Такова история становления нацистской системы «тотального шпионажа», острие которого было направлено прежде всего против Советского Союза.

НАЧАЛО ВОИНЫ
Можно со всей определенностью сказать, что система нацистского «тотального шпионажа» внешне казалась очень внушительной. И на этом строился определенный расчет.
Это был сложный, разветвленный комплекс разведывательных организаций — огромный невидимый механизм, взаимодействие всех частей которого обеспечивал «Штаб связи» во главе с Гессом, поставленным на вершину пирамиды. Каждая из этих тайных организаций создавала за границей свои опорные пункты и выстраивала звенья общей шпионской цепи, которой гитлеровская Германия опутывала многие страны мира. Словом, за небольшой срок с 1935 года до начала второй мировой войны была создана достаточно мощная система разведывательных организаций, полностью ориентированная на подготовку «большой войны». Правители третьего рейха считали, что еще до того, как будут развязаны военные действия, должен быть ослаблен оборонный потенциал будущего противника. Война, по их представлениям, должна была явиться завершающим открытым ударом, нанесенным по жертве после того, как силы ее будут предварительно подорваны изнутри.
В данном изложении речь не идет о всех компонентах разведывательной системы гитлеровской Германии, общее количество которых исчислялось десятками, а лишь о ее главных составных частях, которым принадлежала основная роль в подрывной деятельности, направленной против Советского Союза.
АБВЕР ГОТОВИТ ОПЕРАЦИЮ «ВАЙС»
Среди организаций «тотального шпионажа» третьего рейха на первый план, по понятным причинам, выдвинулся абвер — управление разведки и контрразведки при верховном главнокомандовании вооруженных сил Германии. Его штаб-квартира размещалась в блоке фешенебельных зданий на Тирпещуфер, где со времени коронации кайзера Вильгельма II располагалось военное министерство.
Общее назначение абвера состояло в том, чтобы тайными средствами проложить дорогу вооруженной агрессии. Прежде всего за несколько лет он должен был обеспечить немецко-фашистский генералитет разведывательной информацией, на базе которой предполагалось развернуть планирование агрессии против Австрии, Чехословакии, Польши, Дании и Норвегии, Франции, Бельгии, Голландии и Люксембурга, Англии, Югославии и Греции, Крита, Советского Союза, Швейцарии, Португалии. Тогда же при содействии абвера верховное командование вермахта приступило к разработке военных операций против Соединенных Штатов Америки, стран Ближнего и Среднего Востока и Африки.
«Восхищаясь английскими традициями и институтами британской мировой империи, — пишет Г. Буххейт, Гитлер вынашивал планы создания всеобъемлющей секретной службы наподобие Интеллидженс сервис. Это намерение должно было рано или поздно вылиться в создание службы безопасности СС — СД».
Так оно, собственно, и случилось. Однако в первые годы существования фашистской диктатуры (1933—1934) практически никто не был в состоянии серьезно оспаривать приоритет абвера в делах разведки и контрразведки. Частично это объяснялось тем, что Гитлер тогда еще не мог сбросить со счетов рейхсвер, представлявший собой важный фактор в государстве. Но только частично. Главной же причиной служило другое: абверу к началу войны удалось опередить другие секретные службы и создать хорошо функционирующий и вполне подготовленный для работы в военных условиях разведывательный аппарат. К этому времени уже четко обозначалась отличительная черта нацистской системы военного шпионажа — полное подчинение задаче обслуживания агрессивной программы правителей третьего рейха. Информация о противнике рассматривалась как одно из важнейших средств ведения войны.
Достигший к 1938 году, к моменту открытой подготовки агрессивной войны, своего наибольшего расцвета, абвер, задавшись целью прощупать стратегические возможности будущего противника, активно включился в работу по сбору данных о состоянии его вооруженных сил и оборонной промышленности. Для этого он планомерно опутывал агентурной сетью страны, на которые намеревалась напасть фашистская Германия.
В общем абвер, который из внутриполитического органа рейхсвера, каким он в первую очередь являлся до сих пор, в условиях восстановления вооруженных сил превращался в военную и поэтому в основном во внешнеполитическую разведывательную службу. Взяв на себя роль оперативного штаба по руководству деятельностью разветвленных органов военной разведки, он становился орудием самых милитаристских и реакционных сил военщины, в союзе с которой германский фашизм готовил страну и народ к захватнической войне. К такому выводу приходит большинство западных и советских авторов, исследующих историю абвера, хотя, как известно, доступный материал— документы, протоколы, оперативные сводки, служебные дневники абвера — отсутствует. Многие принимавшиеся руководством абвера решения в интересах сокрытия их преступной сути излагались в устной форме или же если и находили выражение в письменном виде, то в силу тайного характера выполняемых военной разведкой функций носили кодированный характер. В ходе отступления немецких войск и накануне окончательного поражения фашистской Германии отдельные службы абвера уничтожили почти все скопившиеся оперативные материалы. И наконец, большое количество документов было уничтожено гестапо, когда нацистский режим агонизировал, дабы они не могли быть использованы в качестве вещественных улик. Тем не менее и попавшие в поле зрения исследователей материалы позволяют составить достаточно полное представление о месте абвера в механизме агрессии и, в частности, его роли в планировании, подготовке и развязывании второй мировой войны.
… Это произошло 25 августа 1939 года. В тот день Гитлер отдал вермахту приказ: 26 августа в 4 часа 15 минут утра совершить внезапное нападение на соседнюю Польшу. Сформированный абвером особый отряд, возглавляемый лейтенантом А. Херцнером, отправился на выполнение важного задания высшего командования. Ему предстояло захватить горный проход через Бланковский перевал, имевший особое стратегическое значение: он представлял собой как бы ворота для вторжения гитлеровских войск с севера Чехословакии в южные районы Польши. Отряд должен был «снять» местную пограничную охрану, подменив ее переодетыми в польское обмундирование своими солдатами, сорвать возможную попытку поляков заминировать железнодорожный туннель и очистить участок железной дороги от искусственных заграждений.
Но случилось так, что рации, которыми был оснащен отряд, не смогли принимать сигналы в условиях сильно пересеченной и лесистой местности. В результате Херцнер не смог узнать, что дата нападения на Польшу переносится с 25 августа на 1 сентября.
Отряд, имевший в своем составе говоривших по-польски «фольксдойче» (то есть немцев, проживавших вне территории рейха), справился с поставленной перед ним задачей. Рано утром 26 августа лейтенант Херцнер объявил более чем двум тысячам ничего не подозревавших польских горняков, офицеров и солдат, что они взяты в плен, запер их в складских помещениях, взорвал телефонную станцию и, как ему предписывалось приказом, «без боя» захватил горный проход. Вечером того же дня отряд Херцнера отступил. Первые жертвы второй мировой войны остались лежать на перевале…
СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЕНЕРАЛА ЛАХУЗЕНА: ПРАВДА О ГЛИВИЦЕ
Общеизвестно, что перед началом второй мировой войны произошел один эпизод немецкие граждане в польской униформе напали на немецкую радиостанцию в Глейвице (Гливице), расположенную на границе с Польшей. Нацисты хотели представить свои агрессивные действия, с помощью которых и была развязана война, в виде оборонительных мер. Этот трюк нацистской верхушки долгое время оставался в полной тайне. Впервые об этом рассказал бывший заместитель начальника абвера генерал Лахузен Международному военному трибуналу в Нюрнберге.
«Дело, о котором я буду давать показания, — заявил тогда Лахузен, — относится к числу наиболее таинственных, осуществленных разведкой. За несколько дней, за какое-то время до этого — мне кажется, это было в середине августа, точную дату можно установить в журнале отдела — I отдел и мой отдел, то есть II, получили указание раздобыть польские мундиры и экипировку, а также солдатские книжки и другие армейские польские вещи для акции под кодовым названием „Гиммлер“. Указание это… Канарис получил из штаба вермахта или же из отдела обороны рейха… Канарис сообщил нам, что узники концентрационных лагерей, переодетые в эту форму, должны были совершить нападение на радиостанцию в Гливице… Даже люди из СД, которые принимали в этом участие, были убраны, то есть убиты».
Об операции в Гливице говорит в своих мемуарах и Вальтер Шелленберг, ссылаясь на информацию, полученную им в доверительной беседе с тогдашним сотрудником СД Мельхорном. По словам Мельхорна, в последних числах августа 1939 года его вызвал к себе шеф имперской службы безопасности Гейдрих и передал приказ Гитлера: к 1 сентября любой ценой создать конкретный повод для нападения на Польшу, благодаря которому она предстала бы в глазах всего мира инициатором агрессии. Запланировано, продолжал Мельхорн, произвести нападение на радиостанцию в Гливице. Фюрер поручил Гейдриху и Канарису взять на себя руководство этой операцией. Польская униформа уже доставлена со складов вермахта по распоряжению генерал-полковника Кейтеля.
На вопрос Шелленберга, откуда же думают взять поляков для планируемого «нападения», Мельхорн ответил: «Дьявольская хитрость этого замысла состояла в том, чтобы в польскую военную форму одеть немецких уголовников и заключенных концлагерей, дав им оружие польского производства и инсценировав нападение на радиостанцию. Нападавших было решено гнать на пулеметы специально установленной для этого „охраны“.
Некоторые подробности этой преступной вооруженной акции сообщил на допросе у военного следователя США и другой ее участник — уже упоминавшийся нами ответственный сотрудник службы безопасности Альфред Науйокс. Как явствует из его показаний, данных под присягой в нюрнбергской тюрьме, начальник главного имперского управления безопасности Гейдрих около 10 августа 1939 года дал ему задание инсценировать нападение на здание радиостанции в Гливице, создав видимость, что нападающими были поляки. «Для иностранной печати и для немецкой пропаганды, — сказал ему Гейдрих, — нужно практическое доказательство этих польских атак… » Науйоксу предстояло занять радиостанцию и удерживать ее столько времени, сколько потребуется для прочтения перед микрофоном заранее заготовленного в СД текста. Как планировалось, это должен был сделать знающий польский язык немец. В тексте содержалось обоснование того, что «пришла пора для битвы между поляками и немцами».
Науйокс прибыл в Гливице за две недели до событий и должен был ждать там условного сигнала начала операции. Между 25 и 31 августа он посетил начальника гестапо Мюллера, штаб-квартира которого в связи с готовившейся операцией временно располагалась недалеко от места действий, в Опале, и обсудил с ним детали операции, в которой должны были участвовать более десятка приговоренных к смерти уголовников, именовавшихся «консервированным товаром». Одетые в польскую униформу, они должны были быть убиты в ходе нападения и оставлены лежать на месте происшествия, с тем чтобы можно было доказать, будто они погибли во время атаки. На заключительной стадии предполагалось доставить в Гливице представителей центральной прессы. Таков был в общих чертах план провокации, санкционированной на самом высоком уровне.
Мюллер сообщил Науйоксу, что имеет указание Гейдриха выделить ему одного из уголовников. Днем 31 августа Науйокс получил зашифрованный приказ Гейдриха, согласно которому нападение на радиостанцию должно было состояться в тот же день в 20. 00. После его обращения к Мюллеру за «консервированным товаром» выделенный ему уголовник был доставлен поближе к месту действий. Хотя Науйокс не заметил на нем огнестрельных ран, все лицо его было в крови, и он находился в бессознательном состоянии, в таком виде его бросили у самого входа на радиостанцию.
Как и замышлялось, в установленное время на рассвете группа нападения заняла радиостанцию, и по аварийному радиопередатчику был передан трех-четырехминутный текст-обращение. После этого, выкрикнув несколько фраз на польском языке и произведя до десятка беспорядочных выстрелов из пистолетов, участники налета ретировались, предварительно расстреляв своих пособников, — их тела затем демонстрировались как трупы «польских военнослужащих», якобы напавших на радиостанцию. Большая пресса обыграла все это как «успешно» отраженное «вооруженное нападение» на радиостанцию в Гливице.
1 сентября в 10 часов утра, спустя пять часов после налета на радиостанцию, Гитлер, как и было предусмотрено, выступил в рейхстаге с речью, обращенной к немецкому народу. «Многочисленные вторжения поляков на германскую территорию, в том числе нападение регулярных польских войск на пограничную радиостанцию в Гливице», начал свою речь фюрер и затем, ссылаясь на события в Гливице, обрушился с угрозами в адрес Польши и ее правительства, представив дело таким образом, будто причиной предпринятых Германией военных действий явились «недопустимые польские провокации».
Министерство иностранных дел рейха в тот же день направило всем своим дипломатическим представительствам за границей телеграмму, в которой они извещались о том, что «в целях защиты от польского нападения германские подразделения начали сегодня на рассвете операцию против Польши. Эту операцию в настоящее время не следует характеризовать как войну, но лишь как стычки, спровоцированные польскими атаками».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58