Приготовили документы и транспортировку для Эйхмана.
Разведчики прибывали в Аргентину разными путями и из разных стран и жили на разных конспиративных квартирах. Для успеха постоянного наблюдения был арендован целый автомобильный парк легковых, грузовых и специальных машин.
Встал вопрос, как вывозить Эйхмана. Разработали два варианта. По первому намечалось использовать израильскую авиакомпанию «Эль-Аль», причем не обычный, рейсовый самолет, а тот, на котором должны были доставить официальную израильскую делегацию на празднование 150-й годовщины независимости Аргентины. По второму варианту — вывозить Эйхмана предполагалось на судне, но до Израиля плыть ему пришлось бы два месяца.
Конечно, предпочтительнее был первый вариант, но в случае провала он был чреват крупным дипломатическим скандалом, тем более что к делу приплели бы и израильскую делегацию, нарушающую суверенитет Аргентины, тем более в день праздника независимости! Да и правительство Аргентины не приветствовало бы действий спецгруппы разведки другого государства на своей территории. Но выхода не было. Всякое официальное обращение по поводу выдачи Эйхмана было обречено на отказ: ведь по аргентинским законам убежище иммигрантам из Европы предоставлялось без ограничений, вне зависимости от степени их вины и характера преступлений. Кроме того, политические силы, симпатизирующие нацистам, были в то время в Аргентине «в фаворе».
Операция началась 11 мая 1960 года. На улице Гарибальди в 19 часов 34 минуты на некотором удалении друг от друга остановились две машины: у них что-то случилось с мотором. В моторе одной копались двое, пассажир оставался на заднем сиденье. Водитель второй тоже никак не мог завести свою машину. Через 6 минут должен подойти автобус, на котором домой приедет Эйхман. Он выйдет из автобуса, и тогда…
Автобус прибыл точно по расписанию. Но Эйхман из него не вышел. Не было его и во втором, и в третьем автобусе…
Напряжение нарастало. Неужели провал? Если оставаться на месте, то можно вызвать подозрение у полиции… или автолюбитель предложит свою помощь в ремонте…
И все же решили ждать. Появился и остановился четвертый автобус. Из него вышел всего один пассажир. Это был Эйхман. Он не торопясь направился к дому. Сделал несколько шагов и… был схвачен двумя разведчиками. Прежде чем он успел закричать, его втиснули на заднее сиденье машины. Редкие прохожие так ничего и не поняли. Машины рванулись и помчались по улице.
Эйхмана доставили на конспиративную квартиру, где крепко привязали к кровати. Но прежде проверили, есть ли на плече личный номер и группа крови, которые имелись у каждого эсэсовца. Однако на плече у пленника был лишь небольшой шрам. Когда его спросили о происхождении шрама, он не стал запираться и сразу же признался, что он именно тот Адольф Эйхман, которого искали, и что от татуировки он избавился еще в 1945 году в американском пересыльном лагере. Пожилой, испуганный и растерянный человек совсем не походил на надменного офицера СС, который распоряжался жизнями сотен тысяч людей. Он давал ответы на все поставленные вопросы: «Номер моей карточки члена НСДАП был 889895. Мои номера в СС были 45326 и 63752. Мое имя Адольф Эйхман».
В течение недели Эйхмана держали на конспиративной квартире. Его допрос продолжался — требовалось подтверждение того, что это действительно тот самый Эйхман. Нужно было получить и запротоколировать для будущего суда откровенные признания Эйхмана о его преступлениях, пока он находился в растерянности и не замкнулся. Тут проблем не было: Эйхман полностью «раскололся» и вовсю сотрудничал со следствием. Чтобы показать свою искренность, даже произнес еврейскую молитву, которой его научил один раввин.
Иногда у него начиналась истерика: то он боялся, что его сейчас расстреляют, то — что его собираются отравить, и требовал, чтобы пищу попробовал кто-нибудь из охранников.
Существовала опасность, что семья Эйхмана поднимет на ноги полицию, чтобы разыскать пропавшего мужа и отца. Но этого не произошло. Родные Эйхмана обзвонили все больницы, но с полицией не связывались: ведь пришлось бы объяснять, кто такой на самом деле «Рикардо Клемент». Однако известие о его таинственном исчезновении быстро распространилось среди укрывшихся в Аргентине нацистов. Некоторые из них поспешно покинули страну.
Самолет отправлялся в Израиль 20 мая, через 9 дней после захвата Эйхмана. Сам он уже подписал документ о добровольном согласии выехать в Израиль. Но это не давало гарантии, что при посадке на самолет он не поднимет шум и не позовет на помощь. Поэтому были предприняты дополнительные меры. Один разведчик («член экипажа самолета») был помещен в больницу с «сотрясением мозга» в результате автоаварии. Его наблюдал врач — агент «Моссада». Утром 20 мая «больной почувствовал себя лучше», его выписали, выдали медицинское заключение и разрешение на вылет самолетом в Израиль. В документ внесли необходимые поправки и вклеили фотокарточку Эйхмана.
20 мая Харел развернул штаб прямо в кафетерии аэропорта Эзейза. Рядом с ним сидел его «писарь», который заполнял и выдавал фальшивые документы для безопасного вылета агентов. Самым трудным и сложным был вывоз Эйхмана. Нужно было пройти таможенный и паспортный контроль и проверку службой безопасности аэропорта. Перед вылетом Эйхмана переодели в форму сотрудника «Эль-Аль» и сделали успокаивающий укол. Теперь он плохо воспринимал происходящее, но мог передвигаться, поддерживаемый с двух сторон.
К служебному входу на территории аэропорта подъехали три автомашины. Сидевшие в одной из них разведчики, одетые в форму «Эль-Аль», изображали подвыпивших гуляк, один из которых был еще настолько пьян, что не мог передвигаться самостоятельно. Удивленному охраннику шофер рассказал, что в машине запасной экипаж, которому не придется вести самолет, и что летчики всю ночь гуляли по злачным местам Буэнос-Айреса. Документы никто не проверял.
«Запасной экипаж», поддерживая «самого пьяного», поднялся по трапу и занял места в салоне первого класса. Эйхман оказался на борту самолета вместе с почетными гостями во главе с министром образования Израиля Аббой Эбаком, участвовавшим в юбилейных торжествах. Самолет вырулил на взлетную полосу и взмыл в воздух. Только теперь экипажу самолета сообщили, что за пассажир находится на борту. Полет продолжался 22 часа. Врач обследовал Эйхмана и убедился, что укол ему не повредил. Эйхман даже позволил себе выразить восхищение работой израильской разведки: «Мой захват был удачной охотой и осуществлен безукоризненно с профессиональной точки зрения… Я позволяю себе судить об этом, потому что кое-что смыслю в полицейских делах».
Об аресте и благополучной доставке Эйхмана под громкие аплодисменты депутатов на заседании кнессета объявил премьер-министр Бен-Гурион.
Суд над Адольфом Эйхманом начался 11 апреля 1961 года. Он был признан виновным в преступлениях против человечества, приговорен к смертной казни и повешен 31 мая того же года.
Похищение в Аргентине Эйхмана подняло в мире престиж «Моссада», но одновременно вызвало в Аргентине волну антисемитизма, что создало угрозу полумиллионному еврейскому населению в этой стране. Участились сообщения о насильственных действиях против евреев со стороны организации «Такуара», группы фашистского толка, которая включала сыновей и дочерей многих видных полицейских и военных чиновников.
1 июля 1962 года была похищена еврейская студентка Гарсия Сирота, на груди которой неофашисты вытатуировали знак свастики. Этот инцидент явился шоком для аргентинской еврейской общины. Израильские газеты опубликовали статьи с призывом к правительству Израиля «помочь нашим еврейским братьям» в Южной Америке. Харела не нужно было подстегивать. Он отдал приказ вывезти из Аргентины в Израиль молодых еврейских активистов для интенсивной подготовки в области самообороны. Руководил этой программой «Моссад».
P.S. Я вспоминаю эпизод из моей военной молодости. В 1944 году наша 39-я Гвардейская дивизия освободила концлагерь Майданек. К командиру полка обратился начальник продовольственно-фуражной службы: «На складе много мешков с мукой. Мы хотим взять десяток мешков». Командир полка разрешил, но на всякий случай послал врача — проверить, не отравлена ли мука. Через несколько минут врач прибежал бледный и растерянный: «Товарищ полковник! Это не мука. Это пепел от сожженных человеческих костей!» — (Прим. авт.).
УГНАННЫЙ МИГ
В начале 1960-х годов советский самолет МиГ-21 находился на вооружении военно-воздушных сил Сирии, Ирака, Иордании, Египта. Израильская разведка также хотела заполучить этот самолет. Рассматривалось несколько вариантов: перехват самолета в воздухе и принуждение его к посадке в Израиле; внедрение своего агента в ВВС одной из арабских стран; подкуп арабского пилота, что представлялось непростым делом: летчики были элитной частью привилегированного воинского сословия в арабских странах… Но надо было попытаться!
Уроженец Египта армянин Джек Леон Томас, сам того не подозревая, стал работать на израильскую разведку. В поисках счастья молодой человек в 1956 году переехал из Каира в Бейрут, а затем в Западную Германию, где пытался заняться бизнесом. В 1958 году он подружился с молодым ливанцем по имени Эмиль, обеспеченным и щедрым, который всегда оплачивал его счета в ресторанах. Разговаривали о женщинах, бизнесе, политике. Томас не скрывал своей ненависти к египетскому президенту Насеру. Как-то раз Эмиль предложил Томасу крупную сумму денег и рекомендовал вернуться в Египет, чтобы помочь в свержении Насера. Томас согласился. Ему сказали, что он будет работать на одну из стран НАТО. На конспиративной квартире его обучили основам разведывательного мастерства. В конце 1958 года Томас выехал в Египет, устроился там и систематически выезжал в Европу для доклада своим «руководителям из НАТО». Однажды ему раскрыли, что он работает не на НАТО, а на израильскую разведку. Эта новость его не удивила: он давно уже догадывался об этом.
В одной из поездок Томас встретил молодую немку Кати Бендхов. Они полюбили друг друга, поженились, и она стала его курьером. Кроме них в группе Томаса работало еще несколько человек.
В 1960 году они получили задание: завербовать египетского офицера и предложить ему 1 миллион долларов за угон самолета Миг-21 в Израиль или на Кипр. Видимо, поторопились и попали не на того. Египетский офицер, христианин коптского происхождения, Адив Хан Карлос доложил командованию о сделанном ему предложении. 6 января 1961 года Томас был арестован вместе с другими агентами и после суда 20 декабря 1962 года повешен. Его жене удалось бежать.
Провал Томаса и его группы не обескуражил израильскую разведку. Она продолжала поиск в намеченном направлении. Разведка фиксировала и анализировала всю информацию, касающуюся летного состава Египта, Иордании, Сирии и Ирака, накапливала мельчайшие подробности об образе жизни и привычках этих людей.
В 1964 году произошло событие и обрадовавшее, и огорчившее руководителей разведки. Египетский капитан Аббас Хилми перелетел в Израиль на самолете советского производства. Но это был всего лишь тренировочный «Як», не представлявший интереса для разведки. Тем не менее капитану Хилми устроили горячий прием. Главное заключалось в том, что он показал пример своим товарищам. Его щедро вознаградили, перелет широко освещался и рекламировался средствами массовой информации. Хилми публично осудил вмешательство Насера в конфликт в Йемене, дал полезную информацию для досье израильской спецслужбы на египетских летчиков. Однако, несмотря на хорошую работу, полученную в Израиле, он не смог остаться там и настоял на переезде в Южную Америку. Хилми снабдили надежными документами и крупной суммой денег. Но ему не повезло. Оказавшись в Буэнос-Айресе, он совершил кучу ошибок. Начал с того, что отправил своей матери в Египет открытку с видом города. Открытка была перехвачена египетской контрразведкой, которая теперь знала о его местопребывании. В ночном клубе Аббас познакомился с одной египтянкой и сблизился с ней. Мало того, рассказал ей все о себе. Однажды египтянка пригласила его к себе домой, где его уже ждали агенты египетской разведки. На незадачливого любовника накинули мешок, доставили его в египетское посольство, а оттуда в большом сундуке под видом диппочты переправили на самолете в Каир. Там Хилми судили как изменника и расстреляли.
Репутации «Амана» и «Моссада» — разведкам Израиля — был нанесен серьезный удар. Но «МиГ» был необходим как ключ к победе в новой войне.
Обрабатывая материалы прессы, радиоперехвата и агентурные сообщения, разведка узнала об иракском летчике Мунире Редфа, выходце из зажиточной семьи христиан-маронитов. Он прошел обучение в Советском Союзе и был пилотом наиболее совершенного в то время советского истребителя Миг-21. Специально подготовленные израильские агенты были направлены в Ирак с целью установить контакт с Редфа и его семьей.
На одном из приемов израильтянка, родившаяся в Америке, имеющая американский паспорт и выдававшая себя за американскую туристку, сумела не только заинтересовать, но и влюбить в себя Редфа, имеющего жену и двоих детей. Но вступить с ним в интимную связь в Ираке отказалась: «Только в Израиле», — обещала она. В очередной отпуск Редфа отправился в Париж. Оттуда он согласился слетать со своей возлюбленной в Израиль. Когда «американка» принесла ему фальшивый паспорт, он почувствовал, что дело неладно, но уже не смог остановиться.
В Тель-Авиве Редфа встретили как VIP — «очень важную персону». Его отвезли на авиабазу, где офицеры «Моссада» и «Амана» сделали важное предложение: за угон «МиГа» он получит 1 миллион долларов и убежище для всей семьи.
Ему организовали встречу с командующим ВВС Израиля генералом Мордухаем Ходом, во время которой летчик убедился в том, что израильтяне знают все о военно-воздушных силах Ирака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96