«Я не отрицаю его дар разведчика, — подчеркивал Скорцени, — но мне было противно, когда он, будучи арестован, все рассказал англичанам». После того как Шелленбергу сделали операцию, американцы освободили его из тюрьмы и он тайно поселился в Швейцарии в надежде, что там ему будет безопаснее. Этот расчет основывался на том, что в свое время, участвуя в разработке агрессивных планов на будущее, он высказывался против нападения Германии на Швейцарию и даже способствовал (о чем было известно швейцарцам) предотвращению этой возможности. Однако в связи с шумными протестами общественности местные власти вынуждены были предложить ему покинуть страну, и он переселился в Турин (Италия), где умер в 1952 году в возрасте 42 лет. Незадолго до смерти Шелленберг решил приподнять занавес, скрывавший сцену, на которой он играл важную тайную роль, написав мемуары, изданные в Англии и ФРГ.
КАК ДЕЙСТВОВАЛА НАЦИСТСКАЯ РАЗВЕДКА, ПОДГОТАВЛИВАЯ ВОЙНУ ПРОТИВ СССР
Для претворения стратегических планов вооруженного нападения на соседние страны о них Гитлер поведал своему окружению еще 5 ноября 1937 года — фашистская Германия, естественно, нуждалась в обширной и достоверной информации, раскрывающей все стороны жизни будущих жертв агрессии, и особенно в сведениях, на основании которых можно было бы вывести заключение об их оборонном потенциале. Снабжая правительственные органы и верховное командование вермахта подобной информацией, службы «тотального шпионажа» активно содействовали подготовке страны к войне. Добывалась разведывательная информация разными путями, с помощью разнообразных методов и средств.
Вторая мировая война, развязанная фашистской Германией 1 сентября 1939 года, началась с вторжения немецких войск в Польшу. Но главной своей целью, на достижение которой были ориентированы все государственные органы страны, и в первую очередь вермахт и разведка, Гитлер считал разгром Советского Союза, завоевание нового «жизненного пространства» на Востоке вплоть до Урала. Камуфляжем должны были служить подписанный 23 августа 1939 года советскогерманский договор о ненападении, а также заключенный 28 сентября того же года договор «О дружбе и границе». Более того, открывшиеся в результате этого возможности были использованы для наращивания активности в проводившейся весь предвоенный период разведывательной работе против СССР. Гитлер постоянно требовал от Канариса и Гейдриха новых сведений о мерах, предпринимаемых советскими властями по организации отпора вооруженной агрессии.
Как уже отмечалось, в первые годы после установления в Германии фашистской диктатуры Советский Союз рассматривался прежде всего как политический противник. Поэтому все, что относилось к нему, входило в компетенцию службы безопасности. Но такой порядок просуществовал недолго. Вскоре, в соответствии с преступными замыслами нацистской верхушки и немецкого военного командования, все службы «тотального шпионажа» включились в тайную войну против первой в мире страны социализма. Говоря о направленности шпионско-диверсионной деятельности фашистской Германии в тот период, Шелленберг писал в своих мемуарах: «Первоочередной и самой важной задачей считались решительные действия всех секретных служб против России».
Интенсивность этих действий заметно возросла с осени 1939 года, особенно после победы над Францией, когда абвер и СД получили возможность высвободить свои значительные силы, занятые в данном регионе, и использовать их на восточном направлении. Перед секретными службами, как явствует из архивных документов, была тогда поставлена конкретная задача: уточнить и пополнить имевшиеся сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, обеспечить регулярное поступление информации о его обороноспособности и будущих театрах военных действий. Им было поручено также выработать развернутый план организации диверсионно-террористических акций на территории СССР, приурочив их осуществление к моменту первых наступательных операций немецко-фашистских войск. Кроме того, они были призваны, как об этом уже говорилось подробно, гарантировать скрытность вторжения и начать широкую кампанию по дезинформации мирового общественного мнения. Так определялась программа действий гитлеровской разведки против СССР, в которой ведущее место, по понятным причинам, отводилось шпионажу.
Архивные материалы и другие вполне достоверные источники содержат немало подтверждений того, что интенсивная тайная война против Советского Союза началась задолго до июня 1941 года.
К моменту нападения на СССР деятельность абвера — этого лидера среди нацистских секретных служб в области шпионажа и диверсий — достигла своего апогея. В июне 1941 года был создан «Штаб Залли», призванный обеспечить руководство всеми видами шпионажа и диверсий, направленных против Советского Союза. «Штаб Валли» непосредственно координировал действия команд и групп, приданных армейским группировкам для ведения разведывательных и диверсионных операций. Он размещался тогда под Варшавой, в местечке Сулеювек, и возглавлял его опытный разведчик Шмальшлегер.
Вот некоторые свидетельства того, как развивались события.
Один из видных сотрудников немецкой военной разведки, Штольце, на допросе 25 декабря 1945 года показал, что начальник абвера II полковник Лахузен, сообщив ему в апреле 1941 года дату нападения Германии на СССР, потребовал в срочном порядке изучить все имеющиеся в распоряжении абвера материалы в отношении Советского Союза. Необходимо было выяснить возможность нанесения мощного удара по важнейшим советским военно-промышленным объектам для полного или частичного вывода их из строя. Тогда же было создано в рамках абвера II сверхсекретное подразделение, во главе которого был поставлен Штольце. По соображениям конспирации оно имело ходовое название «Группа А». В его обязанности входили планирование и подготовка диверсионных операций крупного масштаба. Они предпринимались, как подчеркивал Лахузен, в надежде на то, что удастся дезорганизовать тыл Красной Армии, посеять панику среди местного населения и тем самым облегчить продвижение немецко-фашистских войск.
Лахузен ознакомил Штольце с приказом штаба оперативного руководства, подписанным генерал-фельдмаршалом Кейтелем, в котором излагалась в общем виде директива верховного главнокомандования вермахта по развертыванию диверсионной деятельности на советской территории после начала реализации плана «Барбаросса». Абвер должен был приступить к проведению акций, имеющих целью разжигание национальной розни между народами СССР, чему нацистская верхушка придавала особое значение. Руководствуясь директивой верховного главнокомандования, Штольце сговорился с главарями украинских националистов Мельником и Бендерой, что они немедленно приступят к организации на Украине выступлений враждебных Советской власти националистических элементов, приурочив их к моменту вторжения немецко-фашистских войск. Одновременно абвер II начал заброску на территорию Украины своих агентов из числа украинских националистов, часть из которых имела задание составить или уточнить списки местного партийного и советского актива, подлежащего уничтожению. Подрывные акции с участием националистов всех мастей проводились и в других регионах СССР.
Абвером II, по показаниям Штольце, были сформированы и вооружены «особые отряды» для действий (в нарушение международных правил ведения войны) в Советской Прибалтике, опробованных еще в начальный период второй мировой войны. Один из таких отрядов, солдаты и офицеры которого были одеты в советскую военную форму, имел задание совершить захват железнодорожного туннеля и мостов близ Вильнюса. До мая 1941 года на территории Литвы было обезврежено 75 агентурных групп абвера и СД, которые, как документально установлено, развернули здесь активную шпионско-диверсионную деятельность в преддверии нападения фашистской Германии на СССР.
Насколько велико было внимание верховного командования вермахта к развертыванию диверсионных операций в тылу советских войск, показывает тот факт, что «особые отряды» и «специальные команды» абвера имелись при всех группах армий и армиях, сосредоточенных на восточных границах Германии.
Согласно показаниям Штольце, отделения абвера в Кенигсберге, Варшаве и Кракове имели директиву Канариса в связи с подготовкой нападения на СССР предельно усилить шпионско-диверсионную деятельность. Задача состояла в том, чтобы обеспечить верховное главнокомандование вермахта подробными и максимально точными данными о системе целей на территории СССР, прежде всего о шоссейных и железных дорогах, мостах, электростанциях и других объектах, уничтожение которых могло бы повлечь за собой серьезную дезорганизацию советского тыла и в конечном счете парализовало бы его силы и сломило сопротивление Красной Армии. Абвер должен был протянуть щупальца к важнейшим коммуникациям, военно-промышленным объектам, а также крупным административным и политическим центрам СССР —во всяком случае замышлялось.
Подводя некоторые итоги проведенной абвером работы к моменту начала вторжения Германии в СССР, Канарис писал в докладной записке, что в распоряжение штабов немецких армий направлены многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, украинцев, белорусов, поляков, прибалтов, финнов и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50 300 километров за линией фронта, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о советских резервах, состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником.
Центром организации шпионажа, главной базой для опорных пунктов гитлеровской разведки служили в предвоенные годы посольство Германии в Москве и немецкие консульства в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Киеве, Одессе, Новосибирске и Владивостоке. На дипломатическом поприще в СССР в те годы подвизалась большая группа кадровых немецких разведчиков, опытнейших профессионалов, представлявших все звенья системы нацистского «тотального шпионажа», и особенно широко — абвер и СД. Несмотря на препятствия, чинимые им чекистскими органами, они, беззастенчиво пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, развили здесь высокую активность, стремясь прежде всего, как на то указывают архивные материалы тех лет, прощупать оборонную мощь нашей страны.
Резидентуру абвера в Москве возглавлял в ту пору генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время первой мировой войны сражался против царской армии, затем в 20-х годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной Армии. С 1931 по 1933 год в завершающий период советско-германского военного сотрудничества выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. Снова оказался в Москве в октябре 1935 года в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл до 1941 года. Он имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации.
Однако из многочисленных вопросов, поступивших к Кёстрингу из Германии спустя шесть месяцев после его прибытия в Москву, он смог дать ответы лишь на немногие. В своем письме на имя начальника разведывательного отдела по армиям Востока он так объяснял это: «Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдаленно связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создается впечатление, что русские снабжают всех атташе набором ложных сведений». Письмо заканчивалось заверением, что он тем не менее надеется, что ему удастся составить «мозаичную картину, отражающую дальнейшее развитие и организационное построение Красной Армии».
После того как в 1938 году германские консульства оказались закрытыми, военные атташе других стран в течение двух лет были лишены возможности присутствовать на военных парадах, и, кроме того, были введены ограничения на установление иностранцами контактов с советскими гражданами. Кёстринг, по его словам, вынужден был вернуться к использованию трех «скудных источников информации»: совершению поездок по территории СССР и выездам на автомобиле в различные районы Московской области, использованию открытой советской печати и, наконец, обмену информацией с военными атташе других стран.
В одном из своих отчетов он делает следующий вывод о состоянии дел в Красной Армии: «В результате ликвидации основной части высшего офицерского состава, довольно хорошо овладевшего военным искусством в процессе продолжавшейся десять лет практической подготовки и теоретического обучения, оперативные возможности Красной Армии снизились. Отсутствие воинского порядка и нехватка опытных командиров будут отрицательно сказываться в течение некоторого времени на подготовке и обучении войск. Проявляющаяся уже в настоящее время безответственность в военном деле приведет в дальнейшем к еще более серьезным негативным последствиям. Армия лишена командующих наивысшей квалификации. Тем не менее нет никаких оснований для вывода о падении наступательных возможностей солдатской массы в такой мере, чтобы не признать Красную Армию как весьма важный фактор на случай возникновения военного конфликта».
В сообщении в Берлин подполковника Ганса Кребса, замещавшего заболевшего Кёстринга, датированном 22 апреля 1941 года, говорилось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58