е. в омывающем наши берега поясе на три мили кругом (рис. I) .
Притязания Англии всецело отрицались Голландией, и это отрицание было объяснено и сформулировано ученым писателем Гротиусом. Карл I заставил Селдена написать опровержение доводов Гротиуса и в первый раз снарядил флот для усиления своих требований.
Требования Англии сосредоточивались на притязании исключительного права рыболовства, торговли, якорных стоянок и т.п. Даже и во времена Карла они не имели ничего общего с идеями обладания морем для военных целей. В прежние времена на море смотрели как на общую большую дорогу для военных экспедиций, причем имели место только слабые попытки той или другой из воюющих сторон обеспечить его для этой цели исключительно за собой.
Из этих воззрений на значение моря возникло то, что я позволил себе назвать термином «cross ravaging» — система мстительных морских экспедиций, или перекрестных морских набегов на побережье неприятеля, сопровождавшихся разрушением городов его, уничтожением имущества жителей и вообще вносивших в страну опустошение огнем и мечом. Такова система, с которой мы ознакомились в ранний период ее существования, но начало которой граничит не с очень отдаленными веками. Эта система никогда не давала больших выгод ни одной из воюющих сторон, но нисходя от времени ее возникновения к самым позднейшим временам, мы можем найти ее господство в истории войны там, где не было поставлено ясной цели чисто морской войны, т.е. не было намечено завоевания вод и сохранения обладания морем, тогда как в сухопутной войне всегда преследовались захват территории и сохранение господства на ней.
В 1512 г. сэр Эдвард Говард пришел в Брест с флотом, который высадил на берег вооруженные войска и сжег Конквет. Посланный в подкрепление к нему новый флот встретил и разбил французский флот как раз при выходе последнего из порта. Эта операция закончила кампанию того года. Следующей весной Говард опять пришел со своим флотом в Брест, и французы, ожидая прибытия нескольких галер из Средиземного моря, остались в порту и позволили Говарду войти в гавань, опустошить и сжечь селения на противоположном берегу, однако без попытки действий против самого города и стоявшего там флота. Ожидаемые галеры пришли в Конквет, где Говард, прибыв туда из Бреста, атаковал их, но был убит во время сражения. Наш флот возвратился тогда к своим берегам; но Франция, в свою очередь, снарядила флотилию, опустошила Сассекский берег и сожгла Брайтон. Сэр Томас Говард, брат сэра Эдварда, снарядил другой флот, перед которым французский флот ретировался; перевез на своих судах армию через Кале и захватил Теруэн и Турне.
В 1522 г. император Карл V соединился с Генрихом VIII в экспедиции к Шербуру, который, попав в руки союзников, сделался базой операции для опустошения и разорения всей прилежащей к нему страны. Совершив этот набег, экспедиция возвратилась в Портленд. Выйдя оттуда снова, Говард взял штурмом Морлэй.
На следующее лето (1523 г.) мы встречаем, однако, положение вещей, уже значительно приближающее морскую войну к тому, чем она должна была сделаться впоследствии, потому что Вильям Фитц-Вильям перешел через пролив к берегам Франции с флотом в тридцать шесть кораблей с целью перехватить французский флот, который намеревался эскортировать герцога Албанского назад в Шотландию, для занятия им вновь регентства в этой стране. Фитц-Вильям встретил эскорт и заставил его ретироваться к Дьеппу и Булони. Приобретя таким образом возможность контроля над окрестными водами, он оставил часть своего флота сторожить французские суда в их портах, тогда как сам продолжал опустошать и разорять берег до Трепорта: сжег окрестности последнего и все корабли в его гавани.
После того в нашей стране не было более экспедиции морем до 1544 г., когда разразилась война с Шотландией и затем с Францией. Король Генрих высадил армию в Кале и направился к Булони, которую и взял после обложения ее с моря и с суши. Франция, в свою очередь, снарядила флот, действия которого памятны только тем, что у берегов о. св. Елены было потеряно судно «Мэри Роуз», после чего войска высадились на остров Уайт. Потерпев и там неудачу, они высадились в Сассексе, где также были отбиты с уроном. Удалившись к своим собственным берегам, французы высадили часть своей армии близ Булони, предполагая попытаться возвратить ее, но перемена ветра побудила их снова перейти канал к английским берегам, где они были встречены и разбиты английским флотом. Как бы в ответ на эту последнюю попытку Франции, Англия двинула свой флот к ее берегам, опять к Трепорту, сожгла его и тридцать кораблей, находившихся тогда в гавани.
В 1547 г. Франция сделала нападение на Герсней и Джерсей, но когда из Англии были высланы флот и войска, то французы, потерпев значительные потери, принуждены были прекратить свои действия.
Кале подпал под французское владычество в начале царствования Марии, и очень возможно, что это обстоятельство, лишившее нас последней опоры на французском берегу, и изменило общее направление морской войны.
В возмездие с нашей стороны было спланировано нападение на Брест, которое, впрочем, не осуществилось, и мы удовольствовались вторичным сожжением Конквета и обычным в то время опустошением прилежащих берегов.
Из всего изложенного ясно видно, что действия флота являются лишь подчиненными частями военных предприятий и выражаются в нападении на берега противной стороны при посредстве морских сил. В основе их едва ли можно видеть идею захвата контроля, который бы мог воспрепятствовать опустошительным экспедициям неприятеля. Ответом на высадку неприятеля и опустошение берегов одной воюющей стороны является попытка к перекрестному набегу, к мстительному хищническому опустошению берегов врага с другой стороны. Море является удобным средством для транспортирования армий, и собственно морское сражение происходит только случайно. Например, это имело место при выходе французского флота из Бреста для встречи сил, предполагавших высадиться в окрестностях последнего, или когда Генрих VIII собирал свои корабли в Спитгеде для того, чтобы помешать французам захватить остров Уайт. Это не есть морская война в настоящем смысле этого понятия, и в рассмотренных примерах ни одна сторона не добивается прямого обладания морем ни с целью облегчить наступательные действия, ни с целью усилить оборону.
Для возникновения настоящей морской войны недоставало двух условий. Во-первых, на самом море не было имущества неприятеля, достаточного для того, чтобы стоило избрать его предметом атаки. Хотя новорожденная морская торговля уже начинала вырастать, но все-таки она еще не достигла ни такого характера, ни таких размеров, чтобы нанесением ей удара мог быть сделан серьезный вред стране, ею занимавшейся. Пожар берегового города, зажженного высадившимся врагом, вероятно, доставлял последнему большие призы и составлял для атакованной стороны большее бедствие, чем недели или месяцы захватов незначительных и случайных грузов, которые одни только и могли быть застигнуты тогда на море.
Во-вторых, недоставало кораблей, способных держаться в море. Для возможности «контролировать» последнее надо, чтобы корабли, предпринявшие такой контроль, могли сохранять продолжительное время или даже постоянно то положение в море, какое вызывалось целями этого контроля. До тех же пор, пока корабли данной страны обладали такими свойствами, в силу которых господином над ними была погода, делавшая все усилия их бороться с ней тщетными и постоянно загонявшая их в порт после кратких плаваний, до тех пор для неприятеля всегда возможно было выбрать время отнять этот контроль — в свою очередь лишь временно — и разрушить сопряженные с последним планы противника. Зимние плавания были в течение целых столетий запретным плодом для флотов всех наций, так как не было судов, способных выдержать борьбу с зимней непогодой. Военные действия на море прекращались зимой, подобно тому как это имело место и на суше, и поэтому ни одна из воюющих стран не могла рассчитывать на перевес до наступления летнего времени. Летний шторм, который загонял корабли одной стороны искать защиты в безопасных гаванях, мог не распространяться на район действий кораблей другой стороны и даже мог сопровождаться для них попутными ветрами, способствовавшими экспедициям их к неприятельскому берегу. Если один флот терпел недостаток в воде, провизии и других припасах или если экипаж его, утомленный борьбой со стихией и болезнями, требовал подкрепительного отдыха в спокойной гавани, то из этого не следовало, разумеется, чтобы противный флот находился в тех же условиях как раз в то же время. Если данный флот находился в условиях возможности выйти в море, в то время как флот противника принужден был удалиться в порт, то первый был всецело свободен воспользоваться морем как транспортным путем для морского набега к неприятельскому побережью. В расчетах могли случаться ошибки: флот, загнанный в порт, мог отправиться для нового выхода в море ранее, чем противник это предполагал, и следствием такой ошибки могло быть столкновение врагов в море. Но будь флот, удалившийся в порт первым, способен сохранить свое место в море или будь он вообще в условиях возможности, по мнению противника, помешать его злонамеренной экспедиции к враждебным берегам, — такая экспедиция не могла бы возникнуть до тех пор, пока и другая воюющая сторона не снарядила бы флота, способного померяться с врагом силами в открытом море.
Рост обоих необходимых для морской войны ингредиентов развивался весьма медленно, и как следствие этого весьма медленно совершался и переход от практиковавшихся морских набегов или опустошительных экспедиций к берегам неприятеля к систематической морской войне с правилами, выведенными из опыта, и с аксиомами, требованиям которых практика научила следовать моряков военных флотов почти инстинктивно.
Что касается Англии, то там вопрос о товарах, перевозимых морем, не играл никакой роли ни в наступательных, ни в оборонительных ее военных действиях до времен Елизаветы. Но в самом начале ее царствования мы начинаем уже слышать о захватах призов в Канале. Затем мы слышим о французских и голландских приватирах, современных, а отчасти даже и предшествовавших началу наших частью законных, а частью пиратских действий против богатой торговли Испании. Так Берчетт, рассматривая события 1560-1562 гг. и старания королевы увеличить и улучшить морские силы, говорит:

«В подражание этому похвальному примеру королевы, многие из ее богатых подданных приступили сами к постройке кораблей, вследствие чего в короткое время число коронных и частных моряков сделалось столь многочисленным, что в случае возникновения морской войны флот наш мог уже рассчитывать на 2000 человек. Добрые последствия этих приготовлении сделались скоро очевидными в войне, которую королева предприняла в защиту протестантов Франции, для чего, кроме посылки в Нормандию сухопутных сил, двинула в море свои корабли, рассеявшие флот неприятеля, взявшие от него большое число призов и на долгое время всецело остановившие его торговлю».
Ледиард, цитируя предшествовавших ему авторитетов, говорит, что в 1561 г. Елизавета, снаряжая флот для того, чтобы захватить шотландскую королеву Марию на обратном пути ее из Франции, объявила, что намеревалась очистить море от пиратов, — факт, указывающий на то, что «морская жатва уже начала собираться».
Энтик выражается еще определеннее и говорит, цитируя некоторых авторов, что когда французский двор снарядил приватиров для захвата наших судов, Елизавета была вынуждена последовать его примеру и прокламацией дозволила своим подданным брать морские призы; этим позволением воспользовались с таким успехом, что один Кларк с тремя фрегатами в течение шестинедельного крейсерства привел в Ньюхавен восемнадцать призов, оцененных в 50 000 фунтов стерлингов.
Приблизительно с этого времени атака и оборона торговли начинают уже занимать положение регулярных элементов морской войны. Торговля Англии распространилась в различных странах света под эгидой компании, известной под именем «Company of Merchant Adventurers». Дженкинс открыл торговлю с Россией и Персией; Джон Хаукинс, сделав рабов своим товаром, завязал сношения с западным берегом Африки и Вест-Индией. Португалия и Голландия деятельно торговали с Ост-Индией и Южной Америкой. Испания имела исключительную монополию в торговле с Вест-Индией и тихоокеанскими странами, для сохранения которой она не была достаточно сильна.
Раннее указание на установление правильной системы в ведении морской войны можно видеть в нападениях датских пиратов на суда, совершавшие торговые рейсы между Англией и Россией. В 1570 г. датчане были побеждены, и пять их кораблей были захвачены в Балтийском море эскадрой из тринадцати судов, принадлежавших компании «Merchant Adventurers». Формальный отчет об этом деле был представлен императору России Христофором Годсдоком и Вильямом Барроу, которые командовали английскими судами. Около 1573 г. французские протестанты, выйдя в море в качестве приватиров или пиратов для нанесения вреда своим католическим соотечественникам, расширили свои «прибыльные» операции до такой степени, что даже включили в предмет желанной добычи и суда своих английских друзей. Затем, позднее, голландцы, занимались приватирством явно против судов враждебной им Испании. Под предлогом, что английские суда доставляли испанцам через Дюнкерк запасы и подкрепления, они нападали на наши суда, нанося серьезный ущерб нашей торговле. Сэр Томас Гольдсток, бывший тогда контролером флота, получил поручение «обуздать это распущенное пиратство» и имел полный успех.
Но, быть может, настоящим началом новой фазы — источником, из которого впоследствии должна была развиться река морской войны, было изменническое нападение испанцев на Хаукинса при Сент-Хуан-де-Аллоа в 1567 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62