Летом 1807 года, покорив Австрию и Пруссию, он разбил русских под Фридландом, заставив их просить мира и присоединиться к так называемой континентальной системе — блокаде, призванной поставить Британию на колени. Мирные переговоры проходили в Тильзите в обстановке величайшей секретности на борту гигантского, выложенного дерном плота, стоявшего на якоре посреди реки Неман. Столь любопытное место встречи было выбрано для того, чтобы оградить переговоры двух императоров от подслушивания, особенно англичанами, чьи шпионы кишели повсюду. Но несмотря на эти предосторожности, британская секретная служба, годовой бюджет которой составлял 170 000 фунтов стерлингов, направляемых в основном на взятки, сумела внедрить на борт своего собственного агента — предателя из русских аристократов, — который сидел, спрятавшись под баржей с ногами в воде, и слышал каждое слово.
Правда это или нет, но Лондон вскоре обнаружил, что два императора, на скорую руку уладив свои разногласия, предлагают теперь объединить силы и разделить между собой весь мир. Франция должна была получить Запад, а Россия — Восток, включая Индию. Но, когда Александр потребовал себе Константинополь, точку соприкосновения Востока и Запада, Наполеон покачал головой. «Никогда! — сказал он. — Ведь это сделает вас императором всего мира». Вскоре после этого в Лондон поступило донесение о том, что, Наполеон, которому отец Александра в свое время представил план вторжения в Индию, теперь сам предложил своему новому русскому союзнику аналогичную, но значительно улучшенную схему. Первым шагом должен был стать захват Константинополя, который предлагалось разделить. Затем, пройдя маршем через поверженную Турцию и дружественную Персию, они должны были вместе напасть на Индию.
Весьма обеспокоенные такими новостями и прибытием крупной французской миссии в Тегеран, англичане действовали быстро — даже слишком быстро. Не проконсультировавшись друг с другом, Лондон и Калькутта направили в Персию специальных посланников, в задачу которых входило убедить шаха изгнать французов — «передовой отряд французской армии», как назвал их лорд Минто, сменивший Уэлсли на посту генерал-губернатора. Первым прибыл Джон Малкольм, спешно произведенный в бригадные генералы, чтобы придать ему больше веса на переговорах с шахом. В мае 1808 года, восемь лет спустя после своего предыдущего визита, Малкольм прибыл в Бушир на берегу Персидского залива. Там, к его глубокому возмущению, он и был задержан персами (как он был убежден, под давлением французов). В разрешении следовать дальше ему отказали. Истинная же причина задержки заключалась в том, что шах только что познакомился с секретным соглашением Наполеона с Александром и ему стало ясно, что французы, точно так же, как и прежде англичане, вовсе не собираются помогать ему в борьбе против русских. Посланники Наполеона понимали, что срок их пребывания в Тегеране ограничен, и пытались убедить колеблющегося шаха, что раз они теперь больше не воюют с русскими и даже стали их союзниками, то получили еще более сильную позицию, чтобы сдержать Александра.
До крайности обеспокоенный и раздраженный тем, что его держат в ожидании на побережье, пока французские соперники в столице нашептывают шаху на ухо, Малкольм направил персидскому правителю резкое послание, предупреждая о возможных тяжелых последствиях, если тот немедленно не выдворит французскую миссию. В конце концов разве в соглашении, о котором он сам вел с ним переговоры, персы торжественно не обязались не иметь никаких дел с французами? Но шах, который уже давно разорвал соглашение, подписанное с англичанами, был крайне раздражен высокомерным ультиматумом Малкольма. В результате тому так и не разрешили прибыть в столицу, чтобы лично изложить британскую позицию. Когда это произошло, Малкольм решил немедленно вернуться в Индию, представить генерал-губернатору исчерпывающий доклад о непримиримой позиции шаха и постараться убедить его, что только силовые методы заставят того одуматься и поставят французов на место.
Вскоре после его отъезда прибыл эмиссар Лондона сэр Харфорд Джонс. К его счастью, он прибыл как раз в тот момент, когда шах смирился с мыслью, что придется выдворить французов, чтобы заставить русских уйти с его кавказских территорий. Персы проделали очередной поворот на 180 градусов. Французские генерал и его команда получили свои паспорта, а Джонс со свитой праздновали победу. Шах отчаянно искал друзей и был только рад забыть прошлое — особенно после того, как Джонс привез с собой в качестве подарка от короля Георга III один из самых крупных алмазов, который ему когда-либо приходилось видеть. Если шах и был удивлен прибытием друг за другом двух британских миссий, одна из которых буквально метала громы и молнии, а другая привезла подарки, то оказался достаточно тактичен, чтобы ничего об этом не сказать.
Хотя отношения между Британией и Персией вновь стали сердечными, нельзя сказать того же про отношения между Лондоном и Калькуттой. Остро переживая успех эмиссара Лондона после того, когда его собственный посланник потерпел неудачу, лорд Минто был решительно настроен вновь подтвердить свою ответственность за британские отношения с Персией. Последовавшая за этим недостойная ссора ознаменовала начало соперничества, испортившего отношения между Британской Индией и правительством метрополии на почти полтора столетия. Дабы вывести на первое место интересы Индии, генерал-губернатор хотел, чтобы переговоры относительно нового соглашения с шахом вел его собственный человек, Малкольм, тогда как Лондон против этого возражал. В конце концов был достигнут компромисс, позволивший обеим сторонам сохранить лицо. Решили, что опытный дипломат сэр Харфорд Джонс останется на месте и закончит переговоры, тогда как произведенный по такому случаю в генерал-майоры Малкольм будет направлен в Тегеран, где проследит, чтобы на этот раз условия соглашения неукоснительно соблюдались.
В соответствии с новым соглашением шах обязывался не позволять вооруженным силам какой-либо другой страны пересекать его территорию с целью нападения на Индию, а также не участвовать в каких-либо предприятиях, враждебных британским интересам, а также аналогичным интересам Индии. В обмен на это, если сама Персия подвергнется угрозе со стороны агрессора, Англия пошлет войска ей в поддержку. Если это окажется невозможным, она направит вместо этого достаточное количество вооружения и советников, чтобы выдворить агрессора, даже если будет находиться в мирных отношениях с последним. Было совершенно ясно, что имелась в виду Россия. Шах не намеревался повторять прежнюю ошибку. Дополнительно он получал ежегодную помощь в размере 120 000 фунтов стерлингов и содействие британских офицеров вместо французов в обучении и модернизации его армии. Наблюдение за последним обстоятельством возложили на Малкольма. Однако существовала и не менее серьезная причина, по которой лорд Минто так старался вернуть Малкольма в Тегеран.
Страхи перед франко-русским нападением на Индию показали тем, кто отвечал за ее оборону, сколь мало они знают о территориях, через которые предстояло пройти армиям вторжения. Следовало что-то немедленно предпринять, чтобы исправить положение: ведь никакие соглашения не остановят столь решительного агрессора, как Наполеон. С точки зрения Минто, никто не был лучше готов к этой миссии, чем Малкольм, уже знавший о Персии больше любого другого англичанина. Его сопровождала небольшая группа тщательно отобранных офицеров. Официально им предстояло обучать шахскую армию европейским методам ведения войны, но прежде всего они должны были выяснить все, что удастся, относительно военной географии Персии — точно так же, как раньше это делали люди Наполеона.
Однако этим дело не ограничивалось. Дальше на восток в диких пустынях Белуджистана и Афганистана, через которые захватчикам предстояло пройти после Персии, на Малкольма уже работали другие британские офицеры, тайно изучавшие страну. Это была рискованная игра, требовавшая крепких нервов и истинной любви к приключениям и авантюрам.
3. Репетиция Большой Игры
Путешествуй кто-нибудь весной 1810 года по Северному Белуджистану, он мог бы заметить небольшую группу вооруженных людей на верблюдах, отправившихся из кишлака в отдаленном оазисе Нушки в сторону афганской границы. Яркие зарницы освещали вдалеке темное небо, в окружающих горах время от времени слышались раскаты грома. Казалось, надвигается сильная буря, и по мере углубления в пустыню всадники инстинктивно все сильнее кутались в свои одежды.
Один всадник ехал немного впереди, его кожа была явно светлее, чем у спутников. Те считали его татарином, торговцем лошадьми; так сказал он сам, и они не видели основания сомневаться в его словах. Их наняли для того, чтобы сопровождать его в поездке через опасную, кишащую бандитами страну, лежащую между оазисом Нушки и расположенным в 400 милях к северо-западу на персидско-афганской границе древним укрепленным городом Гератом. Там, по словам торговца, он надеялся закупить лошадей для своего богатого хозяина, живущего где-то в далекой Индии. Дело в том, что Герат был одним из крупных центров на караванных путях Центральной Азии и особенно славился своими лошадьми. Так случилось, что он представлял немалый интерес для тех, кто отвечал за оборону Индии.
Путник прибыл в Нушки несколько дней назад в сопровождении спутника того же облика, которого представил своим младшим братом, работающим на того же индийского купца. В Нушки они прибыли из Келата — скопища глинобитных построек, именовавшегося столицей Белуджистана, где сошли на берег с небольшого местного судна, пришедшего из Бомбея. Путешествие от побережья заняло у них почти два месяца, ведь они не торопились, задавая по пути множество вопросов, хотя и старались не показаться слишком любопытными. В Нушки они разделились: старший со своими сопровождающими отправился в Герат, младший направился на запад и далее в сторону Кермана в Южной Персии. Там, по его словам, он тоже надеялся купить для хозяина лошадей.
Перед тем как отправиться в разные стороны, мужчины распрощались друг с другом в уединенном местном доме, который сняли на время недолгого пребывания в Нушки. Они были очень осторожны и тщательно убедились, что их не подслушивают. Действительно, если бы какому-то любопытному довелось заглянуть через щелку, он немало изумился бы тому, что сумел увидеть и услышать. Там происходило нечто куда большее, чем обычное прощание двух братьев. Понизив голоса и не спуская внимательных взглядов с двери, мужчины с не характерной для жителей Азии точностью обсуждали детали предстоящих путешествий и самые крайние меры на случай, если что-то пойдет не так. Обсуждали они и другие вопросы, которые подслушивающий вряд ли бы понял. Ведь если бы правда вышла наружу (а это означало немедленную смерть для них обоих), то оказалось бы, что ни один из них не был торговцем лошадьми, как, впрочем, и татарином. И уж если речь зашла об этом, то они не были и братьями. Это были молодые английские офицеры, которым поручили выполнить для генерала Малкольма секретную разведывательную миссию в диких регионах, где не существовало никаких законов и в которые никогда до того не ступала нога исследователя.
Капитан Чарльз Кристи и лейтенант Генри Поттинджер из 5-го Бомбейского пехотного полка собирались приступить к самой опасной — и самой ценной для пославших их — части своей миссии. По ходу неспешного с виду путешествия от побережья им уже удалось собрать немало информации относительно здешних племен, их вождей и числа подвластных им воинов. Они тщательно фиксировали все данные относительно оборонных возможностей тех территорий, по которым путешествовали. Как иностранцы, даже и татары-мусульмане, они явно вызывали подозрение. Не раз им приходилось выпутываться из неприятностей, приукрашивая и улучшая свои легенды прикрытия, чтобы приспособить их к текущим обстоятельствам. Если бы страстно оберегавшие свою независимость белуджи обнаружили, кто они на самом деле, то сразу заключили бы, что англичане исследуют эти земли с намерением их захватить. Но к счастью для Кристи и Поттинджера, ни один обитатель этих отдаленных краев никогда в глаза не видел европейца. Так что пока обман их оставался нераскрытым — или по крайней мере так казалось.
Тем не менее, пожелав на прощание друг другу удачи, они ясно понимали, что это могла быть их последняя встреча. Впрочем, если предположить, что все пройдет хорошо, после завершения миссии они планировали встретиться вновь на условленном месте в относительно безопасных владениях шаха. Если бы к определенной дате один из них не прибыл, другой должен был заключить, что тот либо оказался вынужден прервать путешествие, либо погиб. В таком случае прибывший на встречу должен был один отправиться в Тегеран и доложить обо всем генералу Малкольму. Если кто-то из них попадет в трудную ситуацию, он должен попытаться оповестить товарища или британскую миссию в Тегеране, чтобы можно было организовать какую-то помощь.
После отъезда 22 марта Кристи и его людей Поттинджер остался в Нушки, готовя свой собственный маленький караван. Малкольм поручил ему изучить обширные пустыни, которые, как предполагалось, лежат на западе. На них рассчитывали как на главное препятствие для наступающей армии. Но 23 марта поступили тревожные новости. Друзья, которыми они с Кристи обзавелись в столице Белуджистана Келате, предупреждали, что туда прибыли люди из расположенного неподалеку Синда с приказом арестовать их обоих. Те сказали хану Келата, что Кристи и Поттинджер такие же торговцы лошадьми, как они сами, и их легенда придумана для того, чтобы изучить страну в военных целях, что угрожало обоим народам.
Двух англичан следовало схватить и доставить в столицу Синда Хайдарабад, где их ждало жестокое наказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83