Вскоре стало понятно: они снимают настоящее сражение, потому что все показанное происходило в действительности.
Неожиданно появилось изображение штурма крепости. Атаку еще не начали, только объявили полную готовность. Снова камера заскользила, показывая доспехи и оружие...
– Тогда мне пришло в голову, – продолжил Дэйта, – что мы поймали журналистский репортаж, рассказывающий о событиях на границе... В конце концов, такое еще встречается в нео- и постядерных культурах, чтобы избежать ядерной войны, обычно происходящей из-за территориальных разногласий среди различных геополитических образований.
– Ну и?.. – поторопил Райкер, чувствуя, что андроид собирается еще долго блистать своими познаниями данного вопроса.
– Мы нашли свидетельства обратного. Прежде всего, способ ведения войны чересчур примитивен. Кроме того, контингент с обеих сторон подобран совершенно случайно. Я не смог обнаружить сознательных попыток добиться победы над противоположной армией. Только разрозненные стычки, которыми ничего нельзя достичь. Наконец, сами передачи ведутся определенным образом... Будто телекомпания точно знает ход сражения и конечный результат...
Андроид нажал новые кнопки, и изображение снова поменялось. Теперь первый офицер наблюдал за своего рода засадой. Одна группа пряталась за скалой и ждала, пока вторая не пройдет мимо.
– В данном отрывке мы видим поочередно действия двух отрядов еще задолго до того, как они должны встретиться. Однако, чтобы следить за действиями обоих отрядов, ведущие программы обязаны знать об этой встрече... Причем, знать заранее...
Райкер кивнул, соглашаясь.
– И по этой же причине отряд никто не предупреждает... Ведь столкновение запланировано. Вы это имели в виду? Что же это за постановка?
Похоже на шоу, но...
Старший помощник сжал пальцы, нервно похрустывая ими.
– Именно так, – подтвердил андроид. – Когда-то, вероятно, эти Конфликты были настоящими и имели важное значение. А затем они стали служить другим целям, и их первоначальная задача превратилась во вторичную, если вообще сейчас это имеет какое-то предназначение.
Первый офицер помолчал, осмысливая новость.
– Хорошо – произнес он наконец, – все сходится. Вот только солдаты...
Что движет ими? Не патриотизм же? Кто станет рисковать жизнями ради развлечения?
Райкер устало потер виски и сам себе ответил:
– За деньги станут... Они – наемники... Или рабы, сражающиеся за свободу. Такое случалось в Древнем Риме.
Дэйта терпеливо ждал окончания речи старшего офицера. Его янтарные глаза странно светились... Райкер не мог привыкнуть к взгляду андроида за все время службы на "Энтерпрайзе".
– Я тоже учитывал такую возможность, – проговорил наконец Дэйта, пока не увидел вот это...
Щелк-щелк-щелк... Его длинные пальцы запрыгали над клавишами управления генератором. Материализовавшаяся сцена показывала последствия разыгравшейся кровавой резни.
На переднем плане – труп. Шлем упал с головы, глаза устремлены в бесконечность... Труп клингона.
Райкер был настолько поражен, что от шока не мог поверить в увиденное и принялся громко протестовать, даже не понимая, где он находится.
Затем он рассмотрел проекцию более внимательно и понял свою ошибку.
От волнения ноги подкосились, и старпом опустился в кресло.
– Я знаю... – произнес Дэйта. – Я тоже испугался, подумав что это наш Ворф... Затем до меня дошло, как и до вас... Нет, сэр, это не он.
Андроид взглянул на сводящую с ума картину, и Райкер наконец-то понял, почему у Дэйты такой странный, взгляд.
– Тем не менее, увиденное кое-что подсказало мне... Напрашивается вывод: некоторые из солдат не являются коренными жителями планеты Аклах.
Да и это еще мягко сказано... За все те часы, что я провел, наблюдая за передачами, мною не замечено ни одного уроженца этой планеты.
Райкер удовлетворенно хмыкнул: вох он – ответ.
– Наши люди тоже там, – сказал первый офицер. – Их завербовали для увеселения клахкиммбрийцев...
Дэйта, соглашаясь, кивнул.
– Похоже на то.
У старшего помощника сжалось сердце, щеки запылали от подступившего гнева.
– Как они самонадеянны и чертовски надменны! Похищать экипаж с беззащитного корабля...
Райкер никак не мог найти подходящих слов для своего чувства... Гнев?
Возмущение? Смущение? Или все, вместе взятое?
Мертвый клингон не давал ответа.
Дэйта продолжил:
– Тем не менее, мотивация остается для меня загадкой. Нетрудно понять, почему клахкиммбрийцы не участвуют в боях... Но почему дерутся остальные?
Щелк-щелк... Щелк. Изображение клингона исчезло. На его месте появился некий летательный аппарат, в котором сидел один-единственный пассажир в довольно изысканной военной форме. Почти такой же изысканной, как и у Членов Совета. Никаких признаков доспехов Райкер не заметил.
"Самонадеянность... – подумал старший офицер. – Все, что они делают, продиктовано самонадеянностью".
– Эти личности у них вроде полицейских, – пояснил Дэйта. – Они высматривают уклоняющихся от своей работы солдат и наказывают ослушников при помощи оружия типа наших фазерных пистолетов. В некоторых случаях наказание заканчивается смертью.
Райкер постарался оценить фигуру на изображении беспристрастно, но это оказалось довольно нелегко.
– Итак, вы считаете, они заставляют солдат воевать?
– Да, сэр.
Кабина с надзирателем постепенно удалялась из-за отхода телекамеры.
Теперь перед зрителями открывалось то, над чем долго барражировал полицейский: что-то вроде обоза из примитивных повозок и впряженных в них животных. В каждой телеге находился погонщик.
– Мне кажется, – произнес андроид, – что значительное число людей вовлечено в небоевую деятельность. Как, например, доставка продовольствия... Аналогично существует медперсонал, строительный отряд по возведению мостов и тому подобное. Для бойцов созданы все условия для выживания. Все это кажется клахкиммбрийцам вполне безобидным.
Райкер смотрел, как повозки тянутся по горной тропе; со стороны погонщиков не проявлялось никаких признаков сопротивления.
– Другими словами, они не знают, что перевозят? Им не приходилось встречаться с военными действиями?
– Медики, конечно, понимают происходящее, но они не могут отказать в помощи раненым. А остальные, похоже, и понятия не имеют. Изредка на обозы нападают диверсионные отряды, и возчикам приходится драться... Но в подобных ситуациях выживают немногие, поэтому, в основном, обозники не подозревают о кровавых битвах.
Обоз на изображении пока что оставался невредимым. О надвигающейся беде ничто не говорило. Но это не означало, что за следующим поворотом дороги ничего не произойдет.
– Они бойцы, – продолжал Дэйта, – представители традиционно воюющих рас. Я заметил присутствие горнов, пандрилитов, дра'алов...
– И клингонов, – добавил Райкер, призывая к краткости изложения материала.
– Да, и клингонов. Дело в том, сэр, что в роли воинов выступают только те, кто имеет склонность к насилию и относится к подобному заданию адекватно.
Старший помощник задумался. Если бы он сейчас изучал в Академии ксенологию, то у него скопился бы захватывающий материал. Но все дело в том, что перед ним не параграф в учебнике, а реальность. Где-то там, внизу, его друзья находятся в опасности. И, как ни крути, чего-то недостает в общей картине. Райкер так и заявил об этом.
– Предположим, все ваши выводы соответствуют тому, что происходит на планете: инопланетяне вынуждены делать выбор под давлением этих летающих парней, и они не знают, для чего рискуют жизнью. Скорее всего, поэтому у воинов нет потребности бросать вызов власть имущим. И все же, разве представитель космической цивилизации, способный преодолевать огромные расстояния, – это, наверное, касается всех солдат, воюющих на поверхности этой планеты, – разве он не станет бороться за собственную свободу? Я имею в виду, что будь Аклах хоть раем земным, разве не восстали бы участники сражения? Не сделали бы попытки убежать, вернуться к жизни, которую они вели до того, как клахкиммбрийцы сняли их с кораблей?
Первый офицер покачал в сомнении головой.
– Просто в толк не возьму, как эта система может работать столь долго... Даже угрозы боли и смерти недостаточно, чтобы заставить огромное количество разумных существ все время находиться на краю... Балансировать между жизнью и смертью... По крайней мере, в истории таких примеров нет.
Дэйта тут же высказал новое предположение.
– Но может существовать и другой фактор...
– Например?
– Поведенческая аномалия, на которую я обратил внимание во время исследований... Но ее значение мне также непонятно. Никак не могу попасть большим пальцем в точку.
Впервые за все время разговора Райкер улыбнулся.
– Не большим пальцем, Дэйта, а просто – пальцем.
Глаза андроида немного приоткрылись.
– А, конечно... Палец – общий термин, а большой палец – частный.
Нужно запомнить. – Затем он вернулся к прерванному разговору. – Тем не менее, факт остается фактом: я не могу интерпретировать данную информацию.
– Но тогда приведите пример, – попросил старпом. – Посмотрим, что у меня получится.
Щелк. Щелк. Щелк... На переднем плане – две фигуры. Одна лежит на столе, на ногах – поножи, а выше пояса – никакой одежды, если не считать бинта через плечо. Раненый – высокий и мускулистый, с голубоватой кожей пандрилита.
Вторая фигура – женщина, стройная, со смуглой кожей и утонченными чертами лица. Человек... Очевидно, она и сделала перевязку.
– Мужчина, которому оказывают помощь, опознан, как Джорек Товин, штурман с "Грегора Менделя", – доложил Дэйта. – Женщина – Дани Орбуту, числилась в качестве зоолога и второго медицинского...
Райкер остановил его.
– Орбуту? Вы уверены?
Андроид кивнул утвердительно.
– А что такое, сэр?
Первый офицер чуть не выдал тайну, доверенную ему капитаном.
– Да нет, ничего... Извините, я прервал вас.
Дэйта продолжил, будто и не останавливался.
– Заметьте, хотя они изредка смотрят друг на друга, но не разговаривают Ведь они служили вместе на одном корабле, а им нечего сказать.
Райкер задумался.
– Может быть, разговоры запрещены?
– Логично, – произнес Дэйта. – Но мое изучение доказывает несостоятельность данного предположения. Солдаты свободно разговаривают друг с другом, когда и где хотят. Доктора не могут быть исключениями.
Райкер наклонился к монитору.
– Вы можете увеличить лицо женщины?
Андроид подчинился. Проекция едва колыхнулась – и лицо Дани Орбуту заполнило весь экран. Качество изображения, конечно, пострадало, немного изменился цвет.
Но то, что хотел видеть Райкер, отчетливо просматривалось: ее глаза... Они ничего не узнавали, даже когда девушка смотрела на лицо своего товарища по экипажу. Во взгляде – только деловитость и занятость.
Потерянные глаза... Будто Орбуту забыла что-то крайне важное.
Например... кто она такая.
Райкер вздрогнул:
– А может ли быть такое, – спросил он, – что они больше не узнают друг друга? Вдруг их каким-то образом лишили памяти?
Глаза Дэйты округлились от изумления. В другое бы время старпом счел бы это очень смешным, но сейчас...
– Конечно, – ответил андроид, – если они не помнят о своей совместной службе на "Менделе", значит, у них нет повода для разговора. Выходит, они так же незнакомы, как и все остальные. – Он помолчал. – Но тогда и с нашими, спасателями случилось нечто подобное. Если они встретятся, то не узнают друг друга даже на поле боя В каюте почему-то сразу стало очень холодно. Даже для Райкера..
* * *
Вблизи строение оказалось еще более мрачным и впечатляющим, чем на расстоянии. Стены, сложенные из огромных блоков серого камня, были очень толстыми. Единственные ворота, изготовленные из темного металла, по размеру подходили только для того, чтобы в них могла проехать повозка с возницей. Да и то, если ездок не слишком высок.
Небо над головой отдавало серым, земля вокруг бесплодна и лишена цвета. А все вместе создавало безрадостную картину.
Пикар не видел людей на стенах крепости с того времени, как дорога пошла под уклон, а затем – вверх, приближая обоз к цели. Чтобы погонщики могли кого-нибудь заметить, дозорному на стене нужно высунуть голову за пределы укрытия.
Последнее, что мысленно отметил Пикар, оказалось очень интересным, люди в крепости носили большие тяжелые одеяния, совсем не походившие на одежду возниц, а их лица закрывали массивные маски-шлемы.
Зачем? Для чего? Не из-за погоды, конечно. Люди и существа не мерзли даже в обычных рубахах... Тогда ради защиты... Но от кого?
Пикар обдумывал эти вопросы с точки зрения ночного разговора с Ралаккаем. В его сознании снова четко всплыла картина беседы...
Когда все уснули, утомленные дневным переходом, прикорнув в своих повозках или найдя другое удобное место, он и золотоглазый раздули угольки костра и повели разговор...
– Но почему, Пикар? Почему они живут в таком глухом месте? Здесь нет реки, нет полей, леса... Самый глухой уголок в мире! Поэтому я снова спрашиваю: почему?
Жан-Люк пожал плечами.
– Наверное, не без причины... Может быть они... – больны... Или сумасшедшие... Или представляют угрозу обществу... Но все равно, нам от этого не легче, да?
– Да-а-а... ничего хорошего это не предвещает.
Ралаккай помолчал, посматривая в направлении их конечной цели, хотя на фоне темного неба вряд ли что-нибудь можно было рассмотреть.
– И все же, дружище, я не думаю, что эти люди живут здесь по названным тобою причинам. У меня предчувствие – здесь что-то другое.
– Что же тогда?
– Ты обратил внимание на дозорных? Они, наверное, что-то охраняют.
– Да, пожалуй.
– Воины смотрят наружу, а не внутрь... Они больше обеспокоены тем, чтобы кто-нибудь случайно не проник к ним, а не выбрался наружу...
– Я тоже обратил внимание на эту особенность, но решил: они ждут нас, им необходимы товары, которые мы везем.
Ралаккай кивнул и ничего не сказал, потому что предположение нового знакомого имело определенный смысл.
Хотя Пикар не мог сейчас уверенно ответить на свои вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30