамейку.
– Таких, как Ралаккай, будет много... Подобные акты непослушания случались и раньше. Эти люди прекратят Конфликты... Один за другим... По очереди... И дадут нам знать.
Весь мир для Даннора встал с ног на голову. Дело оказалось куда серьезнее, чем думал он. Гораздо серьезнее! И о своей сопричастности к нему говорил не кто-то незнакомый, а его собственный отец.
– Одновременно мы решим и другую проблему Совета. Ты говорил, битвы стали больше и жарче...
Так вот, таким способом Совет стремится предотвратить спад популярности. В прошлом это им удавалось. Но теперь с видео у Совета проблемы... Значит, новое ужесточение правил боя, а также увеличение числа столкновений. Результат? Количество участников уменьшается стремительно...
Совету нужны новые источники сил, и он нашел их в лице таких людей, как Ралаккай.
Даннор потряс головой, пытаясь думать по-своему, но идеи отца заполнили весь его мозг, вытеснили все другие мысли.
– Ты никогда не задумывался, – спросил Триеннор, – зачем людям необходимо работать на фабриках? Почему в мире, где могут трансформировать свет в смертельную силу или снимать врагов с собственных кораблей на большом расстоянии, не создали машин по производству обуви?
Вода плескалась о деревянные сваи, поддерживающие пристань.
– Потому что у людей может появиться время на совсем другие дела, продолжил убежденно старик. – Время задуматься... и заинтересоваться, зачем нужна такая вещь, как Совет.
Это, действительно, правда. Даннор знал об этом. Но эта правда была опасной, как бритва, обагренная кровью многих людей.
– Конфликты – говорил отец, – предназначены для того же – отвлечь нас от наших поработителей, как фабрики отбирают энергию у работающих.
Конфликты закрепощают нас. А теперь, когда арестован Ралаккай, закрепощение стало реальностью.
Молодому человеку показалось, что Триеннор спокоен, даже безмятежен.
Советники по сравнению с ним казались лишь жалкой пародией на стоицизм.
Вдали, ниже по течению, показалось судно, темная тень с огнями на носу и корме, отбрасывающими крошечные отражения на воду. Должно быть, грузовой корабль; для пассажирского он слишком велик.
– Зачем ты все это мне рассказываешь? – спросил Даннор.
Он знал ответ все это время, с первого момента, как узнал в идущем рядом человеке своего отца. Знал, но все же спросил...
– Потому что мне нужна твоя помощь, – ответил Триеннор. – Мы планируем кое-что важное, трудное и более опасное, чем то, за что поплатился Ралаккай. Но для этого нам нужно больше рук и сердец, чем у нас есть сейчас. Да и твой опыт службы в Вооруженных Силах не повредит...
Даннор выругался. Безумие отца и сумасшествие его планов угрожало завладеть им. Вообще, что это за мир, где можно просить о подобном?!
– Ничего больше не говори, – сказал он Триеннору. – Я не такой, как ты!. Не подпольщик, да и никогда им не буду!
– Ты похож на меня больше, чем думаешь. Ты сейчас такой, каким я был когда-то... Гордый, упрямый, честолюбивый, всегда готовый выехать на чужих плечах... И все же, в глубине души ты знаешь, что все не так. Понимаешь твоя жизнь, твои стремления основаны не чудовищной лжи. Веришь ты мне или нет, но твое изгнание из Армии больше связано с самим собой, чем с так называемыми обстоятельствами.
Даннор вздохнул. Запах реки стал резче и ударил в ноздри.
– Нет, – выдавил он из себя. – Я не могу.
– Две нити в ткани угнетения, – произнес старик. – Нить Конфликтов и нить нашего порабощения... Я даю тебе шанс распутать их.
Молодой мужчина повесил голову, рассматривая носки своих ботинок, будто ожидая от них подсказки для принятия решения.
Триеннор поднялся и положил руку на плечо сына. Даннор не помнил, когда в последний раз отец делал так.
– Ничего, я тоже долго ждал, когда ко мне придет храбрость. Все в порядке.
Сын взглянул вверх и увидел морщинки вокруг золотистых глаз. А в самих глазах сияла уверенность, не имеющая отношения ни к заговору, ни к правосудию, ни к Совету.
– Послушай, – сказал отец, – будь осторожен... Очень осторожен. Той ночью, в таверне, тебя могли убить. Они подумали – ты шпионишь за ними...
Я знал, что это не так, потому что ни один военный не придет туда без оружия. Но если бы ты оказался шпионом... если бы ты представлял опасность нашему движению и нашим жизням... я бы не стал вмешиваться.
Даннор внимательно посмотрел на своего отца, на выражение его лица...
Такое знакомое и одновременно незнакомое... И вдруг понял – это не угроза, а просто забота о нем, его сыне.
– С того вечера за тобой следили, – продолжил Триеннор. – Если бы за тобой заметили намерение обратиться к властям, тебе бы помешали. Если бы ты проявил неблагоразумие и попытался поговорить с другими рабочими... тебя бы опять остановили... Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я говорю?
Даннор кивнул.
– Хорошо. Тогда об этом больше не будем... Возможно, мы еще встретимся. Кто знает?
С явной неохотой старик убрал ладонь и медленно удалился, оставив сыну сверхтяжелый груз, с которым ему не выжить.
Даннор смотрел, как уходит его отец, сопровождаемый хором визгливых птиц, пока тот не скрылся в темноте.
* * *
Во время возведения моста каждые два дня к ним приезжали проверяющие, чтобы узнать, как продвигается дело. Последний появился сразу после завершения строительства. Одетый в темный бронежилет и шлем, закрывающий голову, он осмотрел объект: прошел от начала до конца и обратно, иногда останавливаясь в некоторых местах, особенно там, где бревна подгоняли с особой тщательностью.
Очевидно, качество работы его удовлетворило. Проверяющий ничего не сказал по этому поводу, но если бы его что-то не устроило, он бы немедленно указал на недостатки.
Мост выстроен, проверка закончена, и, казалось бы, делать больше нечего. Но строители, несмотря на то, что постройка оказалась вполне пригодной к эксплуатации, знали – нет на свете строения, которое невозможно усовершенствовать. Поэтому из оставшихся материалов они возвели еще одну, дополнительную, опору, хотя хватало и одной. А в завершение разобрали остатки прежнего моста и растащили по частям.
Первая реальная проверка конструкции произошла, когда Джорди заканчивал укреплять в щелях скалы веревки от вторичной системы опор. Он усилием воли подавил в себе желание посмотреть вверх и узнать, что же там происходит, пока не завязал последний узел. Затем выбрался на поверхность площадки, восхищаясь прочностью деревянного настила под ногами.
– Что случилось? – поинтересовался он у одного из строителей, пробегавшего мимо и привлеченного каким-то зрелищем.
– Повозки, – последовал ответ. – Во-о-н там, наверху.
Джорди проследил взглядом за направлением его руки и увидел сам.
Конечно, это повозки, перевалившие хребет на другой стороне ущелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30