Мне пришлось ловить момент, чтобы перепрыгнуть с пирса на палубу через в
ысокий фальшборт с подобающей истинному марсофлоту легкостью, не поско
льзнувшись на мокром настиле и не цепляясь за ванты, словно салага необу
ченный. Что не так уж просто, как может показаться.
Хоть и не видит меня сейчас никто, а все равно капитану как-то неудобно пр
оявлять неуклюжесть. Да и примета плохая.
«Тонкие мачты, оплетенные паутиной бегучего и стоячего такелажа, вонзаю
тся в серое низкое небо. В борт плещет грязная портовая волна, и на белом л
аке остаются клочья пены, нефтяные потеки, какой-то мусор. Моросящий дожд
ь нагоняет тоску. Струйки воды сбегают по зеркальным стеклам рубки. Холо
дно, уныло. И так не вяжется с сумрачным миром вокруг щеголеватый, праздни
чный бело-голубой корпус яхты. Ну, ничего, завтра снимаемся. Пусть далеко,
за Балтийскими проливами, но нас ждет солнечный океан...»
Да, вот именно так я писал в десятом классе, писал эти строчки редкой тогда
китайской авторучкой с «золотым» пером, погружаясь с наслаждением в вым
ышленный романтический мир и отчетливо сознавая, что никогда такого не б
удет на самом деле.
И в семнадцать лет хватало здравомыслия понять, что гражданину Страны Со
ветов в обозримые десятилетия нереально мечтать не только о собственно
й океанской яхте, но и о том, чтобы хоть на швертботе, хоть на плоту выйти бе
сконтрольно, по собственной воле за пределы реальной Ц на суше, подразу
меваемой Ц на воде, ограждающей «социалистический лагерь» колючей про
волоки.
Тогда и поселилась в душе, пусть не всегда явная, неприязнь к лишавшей мен
я надежд власти трудящихся и совершенно уже безумная на шестом десятке л
ет ее существования уверенность, что еще при моей жизни она... накроется.
Одно время я даже мечтал увидеть свой труд опубликованным, а потом, чуть п
овзрослев, понял, что этого тоже не будет никогда.
Странным образом из-под пера благополучного юнца из вполне советской се
мьи вышло абсолютно антисоветское произведение, притом что в нем не имел
ось ни одной крамольной фразы. Просто он был весь, мой «роман», пропитан эт
аким «не нашим духом».
Будь его герои иностранцами Ц другое дело. А когда все приключения прои
сходили в «наши дни», с нормальными советскими парнями, старательно изоб
ражающими персонажей Джека Лондона и Артура Конан Доила, эффект получил
ся странный.
Вообще там все выходило так, будто никакой советской власти не было и нет,
а говорят по-русски и носят русские имена граждане непонятной страны. Чт
о немедленно приводило к аллюзиям насчет необязательности социалистич
еского государства.
А в итоге получается, что так оно и есть. Дожили, можно сказать.
Впервые я всерьез поверил в это, увидев трехцветный российский флаг над
Моссоветом в ноябре 1991 года, а потом, окончательно Ц в сентябре 1921-го.
И вот это тоже получилось, однако. Совершенно не так, как представлялось, и
на много лет позже, а все же...
Но сейчас главное Ц не думать ничего такого, что может отвлечь от требуе
мого настроя.
Наоборот.
Необходимо всей душой и сердцем уверовать, что я Ц это именно тот парень,
неважно как, пусть будет Ц чудом, но добившийся придуманной цели, а отнюд
ь не нынешний, с истрепанными нервами и омраченной совестью стареющий ав
антюрист.
Скорее всего Ц это тоже очередная глупость, наивная попытка вырваться и
з пут навязанной кармы, или, что вероятнее, Ц ею же предписанный шаг, но Ц
кто его знает?
Вдруг да и получится? Если даже Держатели Мира и умеют отслеживать мои де
яния, но, может быть, не с микронной точностью? Может быть, примут за истину
внешнюю, тщательно подготовленную и замотивированную фабулу?
В любом случае Ц хуже не будет.

Поправив сырую от непрекращающейся туманной мороси капитанскую фуражк
у, я перепрыгнул с бетонного волнолома на выдраенную до чистоты операцио
нного стола палубу.
Со странным в моем возрасте и положении волнением прошел вдоль левого бо
рта в корму, касаясь ладонью полированного планширя, втугую выбранных ва
нт и прочих деталей стоячего и бегучего такелажа.
Романтика, однако. Скоро эти снасти развернут над морем все свои фоки, гро
ты, кливера и стаксели Ц две тысячи квадратных метров дакроновых парусо
в, и полетит наш «Призрак», подобно клиперу-винджаммеру
Винджаммер (выжиматель ве
тра) Ц жаргонное название наиболее быстроходных клиперов второй полов
ины XIX века. Например, «Катти Сарк», «Флайнинг Спур», «Чаллиндж»...
, в самые что ни на есть Южные моря. Где наверняка сохраняется еще по
чти весь антураж незабвенного XIX века, и, если присмотреться, можно различ
ить на волнах следы кильватерных струй тех давно исчезнувших кораблей, о
которых писали Стивенсон, Мариотт et cetera...
Ни на палубе, ни на мостике не оказалось вахтенного, что меня несколько уд
ивило.
Впрочем...
За последнее время в мире случилось столько всяких странностей, что даже
факт нерадивого отношения к службе биоробота, ни на какие вольности не с
пособного по определению, меня почти не взволновал.
Потом разберемся.
Я сначала поднялся на крыло ходового мостика, приподнятого над крышей ко
рмовой надстройки, еще раз, теперь уже сверху оглядел палубу яхты, пока ещ
е носящей свое исконное имя «Камелот», данное ей при закладке.
Строилась она для одного из принцев или герцогов королевской крови на ве
рфях Глазго, но что-то там у них не сложилось с финансами, и яхту перекупил
а леди Спенсер, чтобы эффектным жестом преподнести ее в подарок лично мн
е.
Формально это был знак благодарности за спасение от ее же бывших начальн
иков на Валгалле, но я испытывал сильное подозрение, не есть ли это очеред
ной, изящный и тонкий ход в давно уже разыгрываемой между нею и мной парти
и странной игры, смахивающей одновременно на шахматы, преферанс и покер.

Подарок, от которого нельзя отказаться и который, будучи принят, неизбеж
но на какое-то время выведет меня за скобки происходящего. Я давно и страс
тно мечтал поплавать под парусами в Южных морях Ц теперь мечта стала ре
альностью.
...Два, три месяца, а то и полгода продлится это путешествие, и со мной уйдут
Ирина и Шульгин. Грубо говоря, с доски убирается ферзь, ладья, слон, а из при
купа Ц туз с королем. Что на этом надеется выиграть Сильвия Ц пока не ясн
о, но сам факт налицо. Что ж, я всегда рад пойти ей навстречу...
А яхта была хороша, хотя, в стиле корабельной архитектуры начала века, ее п
алуба излишне, на мой взгляд, загромождена раструбами машинных вентилят
оров, шлюпбалками, сходными тамбурами люков и прочим судовым оборудован
ием.
В центре, между фокЦ и грот-мачтой, возвышалась высоченная медная, надра
енная до самоварного блеска дымовая труба. По-своему красиво, хотя и неле
по, если знать, что под этой трубой вместо паровой машины Никлосса тройно
го расширения установлены две мощные и легкие турбины по тысяче лошадин
ых сил каждая.
И вообще внешний облик «Камелота» Ц только видимость, декорация. Воронц
ов с Левашовым, усовершенствовав методику создания дизель-электрохода
«Валгалла» из древнего парохода «Мавритания», и здесь произвели аналог
ичные манипуляции.
Оставаясь внешне прогулочной яхтой начала века, «Призрак» (так он станет
называться вскоре) прочностью корпуса не уступал линейному ледоколу, а
скоростью (на турбинах, конечно, а не под парусами) Ц современному эскадр
енному миноносцу.
И после выхода в океан, подобно рейдеру времен минувшей войны, он сбросит
всю эту маскировку вместе со ставшим чужим именем, станет наконец истинн
ым кораблем нашей юношеской мечты.
Дождь продолжал сыпаться с низкого хмурого неба, туман цвета махорочног
о пепла скрывал не только стоящую двумя кабельтовыми мористее «Валгалл
у», но и совсем близкий берег. Я поежился от вдруг скользнувшей с полей фур
ажки за поднятый воротник плаща холодной струйки и начал спускаться по ш
ирокому дубовому трапу вниз, в сухое тепло корабля.
«Призрак» готов к походу. К очень далекому походу. Чтобы здесь, в России, в
Европе, об Андрее Новикове просто забыли.
Все.
Враги и друзья. И тем и другим станет легче, если он прекратит свою деятель
ность дрожжевого грибка, зачем-то вброшенного в и без него не слишком спо
койный мир.
Тем лучше. У меня свои планы, у друзей, у Сильвии Ц свои. И Сашка вовремя реш
ил ситуацией воспользоваться. В итоге Ц все довольны, все смеются...
Еще я вдруг понял Ц как же они все, мои друзья, от меня устали.
Я этого никогда не хотел, но так все время выходило. Я им навязывал, возмож
но и без умысла, свои идеи, свои взгляды на мир, психологию, которую считал
для всех подходящей.
И не улавливал самого простого: то, что я считал благом для всех, со сторон
ы выглядело совсем иначе.
Я им всем ужасно надоел. Моя правота стала чем-то противоположным. Так быв
ает почти всегда в подобных ситуациях. Или неформальный лидер должен пре
вратиться в диктатора типа Сталина и поубивать всех своих прежних сорат
ников, или Ц просто отойти в сторону.
Что я и делаю.
Хотя, видит бог, никогда я яе воображал себя хоть чем-то лучше других.
Чувства, которые мною владеют сейчас Ц и смутная тоска, и облегчение, как
у солдата, уходящего с передовой в тыл, допустим, в отпуск, и мысль Ц а не тр
усость ли это.
Да, о трусости я задумывался. Трусость не в банальном смысле, а как бы в выс
шем каком-то.
Короче, сначала это я смертельно устал, а уж потом Ц мои друзья от меня.
Устал от всего, но прежде всего от добровольно принятой на себя ответств
енности за «судьбы мира», как бы высокопарно это ни звучало.
Хотя скорее всего ничего я на себя не принимал, а просто плыл по течению, б
олее или менее осознанно совершая те или иные действия, причем стараясь,
чтобы они не слишком сильно расходились с некими принципами, нравственн
ым императивом, если угодно, который сам же для себя и установил...
На трапе меня вновь охватило чувство, будто я по памяти восстанавливаю к
огда-то написанный, но потом утерянный текст. Все точно так же, но все же не
много не так.
Нервы действительно ни к черту стали. Непосильную я взвалил на себя тяже
сть и тащу вот уже почти два года, все чаще и чаще недоумевая, на кой черт мн
е все это сдалось.
Одновременно понимая, что ни выбора, ни выхода у меня не было ни в каком ва
рианте.
Если не с первого дня встречи с Ириной, то уж с ее телефонного звонка февра
льским вьюжным днем восемьдесят четвертого года Ц точно. Как на велосип
еде без тормозов вниз по крутому горному серпантину. Крепче держи руль и
уповай, что спуск когда нибудь кончится и не появится из-за ближайшего по
ворота разобранный мост...
Кают-компания, куда я вошел, занимала почти треть объема жилой палубы, от
бизань-мачты до кормового балкона. Что естественно Ц именно здесь нам п
ридется проводить большую часть свободного времени.
Каюты, пусть и комфортабельные, предназначены в основном для сна. Или Ц е
сли появится потребность в уединении. А здесь у нас будет и столовая, и биб
лиотека, и музыкальный салон Ц одним словом, в сухопутном понимании ана
лог аристократического клуба, сосредоточенного в единственном помещен
ии площадью около пятидесяти квадратных метров.
Слегка заваленными внутрь, обшитыми светлым деревом бортами, бронзовой
отделкой иллюминаторов, панорамным, с частыми переплетами окном, выходя
щим на кормовой балкон, старинными лампами в кардановых подвесах кают-к
омпания напоминала адмиральский салон на парусном фрегате прошлого ве
ка.
Однако удобная современная мебель, ковры на полу, застекленные книжные ш
кафы и открытые витрины с коллекционными охотничьими винтовками и глад
коствольными ружьями, молекулярные копии картин великих мастеров созд
авали впечатление кабинета эстета-аристократа, поклонника охоты и изящ
ных искусств.
А об эпикурейских наклонностях владельцев свидетельствовала пятиярус
ная стойка бара, любовно и с фантазией, в предвидении тихих тропических в
ечеров и трудных штормовых вахт заполненная сотнями бутылок, штофов, пуз
ырьков и флаконов, содержащих все, что на протяжении веков создавала нен
асытная фантазия пьяниц и их алчных потворщиков, Ц коньяки светлые и те
мные, виски ирландские, шотландские и американские, крепкие шестидесяти
градусные бенедиктины и шартрезы, всевозможные джины, экзотические вод
ки Азии и Южной Америки, изысканные вина, гордящиеся друг перед другом зв
онкими, как у испанских идальго, именами и годами выдержки.
Эта стойка придавала кают-компании вид возвышенный, как орган протестан
тскому собору, и располагала к размышлениям, неспешным и приятным. Особе
нно Ц когда нет неотложных дел.
Мы с Сашкой немало потрудились, чтобы укомплектовать коллекцию.
Слева от двери Ц прямоугольный обеденный стол орехового дерева, шесть т
яжелых, рассчитанных на приличную качку кресел вокруг.
Я боком присел на вертящийся, привинченный к палубе табурет, бросил на со
седний фуражку. Не глядя протянул руку, взял первую попавшуюся бутылку, д
о которой достал. Наудачу.
Поразительно, если даже это очередное совпадение.
Джин «Бифитер». Именно им мы в моем романе отмечали с Сашкой начало круго
светного плавания. (Жуткая по тем временам экзотика.)
Ну-ну...
Теперь и на этом судне с первой бутылки свернута пробка. Процесс пошел. Зн
ать бы Ц куда.
Сквозь толстые стекла иллюминаторов на стойку падал унылый сероватый с
вет, через кормовую витрину не видно ничего, кроме тумана.
По стеклам неторопливо ползли извилистые от ветра дождевые струйки.
Вроде бы тоскливая картина, но это как посмотреть.
С точки зрения человека, промокшего и промерзшего за четыре часа на штор
мовом ветру, Ц предел мечтаний, истинный рай земной.
Сдать вахту, спуститься в каюту, переодеться в сухое Ц и сюда, где тепло, у
ютно, где можно выпить и закусить, потом погрузиться в упругость диванны
х подушек, раскрыть на любом месте умную книгу или предаться неторопливо
й, лишенной всякой актуальности беседе с понимающими тебя людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11