Я сняла заговоры с входной двери и открыла ее. Виктория первой шагнула в дом и широкими шагами проследовала в гостиную, не потрудившись снять обувь. Это было плохим знаком. По правилам этикета Шабаша – которые имели явное сходство с предложенными Эмили Пост примерно в 1950 году – следовало снимать уличную обувь у дверей, таким образом, выказывая уважение хозяйке дома. Заходить в гостиную в обуви считалось действием на грани оскорбления. К счастью, Тереза и Маргарет сняли свою ортопедическую обувь, и я поняла: ситуация не достигла критической черты.
– Нам нужно поговорить, – объявила Виктория.
– Может, вначале выпьете чаю? – спросила я. – У меня должны быть и свежие булочки, если только Саванна их все не съела.
– Мы не есть сюда пришли, Пейдж, – сказала Виктория из гостиной.
– Тогда просто чаю?
– Нет.
Отказ от выпечки уже не предвещает ничего хорошего, но еще и от чая? Почти неслыханно в анналах истории Шабаша.
– Как ты могла скрыть это от нас? – спросила Виктория, когда я присоединилась к ним в гостиной. – Решение вопроса об опекунстве и так представляет сложность. Решение вопроса в суде. Но…
– Никто ничего не решает в суде, – сказала Саванна, появляясь из-за угла. – Взять опекунство в данном случае означает вломиться в дом в полночь и утащить меня прочь, лягающуюся и кричащую. Вот это и будет борьба за опекунство.
Виктория повернулась ко мне:
– О чем она говорит?
– Саванна, как насчет того, чтобы проводить бабушку вниз и показать ей твои рисунки?
– Нет.
– Саванна, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
– И что? Ведь говорить-то вы будете о моей жизни, не так ли?
– Вот видите? – Виктория повернулась к Терезе и Маргарет и махнула рукой на Саванну и меня. – Вот в этом и заключается проблема. Девочка не уважает Пейдж.
– У девочки есть имя, – заметила я.
– Не перебивай. Ты к этому не готова, Пейдж. Я это говорила с самого начала. Нам никогда не следовало позволять тебе взять ее. Ты слишком молода, и она слишком…
– Мы прекрасно справляемся, – сказала я и сжала челюсти так, что заныли зубы.
– Хотите посмотреть мои рисунки, бабушка Маргарет? – спросила Саванна. – Мой учитель говорит, что у меня настоящий талант. Пойдемте, посмотрим. – Она пошла прочь с улыбкой «хорошей девочки», которая, похоже, давалась ей так же болезненно, как мне мои сжатые челюсти. – Пойдемте, бабушка Маргарет, – крикнула Саванна через плечо высоким голосом. – И покажу вам свои карикатуры.
– Нет! – заорала я, когда Маргарет последовала за Саванной. – Пожалуйста, покажи то, что писала маслом. Маслом! – Почему-то я сомневалась, что чудовищно мрачные карикатуры Саванны поднимут Маргарет настроение. Возможно даже, при виде их у Старейшины случится сердечный приступ. А мне это совсем не нужно.
Как только они ушли, Виктория опять повернулась ко мне:
– Тебе следовало нам об этом рассказать.
– Я только вчера получила уведомление, после того как мы поговорили по телефону. Я не восприняла его серьезно, поэтому мне и не хотелось вас расстраивать. Затем, после того как я встретилась с ними сегодня утром, я поняла, что дело на самом деле серьезное, и я только что собиралась позвонить Маргарет…
– Не сомневаюсь!
– Не надо, Виктория, – тихо сказала Тереза.
– Ты знаешь, что они угрожают сделать? – продолжала Виктория. – Они собираются рассказать всему миру, кто ты. Кто мы есть на самом деле. Они заявят, что ты не подходишь на роль опекунши потому, что занимаешься колдовством.
– В этой стране тысячи матерей занимаются подобным, – негромко проговорила я. – И не скрывают этого, официально именуя свое занятие черной магией, а себя, называя викканками. И викканство считается в нашей стране официально признанным религиозным течением.
– Но мы не занимаемся черной магией, Пейдж. И мы не викканки. Не путай эти понятия.
– Я-то не путаю. Но каждый, кто прочитает их заявление, тут же придет к выводу, что под «ведьмой» они имеют в виду «викканку».
– Меня не волнует, к каким выводам кто придет. Меня интересует защита Шабаша. Я не позволю тебе рисковать выдачей нас…
– А, вот оно что! Конечно. Теперь я все поняла. Вот почему Лия обвиняет меня в колдовстве. Не потому, что она считает, будто подобное заявление поможет ей выиграть процесс. Она хочет напугать нас. Ведьмы больше всего боятся разоблачения. Лия угрожает нам разоблачением, а вы заставляете меня отказаться от Саванны.
– Это небольшая цена…
– Но мы не можем позволить Лии выиграть! Если эта уловка сработает, то они снова ею воспользуются. И каждый раз, когда какой-то представитель мира сверхъестественного захочет чего-то от Шабаша, они станут угрожать именно этим – разоблачением.
Похоже, Виктория начала колебаться. Я поспешила продолжить:
– Дайте мне три дня. После этого, я обещаю, вы больше не услышите о ведьмах в Ист-Фоллсе.
Мгновение спустя Виктория резко кивнула:
– Три дня.
– Есть еще одна вещь. И я говорю вам о ней не потому, что в это верю, а потому, что не хочу, чтобы вы об этом услышали от кого-то другого. Они утверждают, что отец Саванны – колдун.
– Это меня не удивляет. С девочкой определенно что-то не так.
– С ней все в полном… – открыла рот я, затем резко замолчала. – Но это же невозможно, не так ли? Чтобы ведьма и колдун имели общего ребенка?
– Откуда мне знать? – огрызнулась Виктория. Когда Виктория рявкнула на меня, я задумалась о том, как бы отреагировала моя мать. Независимо от того, сколько вопросов я задавала, зачастую очень глупых, которые я спрашивала, она всегда находила время ответить мне или заняться поиском ответа. Я подавила резко возникшую боль утраты и продолжила задавать вопросы:
– Вы слышали, чтобы подобное когда-то случалось?
– Конечно нет. Ведьмы Шабаша никогда бы не сделали ничего подобного. Но я поверю в такую возможность в случае Евы Левин. Ты помнишь Еву, Тереза? Она бы сделала такое просто потому, что это было противоестественно.
– А что говорит Саванна? – поинтересовалась Тереза.
– Она не знает, кто ее отец. Я не упоминала пока, что в иске речь идет о передаче ее отцу. Саванна думает, что Лия просто хочет взять над ней опекунство.
– Хорошо, – кивнула Виктория. – Давайте так это и оставим. Я не хочу, чтобы кто-то в Шабаше об этом знал. Я не хочу, чтобы кто-то размышлял о том, что мы позволили ведьме с кровью колдуна в венах присоединиться к нашему Шабашу, или беспокоился о появлении колдуна в Ист-Фоллсе.
– Колдуна? В городе? – Тереза чуть не завизжала от ужаса. Виктория прищурилась:
– Он уже в городе, не так ли?
– Насколько мне известно, Кристоф Наст все еще находится в Лос-Анджелесе, – сообщила я, решив не усложнять ситуацию упоминанием Сандфорда. – Я займусь обвинением в колдовстве и связанным с опекунством иском.
Тереза кивнула:
– Ты должна все сделать правильно, дорогая. Найми адвоката. Кари – хорошие юристы.
Подключать юриста-человека к этому бардаку? Маловероятно. Погодите-ка… А может, это и совсем не безумная идея. У меня в голове появилась новая мысль.
КРАСОТА НАУКИ
После того как входная дверь закрылась за Старейшинами, я заново произнесла слова защитного заговора, дешевая магия затем схватилась за телефонный справочник. В комнату вошла Саванна.
– Значит, все-таки начнется настоящий судебный процесс, связанный с опекунством? – спросила она, усаживаясь на софу.
– Я думала, ты это и так знаешь.
– Когда ты сказала о желании Лии взять надо мной опекунство, я решила, она хочет, чтобы ты просто передала меня ей.
– Мало ли что она там хочет. У них нет оснований.
– Но Лия наняла юриста, и они приехали сюда. Кто он? Готова поспорить колдун.
– Да, но не нужно беспокоиться.
– О, я не боюсь никакого колдуна. Или какого-либо юриста. Но знаешь, нам тоже надо бы нанять юриста.
– Я только что собиралась звонить мистеру Кари.
– Я имела в виду юриста-колдуна. Они, в самом деле, знают свое дело. Все лучшие колдуны – юристы. Ну, пока не состарятся и не станут политиками. Так всегда говорила моя мама.
Вот сейчас можно было бы ее кое о чем расспросить, и ответы помогли бы прояснить вопрос отцовства Саванны. Например, можно было бы поинтересоваться: а твоя мама… э-э-э… знала многих колдунов? Но, конечно, я не спросила этого. Я никогда ничего не спрашивала про Еву. Если Саванна захочет, то сама мне все расскажет.
– Ведьмы не работают с колдунами, – заявила я.
– О, не надо! Это сказочки для ведьм Шабаша. Настоящая ведьма работает с кем угодно, кто только в состоянии помочь ей. Колдун-юрист мог бы нам посодействовать, нужно только его правильно выбрать. Большинство из них – настоящие подонки и не желают иметь никаких дел с ведьмами, но мама знала нескольких, кто взялся бы за это дело, если им достаточно заплатить.
– Я не стану нанимать колдуна. Я найду юриста-человека.
– Не дури, Пейдж. Ты не можешь…
– Почему это? Лия этого не ожидает. Если я найму юриста-человека, то ей придется вести дело так, как положено в соответствии с законодательством. Человеческим законодательством. Никаких тайных встреч, обсуждений колдунов и Кабал-кланов…
– И что там с Кабал-кланами?
– Я просто говорила о том, что они не смогут обсуждать такие вопросы в присутствии юриста-человека. Если они захотят играть по человеческим законам – вперед. Я готова к такой к игре.
Саванна поудобнее устроилась среди подушек на софе.
– В конце концов, это может оказаться не такой уж и плохой идеей, – заметила она.
– Рада, что ты одобряешь.
* * *
Утро пятницы оказалось очень похожим на предыдущее. Я снова решила не пускать Саванну в школу, взяла для нее домашнее задание, отвезла ее к Эбби, затем к десяти часам отправилась в юридическую контору семьи Кари.
Но на этот раз я встречалась с Грэнтом Кари младшим. Да, я выбрала Грэнта-младшего. Несмотря на мои опасения насчет его нравственности, он все равно оставался хорошим юристом. Он меня знал… Ну, не так хорошо, как ему хотелось бы, но достаточно хорошо. Когда я в предыдущий день разговаривала с ним по телефону, мне показалось, что дело его заинтересовало. Мы решили встретиться в десять, затем я договорилась о встрече с Лией и Сандфордом на одиннадцать.
* * *
Я уже двадцать минут сидела в кабинете Кари и смотрела в несоразмерно большое окно, расположенное за его письменным столом, а он читал принесенные мной документы. Пока все шло хорошо. Кари только излишне долго задержал взгляд на моей груди, когда я заходила в кабинет, но больше не позволил себе никаких непристойностей. Вероятно, я пришла к слишком поспешным выводам об этом мужчине. Я часто привлекаю внимание мужчин типа Кари – сорока с небольшим лет и женатых, – которые считают, что такая роскошная блондинка будет великолепно выглядеть рядом с ними и, более того, что я отношусь к разряду молодых женщин, которым должно нравиться внимание мужчины достаточно зрелого возраста и могущих оценить его по достоинству.
Судя по тому, что я уже знала о Грэнтхеме Кари младшем, он, похоже, бросался на всех женщин, которые попадались ему на пути. Вы знаете таких мужчин, типичный американец, просто до мозга костей, который в 1975 году закончил в своем городке школу и считался тут звездой, у любой девчонки намокали трусики, если он только бросал взгляд в ее сторон. Переносимся в 2001 год. Раз в неделю он играет в гольф, но это больше не помогает поддерживать вес в норме, недавно он стал по-другому зачесывать волосы, чтобы скрыть все увеличивающуюся лысину, щурится, чтобы не носить очки, которые прячет в ящике письменного стола, проводит дни в кабинете, заполненном спортивными трофеями, полученными несколько десятилетий назад. Он все еще выглядит симпатичным, но в эту пору привлекает внимание женщин скорее банковским счетом, чем бицепсами.
– М-да, это определенно необычно, – заявил Кари, опуская последний лист в стопку.
– Я… я могу объяснить, – проговорила я. «Правда могу?»
– Позвольте мне догадаться, – снова заговорил Кари. – На самом деле вы не ведьма, а это – просто тактический ход, чтобы получить опекунство над Саванной, – напоминание о неприятных фактах из прошлой истории Ист-Фоллса и игра на исторической паранойе именно этого региона Новой Англии.
– О да, – кивнула я. – Что-то в этом роде. Кари рассмеялся.
– Не беспокойтесь, Пейдж. Это очень прозрачная схема, очевидно придуманная людьми, которые мало знают о современном Массачусетсе. Вы утверждаете, что у Кристофа Наста нет доказательств отцовства. Но я предполагаю, что он готов пройти тест на ДНК.
– ДНК?
– Мы же не можем просто поверить ему на слово. Конечно нет. Мы же говорим про человеческий суд, который играет по человеческим правилам. Любой представитель мира сверхъестественного знает, что мы не можем рисковать, позволяя людям изучать наши образцы ДНК, но для человеческого судьи отказ пройти тест на ДНК будет доказательством признания обмана.
– Он не согласится пройти тест на ДНК, – заявила я. Кари удивленно приподнял брови.
– Вы уверены?
– Абсолютно, – я широко улыбнулась. – Это хорошо?
Кари откинулся на спинку стула и рассмеялся.
– Не просто хорошо, а отлично. Это великолепно, Пейдж. Если клиент Сандфорда откажется пройти тест на ДНК, то дела просто нет. Оно разваливается. Я прослежу за этим.
– Спасибо.
– Не надо пока меня благодарить, – сказал он. – Вы еще не видели счет за мои услуги.
Он громко рассмеялся, словно не знал, что это очень старая шутка, но я была настроена на щедрость, поэтому тоже рассмеялась. Следующие полчаса мы обсуждали дело, затем готовились к встрече с Лией и Сандфордом. Я не предупреждала их, что меня будет представлять Кари. Они считали, что придут на встречу только со мной одной, а я люблю сюрпризы.
* * *
Я в одиночестве сидела в зале заседаний, когда Лейси привела Сандфорда и Лию точно в одиннадцать утра.
Кари согласился подождать несколько минут перед тем, как к нам присоединиться.
Лия фактически ворвалась в зал, словно ребенок рождественским утром. За ней следовал Сандфорд, пытавшийся – правда, не очень сильно – скрыть самодовольную усмешку.
– Бумаги у вас с собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50