Когда Николас вошел, ей показалось, что он своей массивной широкоплечей фигурой заполнил всю их маленькую квартирку. Сняв дубленку, он остался в темных брюках и синем свитере. Его волосы, отросшие за время поездки, слегка вились на концах, и, глядя на него, Маделин получала чувственное наслаждение.
– Ну? Как Диана? – вместо приветствия, поинтересовался он.
– Боюсь, не слишком хорошо, – хмурясь, ответила Маделин. – У нее высокая температура, и большую часть дня она спит.
– Понятно, – кивнул Николас, доставая портсигар. – Что тебя еще беспокоит, милая?
Маделин безуспешно попыталась взять себя в руки.
– Почему ты решил, что меня что-то беспокоит? – неестественно напряженным тоном спросила она.
– Не юли, пожалуйста, – тихо попросил он, и глаза его необычно потемнели. – Иди-ка сюда, черт возьми, я не собираюсь трогать тебя, хотя, как я вижу, придется…
Он резко притянул ее к себе на колени и впился губами в ее губы – на некоторое время в квартирке воцарилась тишина… которая внезапно была прервана тоскливым голосом Дианы:
– Мам… ты здесь?
Маделин вскочила на ноги, оправила блузу, пригладила слегка выбившиеся из прически волосы, Николас же лениво дотянулся до портсигара, вытащил сигарету и закурил. Маделин вошла в спальню и улыбнулась:
– Я здесь, дорогая. Чего ты хочешь?
– Пить хочу, – капризно заявила дочь.
Маделин налила ей лимонного сока и подавала ей стакан, когда в дверях спальни возник Николас и остановился, прислонившись к дверному косяку.
Глаза Дианы изумленно расширились, она даже поперхнулась соком. Маделин вытерла ей подбородок салфеткой и пояснила:
– У нас гость.
– Я и так вижу, – холодно ответила Диана.
– Меня пригласили, – несколько наглым тоном заметил Николас. – У тебя есть возражения?
Диана, ничего не ответив, откинулась на подушки.
– Посиди со мной немного, мама, – жалобно попросила она, не сводя глаз с лица Николаса, – мне так одиноко.
– Тогда присоединяйся к нам – выходи в гостиную, – ледяным тоном предложил Николас.
Диана почувствовала себя уязвленной:
– Я плохо себя чувствую.
– Правда? – Тон Николаса был скептическим. – А доктор тебя уже видел?
– Нет, – ответила Маделин.
– Я же сказала тебе! – сердито воскликнула Диана. – Мне не нужен врач.
– Зачем же мучить себя? – саркастически продолжал Николас. – Я думаю, ты просто обязана показаться врачу.
Маделин тревожно взглянула на него:
– Считаешь, все так серьезно?
– Нет, не считаю. Просто хочу проявить к Диане побольше внимания. – Девушка метнула в его сторону совершенно убийственный взгляд, который он не мог не заметить.
– Ну тогда ты позвонишь ему? Доктор Фоулдс. Номер записан в книжке.
– Конечно. – Николас поднялся, не глядя на Диану. – Где здесь ближайшая телефонная будка?
Маделин объяснила ему, и он, иронически отсалютовав Диане, удалился.
Как только он ушел, Диана взбешенно накинулась на мать:
– И ты позволила ему так вести себя! Я вас обоих ненавижу!
У Маделин аж перехватило дыхание – столько злобы было в голосе дочери.
– Но почему? Мы ведь только хотим, чтобы тебе как можно скорее стало лучше.
– Почему? Чтобы ты могла чувствовать себя совершенно свободной, чтобы уходить куда и когда тебе вздумается!
– Твои упреки неуместны, Диана.
– Ах так! – возмутила та. – Ладно! Пусть приходит доктор! Мне все равно!
Доктор Фоулдс был довольно пожилым господином, но пришел довольно быстро. Осмотрев Диану, он вернулся в гостиную, убирая в сумку стетоскоп.
– Если честно, миссис Скотт, – растягивая слова, сказал он, – то я не нашел ничего, о чем стоило бы беспокоиться. Кроме, может быть, легкого насморка.
– Но у нее температура…
– …совершенно нормальная, – закончил за нее доктор, доброжелательно улыбаясь. – Думаю, ваша дочь просто притворяется, миссис Скотт. Ей что, не хочется завтра в школу идти?
Маделин едва осмелилась взглянуть на Николаса.
– Но… но она была больна, доктор…
– Вы как следует осмотрели ее на предмет болезни, если понимаете, о чем я говорю?
– Почему же, понимаю… нет.
– Это несомненно. Так я и думал, моя дорогая. В следующий раз вам стоит по душам поговорить с юной Дианой, прежде чем вызывать врача.
– О, мне ужасно жаль, что я понапрасну потревожила вас. – Маделин виновато потупилась.
– Да все в порядке, а то у меня были бы слишком легкие выходные. Скажите девочке, чтобы прекратила симулировать и отправлялась завтра в школу, а иначе я приду и отшлепаю ее. Знаете, для этого она еще не слишком взрослая.
– Спасибо вам, доктор. – Маделин проводила его к двери. Чувствовала она себя просто отвратительно, ей было ужасно неловко и перед Николасом, и перед доктором.
Маделин взяла Николаса за руку:
– Ник, я уверена, что ты прав, но мы не можем рассказать ей обо всем прямо сейчас. Не надо.
– Почему? – холодно осведомился он.
Маделин пожала плечами, не найдя сразу подходящих слов.
– О… просто я хочу, чтобы между нами все было… правильно и честно, а сейчас наши отношения здорово испортились, и небеса знают, к чему могут привести наши разногласия.
Николас насупился.
– Маделин, да ты просто-напросто боишься сказать ей! – тоном обвинителя заметил он. – Сегодня уже воскресенье, вспомни-ка. Моя мама прилетает в среду, а в четверг мы отправляемся в Вилентию. Сколько ты намерена откладывать?
– Я не знаю… – Маделин отвернулась. – Все так внезапно…
– Внезапно?! Внезапно?! Маделин, ты хочешь, чтобы я безропотно ждал, пока ты наберешься достаточно смелости, чтобы сказать своей дочери в лицо о том, что должно сделать тебя счастливой, я не ошибаюсь?
– Нет, я вовсе не хочу ждать. Просто я не хочу разбить Диане сердце…
– По-моему, разбить черствое сердце твоей дочери гораздо труднее, чем кое-кому другому, – проворчал Николас. – Так ты скажешь ей сейчас? – жестко осведомился он.
– Я… я… Николас, пожалуйста…
Но Николас, резко вскочив, схватил дубленку – лицо его при этом было совершенно непроницаемо, хотя глаза гневно сверкали.
– Ку… куда ты собрался? – умоляюще простонала она.
– Обратно в отель, – буркнул он, направляясь к двери.
– О нет! Ник, не надо так… – Отчаяние захлестнуло ее.
Но Николас, игнорируя ее мольбу, выскочил за дверь, захлопнув ее за собой раньше, чем она успела остановить его.
Николас чувствовал себя ничуть не лучше Маделин. Ни одна женщина до этого момента не пыталась так открыто противоречить ему. Унизительно было сознавать, что, несмотря на ее нерешительность, он так сильно желал ее, что согласился бы отложить их свадьбу на столько, на сколько она пожелала бы.
Маделин, оставшись одна, без сил рухнула на диван, и горячие слезы полились из ее глаз. Ужас и безысходное отчаяние полностью овладели ею.
Глава 9
Николас был настолько взбешен, что, вернувшись в отель, довольно резко ответил что-то дежурному клерку, учтиво поприветствовавшему его. Проигнорировав лифт, он пешком взбежал по лестнице до того этажа, где располагались апартаменты Марии, и, нетерпеливо распахнув дверь, буквально ворвался в ее гостиную.
Девушка сидела на диване и листала журнал, поедая шоколадные конфеты из стоявшей рядом роскошной коробки. Когда в ее комнате возник отец, она лениво улыбнулась ему. Он был мрачен, как грозовая туча, так что Мария не стала задавать лишних вопросов. Много лет назад она отучилась от любопытства, поскольку в ответ могла получить далеко не вежливую отповедь.
– Привет! – поздоровалась она на английском. – Вот так сюрприз. – Они часто, когда оставались вдвоем, говорили по-английски, поскольку для Николаса этот язык стал родным.
Отец устало опустился в просторное кресло.
– Налей мне выпить, – резко сказал он. – Ты знаешь, что я люблю.
– И как ты это любишь, – безмятежно заметила дочь, соскользнув с дивана. Она выглядела такой свежей и спокойной, что у Николаса сразу потеплело на душе. Ну почему Диана Скотт не может быть нормальным, уравновешенным ребенком?
– Вот, папочка. – Она протянула ему стакан с прохладным напитком. Она нахмурилась. – Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я чувствую себя раздавленным! – помотал головой он, еще сильнее нахмурившись.
Мария невозмутимо вернулась на диван и снова взялась за журнал. Николас сердито воззрился на нее:
– Где мисс Сайкс?
– В своей комнате. Ты хочешь ее видеть?
– Нет, – угрюмо буркнул Николас. – Чем ты занималась, кроме того, что неумеренно уничтожала шоколад?
– Да ничем особенным. Мы гуляли утром – но это ты и сам знаешь, потом пили кофе в настоящей английской чайной комнате. По крайней мере, так нам назвали это место, но, я думаю, это было просто милое маленькое кафе. Там было здорово. – Она улыбнулась.
Николас был раздосадован и чувствовал себя ужасно. Напряжение последних суток дало себя знать ломотой в костях, и он ощутил, что последнюю ночь практически не спал. Словно дикий зверь, запертый в клетку, он принялся ходить взад-вперед по комнате. Мария поняла, что произошло что-то очень серьезное, поэтому ласково произнесла:
– Ну хватит метаться, папа. Ты заставляешь меня нервничать.
Николас, проигнорировав ее замечание, продолжал бродить по комнате. Налив себе еще выпить, он спросил:
– На машине прокатиться хочешь?
– Ну я… я думаю, мы могли бы. А ты уверен, что именно меня хочешь взять с собой?
– Абсолютно, – гневно пробормотал он.
Мария, пожав плечами, встала с дивана:
– Судя по твоему настроению, я не тот человек, с которым тебе хочется сейчас побыть.
Николас нахмурился еще сильнее, чем прежде:
– Что, черт возьми, значит это твое замечание?
– Ну… женское общество… внимание любящей женщины, – замявшись, начала она.
– Черт побери, – проворчал он. – Ты ошибаешься.
– А что с Маделин? – не сдержалась Мария.
– Забудь про Маделин, – холодно посоветовал он. – Ты будешь переодеваться?
– Конечно. Только не будь таким злюкой. Я Мария… помнишь?
– Помню. – Глаза его на мгновение потеплели. – Ладно, красавица. Не заставляй меня долго ждать.
Он легонько шлепнул ее по спине, поторапливая, а она весело улыбнулась ему; что бы ни произошло между отцом и Маделин, сейчас было не время разговаривать об этом.
Мария переоделась в белые брюки из тяжелого шелковистого джерси и белый, с ярко-красной отделкой жакет. В этом наряде она выглядела лет на восемнадцать, а уж пятнадцать ей точно никто бы не дал. Когда она присоединилась к Николасу, он почувствовал прилив гордости за дочь – уверенную в себе стройную красавицу. Он на некоторое время позабыл о неприятностях, с удовольствием глядя на нее.
Красный «шеридан» ждал их, припаркованный у гостиницы, и Мария с удовольствием скользнула на сиденье. С тех пор как она приехала в Англию, отец уделял ей не так уж много времени, и она радовалась неожиданно подвернувшейся возможности подольше побыть с ним.
На торговой площади Оттербери в воскресенье было многолюдно. Повсюду прохаживалась, смеясь и болтая, веселая молодежь, и Мария позавидовала их беспечности. Дома в Италии у нее было много друзей, и практически все выходные она проводила с ними на озерах. Она скучала по своим друзьям – в Оттербери друзей у нее еще не было. Но, одернула она себя, здесь она была, с Ником и Харви, а это не так уж и мало.
Внезапно она подалась вперед:
– Ой, это же друг Дианы Скотт. Выглядит так, словно он кого-то ждет. Как думаешь, может, Диану?
– Вполне вероятно, – сухо ответил Николас. – Если так, то ждать ему придется долго и напрасно. Вряд ли она придет. Она в постели. – Голос его был так ироничен, что Мария мгновение пристально смотрела на него.
– Она заболела?
– Говорит, что заболела, – вцепившись пальцами в руль, проворчал Николас.
– Тогда тебе не кажется, что мы должны остановиться и сказать ему об этом? По-моему, ему уже изрядно надоело ждать, наверное, он уже долго стоит здесь.
Николас пожал плечами. У него не было совершенно никакого желания разговаривать с кем бы то ни было, но, чтобы избежать дальнейших расспросов со стороны Марии, он согласился.
Объехав площадь, он подрулил к тому месту, где стоял Джефф.
Мария опустила стекло.
– Эй! – позвала она Джеффа, тот немедленно повернулся – их массивный красный «шеридан» сразу же привлек к себе всеобщее внимание. – Ты ждешь Диану? – Джефф торопливо направился к автомобилю; он был удивлен и польщен одновременно. Мария, понизив голос, быстро обратилась к отцу:
– Можно пригласить его прокатиться с нами?
– Наверное, можно. – Голос у Николаса был совсем не радостным.
– Для разнообразия мне не помешало бы пообщаться с кем-нибудь молодым, – заметила Мария легкомысленным тоном.
– Ну спасибо, – буркнул Николас и бросил на дочь такой взгляд, что она рассмеялась.
– Знаешь, я не имела в виду, что ты старый, – прошептала она, когда Джефф уже вплотную подошел к машине.
– Да, – сказал он, наклоняясь к окну, – я жду Диану. – Глаза его с удовольствием обозревали прекрасную картину – прелестная Мария, сидящая в шикарном автомобиле, и внезапно он решил, что вовсе не расстраивается по поводу того, что Диана не пришла на свидание.
– Она заболела и лежит в постели, – лукаво сверкнув глазами, сообщила Мария. – Наверное, теперь тебе ждать нечего?
Джефф прищурился:
– Полагаю, что так.
– Тогда как насчет того, чтобы поехать с нами? Правда, я не знаю, куда мы направляемся, но все лучше, чем просто так болтаться здесь.
Лицо Джеффа вспыхнуло.
– Но я… – Он бросил быстрый взгляд на Николаса. – А твой… э-э… друг не возражает?
Мария расхохоталась.
– Это мой отец, – пояснила она, заодно и представив их. – Он не возражает. Садись.
Она подвинулась, так что Джефф смог усесться с ними на переднем сиденье. Николас непроизвольно вспомнил, что предыдущим вечером рядом с ним, так же как сейчас Мария, сидела Маделин.
Гнев в его душе вспыхнул с новой силой, он резко рванул с места, перепугав толпу подростков, которые почти окружили его великолепный автомобиль.
Николас приехал на фабрику, когда на часах было уже одиннадцать. Широкими шагами войдя в здание через стеклянные двери, он был остановлен дежурным служащим.
– Мистер Витали!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19