От него же получены деньги на поездку и паспорт на имя Фрэнка Джексона. Далее в письме подробно излагались мотивы убийства: разочарование в теории и практике троцкизма в результате знакомства с Троцким, а особенно после того, как Троцкий высказал намерение отправить его в СССР для совершения террористических актов и убийства Сталина. К тому же Троцкий возражал против его женитьбы на Сильвии.
Не получив признания, следствие стало применять меры морально-психологического и физического воздействия. В полицейском участке истязания продолжались несколько недель. В ходе предварительного следствия Рамон семь месяцев содержался в подвале, «являясь, — как говорится в официальном меморандуме, — объектом неслыханных издевательств и унижений… Он был на грани потери зрения».
Только в мае 1944 года суд федерального округа Мехико вынес приговор: 20 лет тюремного заключения (высшая мера наказания в стране). Рамону Меркадеру пришлось пробыть в тюрьме 19 лет, 8 месяцев и 4 дня. За это время он перенес несколько тяжелых заболеваний. Однако ни разу не усомнился в правоте своего дела и не дал никаких признательных показаний.
Его пребывание в тюрьме скрашивала зародившаяся у него любовь к сестре одного из заключенных — Рокелии Мендоса. Она оказывала ему моральную и материальную помощь, надежно, уверенно и смело выполняя роль связника. Рамон и Рокелия поженились и счастливо жили до конца его дней.
6 мая 1960 года Рамон был освобожден. Через Кубу он прибыл в СССР, где 8 июня ему была вручена Золотая Звезда. Он стал первым разведчиком, получившим при жизни звание Героя Советского Союза. Рамон и Рокелия жили в СССР до 1974 года, но северный климат тяжело сказывался на их здоровье, и они переехали на Кубу, где Рамон скончался в 1978 году. Согласно его последней воле, урна с его прахом захоронена в Москве.
Длительное время не было известно, кем же на самом деле был «Жан Морнар». Лишь несколько лет спустя после суда троцкисты установили, что осужденный — испанец Рамон Меркадер. Его опознали по фотокарточке несколько испанцев, бывших участников интернациональных бригад, вспомнили и ранение в правое предплечье (это подтвердилось при его осмотре в тюремной больнице). В испанских полицейских архивах обнаружились отпечатки пальцев Рамона, которого арестовывали в 1935 году в Барселоне за коммунистическую деятельность.
Мать Рамона и Эйтингон в день покушения находились в Мехико и ожидали его в машине неподалеку от виллы Койякане. Они видели, как к дому Троцкого с ревом летели полицейские и санитарные машины. Но Рамон не появился.
Около 10 часов вечера, мексиканское радио сообщило подробности покушения. Немедленно после этого Эйтингон и Каридад Меркадер покинули Мексику. Некоторое время они пробыли на Кубе, затем выехали в США, а оттуда в СССР. После войны Каридад жила в Париже, где с ней встречалась советская разведчица Зинаида Батраева, передававшая весточки от сына. Как рассказывала Батраева автору этих строк, «Мать» постоянно спрашивала ее: «Неужели советская разведка — такая сильная — не может организовать побег моего сына?»
Действительно, вопрос о побеге Рамона неоднократно обсуждался, и даже было дано поручение резидентурам в Нью-Йорке и Мехико организовать его. Однако ничего не получилось. К тому же и сам Рамон высказался против этих попыток, что при его преданности делу вполне можно объяснить нежеланием причинить ущерб советской разведке в случае провала. Не удались и попытки освободить Рамона досрочно по амнистии или помилованию.
Прах Меркадера покоится на Кунцевском кладбище под именем Рамона Ивановича Лопеса, Героя Советского Союза.
Картины коммуниста Давида Сикейроса украшают одно из самых «капиталистических» зданий Нью-Йорка — «Рокфеллер-центр».
А троцкизм как политическое течение практически прекратил свое существование после гибели Льва Троцкого.
ПРИБАЛТИЙСКАЯ СТАВКА НЕМЕЦКОЙ РАЗВЕДКИ
Чтобы понять обстановку в Прибалтике накануне Второй мировой войны и направленность операций немецкой разведки в этом районе, нужно сначала заглянуть в прошлое.
Согласно Ништадтскому мирному договору 1721 года между Россией и Швецией, завершившему Северную войну 1700—1721 годов, Россия получила, в частности, Лифляндию с Ригой, Эстляндию с Ревелем и Нарвой, острова Эзель и Даго и другие районы Прибалтики. Таким образом, Россия вернула себе захваченные ранее Швецией земли и утвердилась на Балтийском море.
После Октябрьской революции 1917 года в Латвии, Литве и Эстонии была установлена советская власть. Но она просуществовала недолго. Уже в 1920 году в странах Прибалтики возникли режимы, которые в течение двух десятилетий вели враждебную политику по отношению к СССР ориентируясь на западные державы. Особенно опасным был курс на сближение этих стран (их именовали «лимитрофы») с гитлеровской Германией, который таил в себе угрозу их превращения в плацдарм для нападения на СССР.
Немцы в отношении лимитрофов имели вполне определенные намерения.
Приведу весьма характерный документ, касавшийся этой проблемы. 2 мая 1939 года сотрудник Риббентропа д-р Клейст излагал немецкие намерения следующим образом:
«В прибалтийских государствах… не будет иметь места применение силы, оказание давления и угрозы (экономические переговоры с Литвой мы ведем, соблюдая в высшей степени лояльность и любезность). Таким способом мы достигнем нейтралитета прибалтийских государств, то есть решительного отхода их от Советского Союза. В случае войны нейтралитет прибалтийских стран для нас так же важен, как и нейтралитет Бельгии или Голландии. Когда-нибудь позже, если это нас устроит, мы нарушим этот нейтралитет, и тогда, в силу заключенных нами ранее пактов о ненападении, не будет иметь места механизм соглашения между прибалтийскими государствами и Советским Союзом, который ведет к автоматическому вмешательству СССР».
Итак, вот какой была цель: сначала обеспечить нейтралитет, то есть «отход» прибалтийских государств от СССР, а затем нарушить этот нейтралитет и захватить Эстонию, Литву и Латвию.
Учитывая все эти обстоятельства, Советский Союз в сентябре 1939 года, после раздела Польши, предложил Эстонии, Латвии и Литве подписать пакты о взаимной помощи, что и было сделано в сентябре-октябре того же года. Правительства этих стран пошли на это, не без основания опасаясь Германии (ведь Гитлер к этому времени уже «оттяпал» у Литвы Клайпеду), из двух зол выбирая меньшее. Советский Союз обязался оказывать этим странам помощь всеми средствами, включая военные, в случае нападения или угрозы нападения на них со стороны любой европейской державы. Для обеспечения выполнения взятых на себя обязательств СССР получил право разместить в прибалтийских странах войска и создать на их территории морские и воздушные базы. (Дальнейшее развитие событий привело к тому, что в 1940 году Эстония, Латвия и Литва вошли в СССР на правах союзных республик. При этом следует подчеркнуть, что в то время большинство населения прибалтийских стран — рабочие, крестьяне, интеллигенция — приветствовали такое развитие событий. Об этом свидетельствуют не только официальные заявления, итоги выборов и пропагандистские статьи в газетах, но и откровенные донесения советских разведывательных органов.)
Более того, эти настроения фиксировали и органы безопасности самих прибалтийских стран. Примером тому может служить Бюллетень департамента государственной безопасности Литвы от 16 октября 1939 года. Оценивая происходившие 11—12 октября 1939 года многочисленные собрания и митинги фабричных, заводских рабочих и других слоев трудящихся в разных местах Литвы, на которых выражалась благодарность Советскому Союзу за освобождение и передачу Литве Вильнюса и Вильнюсского края, в Бюллетене, в частности, отмечалось: «События этих дней показали, что среди наших рабочих коммунистическая агитация находит себе неплохую почву. Влиянию коммунистов поддается немало и тех рабочих, которые раньше с коммунистической деятельностью ничего общего не имели».
Однако командования эстонской, латвийской и литовской армий разрабатывали планы нападений на советские гарнизоны, в том числе планы совместных военных действий.
Одновременно правящие круги этих стран втайне устанавливали новые и расширяли уже имеющиеся связи с германской разведкой, которая в эти годы вовсю развернула свою деятельность в Прибалтике. Одной из главных задач немецкой разведки стало создание в лимитрофах своей «пятой колонны». Этому способствовало, в частности, прибытие в Латвию, Литву и Эстонию так называемых репатриационных комиссий, служивших прикрытием для германских спецслужб.
Эти комиссии поначалу занимались репатриацией в Германию лиц немецкой национальности. Но затем, не прекращая своего существования, прекратили отправку немцев в Германию, а проведенную при репатриации работу по регистрации немцев использовали для вербовки агентуры. Под разными прикрытиями действовали как легальные, так и нелегальные немецкие организации: «Культурфербанд» НСДРП (НСДАП), ФДРД — «Союз немцев рейха», «Гитлерюгенд», «Арбайтсфронт» — «Рабочий фронт», НСФ — Национал-социалистский союз женщин, «Союз германских девушек», спортивные клубы, религиозные союзы и т.п. Они активно вели фашистскую агитацию и шпионскую работу по указаниям германских разведчиков.
Под видом туристов и коммерсантов в Прибалтику зачастили немецкие разведчики. Интересно, что «спортивные» объединения вдруг принялись за строительство стадионов, которые, как сообщала агент планировалось использовать в качестве аэродромов.
Одновременно определенные круги прибалтийских государств проводили скрытый зондаж в Германии, стремясь получить от нее поддержку в осуществлении антисоветских планов. В конце февраля 1940 года президент Литвы А. Сметона направил в Берлин директора Департамента государственной безопасности МВД с секретной миссией, которая заключалась в том, чтобы получить согласие Германии установить над Литвой протекторат или взять ее под свою политическую опеку. Германское правительство обещало сделать это осенью 1940 года, после завершения военных операций на Западе. Рассчитывая на поддержку фашистской Германии, правящие круги Литвы стали прибегать к провокационный действиям против гарнизонов советских войск. Были случаи похищения советских военнослужащих, к ним применяли насилие, пытаясь получить от них секретные сведения.
По признанию генерала Г. Пикенброка, одного из ближайших помощников Канариса, начальника «Абвер-I», фашистская Германия в подрывной деятельности против СССР активно использовала разведки националистов прибалтийских республик. И Канарис и Пикенброк до середины 1940 года неоднократно посещали Прибалтику, особенно Эстонию, где сумели войти в тесный контакт с ее спецслужбами. Вот выдержки из показаний Пикенброка, данных в 1946 году:
"Разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза.
В Эстонии часто бывал сотрудник абвера, корветтен-капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за советским Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пичерт.
Перед вступлением в Эстонию советских войск нами заблаговременно была оставлена там многочисленная агентура, с которой мы поддерживали регулярную связь и получали интересующую нас информацию. Когда там установилась Советская власть, наши агенты активизировали свою деятельность и до самого момента (немецкой) оккупации страны снабжали нас необходимыми сведениями, содействуя тем самым в значительной мере успеху немецких войск. Некоторое время Эстония и Финляндия являлись основными источниками разведывательной информации о советских вооруженных силах". «Мы получали информацию от разведок пограничных с Россией стран, например Финляндии и Эстонии, которые по заданиям германской разведки засылали в Россию своих агентов».
Конечно, сведения о советских войсках собирали не только в Эстонии. Вот краткая выдержка из письма коменданта города Вильнюса начальнику полиции города Вильнюса и Вильнюсского уезда:
«Прошу Вас приказать начальникам полицейских отделений собирать сведения о войсках СССР на территории Литвы по следующей выдержке из указаний 2-го отдела штаба Вильнюсского соединения: о войсках СССР, передвижении войск, составе замеченных единиц и направлении передвижения… вооружении… настроении солдат СССР… отношении военнослужащих СССР к своему внутреннему строю… Сведения посылать ежедневно в 7.00—8.00 и в 17.00—18.00».
Ясно, что и эти сведения уходили к немцам. Это подтверждается выдержкой из сообщения 2-го бюро Генерального штаба французской армии от 8 марта 1940 года (ставшего достоянием советской разведки):
«Немецкая служба разведки в Каунасе, располагающая большим количеством агентов, имеет… связь между немецким военным атташе и частью литовской полиции… Разведка против СССР: основной центр этого рода деятельности находится в Вильно… на улице Мицкевича (адрес)… именно здесь находится центр немецкой разведки, работающей против Советского Союза… сведения передаются литовскому агенту, работающему в пользу Германии (фамилия, адрес)… В январе из Германии в Вильно прибыл один из главных руководителей немецкой разведки… Как стало известно, его деятельность в основном была направлена против Советов».
Безусловно, немецкая разведка, понимая, что немцы будут находиться под постоянным наблюдением советской контрразведки, основной упор делала на приобретение агентуры из числа литовских граждан. Вот отрывок из трофейного документа — докладной записки руководителя реферата III D в Главное управление имперской безопасности Германии от 10 января 1940 года: «…любой разведке, работающей против СССР в этих и с помощью этих (прибалтийских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96