Вскоре после визита фон Дарделя Аннетт Лантош пригласили участвовать в радиодиалоге с президентом Картером. Естественно, она спросила президента о деле Валленберга, и тот заявил, что он сам, по собственной инициативе, поднимал этот вопрос на встрече с советским президентом Леонидом Брежневым в Вене ранее в том же году. Какой ответ получил от Брежнева Картер, сказано не было.Осенью 1980 года, как раз перед выборами, которые лишили президента Картера его должности и стоили Черчу его сенаторского кресла, обе палаты конгресса США единогласно приняли резолюцию, в которой признавались достижения Валленберга во время войны, а Государственному департаменту вменялось в обязанность поставить вопрос о Валленберге перед советским правительством. Резолюция призывала делегацию Соединенных Штатов на предстоящей Мадридской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, отслеживавшей результаты Хельсинкских соглашений 1976 года, поднять этот вопрос перед русской делегацией.В выступлении на открытии пленарной сессии конференции в Мадриде и впоследствии на заседании Комитета по правам человека шведы подняли вопрос первыми. Делегат США в комитете, подхватив тему, заявил: «Соединенные Штаты всецело поддерживают выступление делегата Швеции и его призыв раз и навсегда выяснить судьбу Рауля Валленберга. Как заявила делегация Швеции, существуют сообщения, что он до сих пор может быть жив. Как вы знаете, героические действия м-ра Валленберга в Будапеште в конце Второй мировой войны частично финансировались американским правительством. Делегация США и американский народ чувствуют особый долг перед м-ром Валленбергом и его семьей. Мы бы приветствовали безоговорочное сотрудничество правительств, причастных к этому делу, в прояснении фактов его исчезновения».Вслед за американцем немедленно выступил делегат Великобритании, заявивший, что его страна «полностью и всецело поддерживает призыв Швеции».«Выдающиеся достижения Валленберга в деле оказания помощи беженцам и жертвам репрессий заслуживают особого рассмотрения, — заявил он. — Недавно полученные свидетельства в пользу того, что он может быть жив, вызывают большую надежду и заслуживают тщательного расследования. В путанице послевоенного времени, когда он исчез, случались странные вещи. И возможность того, что он пережил превратности судьбы, не следует отметать с порога».Делегация Советского Союза, как обычно, хранила каменное молчание. Ее представитель заявил только, что они ответят позже на все поднятые вопросы. По иронии судьбы выборы, лишившие должностей Картера, Чёрча и многих других, привели в конгресс единственного человека в американской политике, обязанного своей жизнью непосредственно Раулю Валленбергу, — Тома Лантоша. Плывя против общего политического течения, он выиграл выборы у очевидного кандидата на победу, консервативного республиканца, и стал членом палаты представителей США, конгрессменом-демократом от 11-го округа штата Калифорния.26 марта 1981 года Лантош внес на голосование палаты представителей резолюцию, присуждавшую Валленбергу звание почетного гражданина США, честь, которой ранее удостаивался только один иностранец, сэр Уинстон Черчилль. Законопроект поддерживали 258 членов палаты, что гарантировало ему прохождение. Лантош был уверен, что аналогичная резолюция не менее успешно будет принята и сенатом. Смысл присуждения Валленбергу звания почетного гражданина Америки, как заявил Лантош на пресс-конференции перед внесением билля, заключается в том, что это даст «юридические основания для Государственного департамента ставить вопрос о Валленберге как о взятом в заложники гражданине Соединенных Штатов».Лантош продолжал: «Я верю, и моя вера хорошо обоснована, что Рауль Валленберг может быть до сих пор жив». Но, даже если окажется, что он умер, принятием совместной резолюции конгресс Соединенных Штатов и американский народ «воздадут честь не только Валленбергу… но и самим себе, как нации, глубоко приверженной идеалу прав человека».Жена Лантоша говорила о Валленберге с большим чувством: «Он, как Моисей, пришедший к нам с севера в самые ужасные наши дни. Его благородные и смелые поступки ярко сияли, рассеивая тьму кромешного ада. Одно только воспоминание о его доброте и принесенной им ради нас жертве помогает мне исцелить душевные раны. Чтобы спасти этого человека, я отдала бы самое последнее».Ее коллега по рабочей группе из Комитета по освобождению Валленберга Элизабет Мойнихэн, жена сенатора, высказалась пусть менее эмоционально, но с такой же силой. «В жизни Рауля Валленберга, — заявила она, — трагически увязаны два начала: смелость истинно доброго человека и несправедливость его судьбы. В истории найдется немного примеров подобного противостояния злу во имя спасения своего ближнего».В поднявшейся волне интереса к судьбе ее сводного брата Нина Лагергрен усматривала искру надежды. «Если бы только мои родители дожили до того, как все это произошло, — столь много невероятного и немыслимого за последние несколько месяцев. Это настоящее чудо, лавина интереса к нему, множество людей, тронутых его судьбой, хотя они никогда раньше о Рауле не слышали. Я твердо верю, это не случилось бы, если бы не означало, что мы можем вернуть его».Многочисленные эпизоды саги о Валленберге год за годом сменяли друг друга, в то время как богатые и влиятельные родственники Рауля Маркус и Якоб Валленберги, директора банка, носившего ранее семейное имя, но впоследствии переменившего название на «Скандинависка эншильда банк», вели себя на удивление тихо. Известно, правда, что Маркус, старший из братьев, глава семьи, посылал 26 апреля 1945 года письмо советскому послу г-же Коллонтай, в котором спрашивал ее о судьбе своего кузена. Дословное содержание письма осталось неизвестным, хотя г-жа Коллонтай, отозванная в Москву, ответила Маркусу, что она сделает все, что сможет, хотя, «когда ты более не при исполнении, это становится нелегко». Это единственный предпринятый с целью выяснения судьбы Рауля и известный до сих обмен документами, в котором принимали участие оба его знаменитых кузена. Маркус, по-видимому, знал г-жу Коллонтай достаточно хорошо. Как сообщают, именно по ее совету он летал в Финляндию в 1944 году с целью посредничества, которое привело к заключению перемирия между финнами и русскими. Чуть позже, в период напряженных отношений между Советским Союзом и Швецией, г-жа Коллонтай предлагала Маркуса Валленберга как возможную кандидатуру на пост посла Швеции в Москве, против которой, как ясно дало понять советское правительство, оно возражать не будет. Бесспорно, глава «большой капиталистической семьи», Маркус Валленберг был для обитателей Кремля в данной роли приемлем. По отзывам многих членов семьи, Якоб Валленберг (умерший в 1980 году) восхищался отцом Рауля. Кажется странным, что ни он, ни Маркус не заняли в защиту кузена более отчетливо выраженной публичной позиции. Возможно, они стремились помочь ему, избегая всякой публичности. Май фон Дардель не любила эту тему затрагивать, хотя, как отмечают, сказала однажды, что, «как бы они ему ни помогали, они никогда не делали этого у всех на виду». Что, по-видимому, и имело место на самом деле. В 1970-х годах Валленберги негласно финансировали Ассоциацию друзей Валленберга в Стокгольме, оказывая ей поддержку через посредников и дочерние компании, которые предоставили ассоциации бесплатные помещения.Нежелание братьев защищать дело своего кузена публично приписывалось опасениям с их стороны повредить своим деловым отношениям с Советским Союзом. Более великодушное объяснение может сводиться к тому, что братья, сознавая непопулярность своей семьи среди менее обеспеченных слоев шведского населения, не хотели, чтобы ухудшение отношений между Швецией и СССР приписывалось в глазах широкой общественности тому, что Валленберги преследовали семейные интересы. Один из друзей семьи как-то печально заметил: «Ирония, наверное, в том, что, если бы Рауль был усыновлен своим отчимом и принял фамилию фон Дардель, он был бы освобожден много лет назад». Как и многие другие влиятельные люди, братья Валленберги не любили гласности. И они никогда не отвечали на вопросы журналистов об их роли в деле Валленберга. Нелюбовь к гласности свойственна, по-видимому, и принадлежащему им «Эншильда банку». Зимой 1979 года, когда съемочная телевизионная группа Би-би-си хотела снять парадный вход в главный офис банка, чтобы запечатлеть на пленке портреты династии Валленбергов, банковские служащие восприняли их действия с явным недоброжелательством. Когда менеджеру банка по связям с общественностью сказали, что съемки ведутся для документального фильма о Рауле Валленберге, тот фыркнул: «Такого рода реклама нам не нужна». ГЛАВА 20 Мы уже видели, как проявленное шведами в первые годы пленения Валленберга малодушие привело к серии гибельных ошибок, возможно определивших его судьбу. Мы также проследили, как американцы, дезориентированные послом Седерблумом в Москве в апреле 1945 года, отказались от попыток помочь тому, кого сами же в Будапешт послали, и как Генри Киссинджер, имевший в 1973 году возможность восполнить упущенное, этой возможностью не воспользовался. Мы также убедились, как другие влиятельные лица, которые могли бы помочь Валленбергу, от этого уклонились. Что же тогда можно сказать об отношении к нему двух, казалось бы, наиболее заинтересованных государств — Венгрии и Израиля?Некоторое время будапештские евреи — или, вернее, те из них, кто сообщению «Радио Кошута» о гибели Валленберга не поверил, — считали, что он находится в безопасности у русских и, даже если ими удерживается, скоро все равно будет отпущен. 2 июля 1945 года еврейская община Пешта передала шведским дипломатам предназначенное Валленбергу послание, в котором сообщалось о запротоколированном на собрании старейшин 21 июня того же года «торжественном признании его бессмертных достижений в героической борьбе против нацизма».Пештские евреи сообщали Валленбергу, что один из корпусов Центральной будапештской еврейской больницы будет отныне назван его именем — «ничтожный с нашей стороны знак благодарности, которую мы не способны выразить в полной мере». Обращаясь к нему как к «великому сыну благородной шведской нации», они просили «помнить их добром» и обещали молиться за него Богу, чтобы он сделал его жизнь «счастливой и успешной во всем».Но по мере того, как год проходил за годом, а об их спасителе не приходило вестей, будапештские евреи пришли к заключению, что Валленберг, по-видимому, погиб. Он явился из ниоткуда и ушел в не менее загадочную неизвестность. Тогда один из будапештских евреев, историк и журналист Енё Леваи, обнаруживший, что Валленберг оставил в помещении шведской миссии обширные и снабженные соответствующими документами записи о своей деятельности, решил возвести в честь него свой собственный мемориал — написать отдающую должное его героическому подвигу книгу.Кроме того, евреи Будапешта организовали Комитет памяти Валленберга и стали собирать средства на возведение ему памятника. Заказан он был известному скульптору Палу Патзаи, предложившему проект, который комитет быстро одобрил, — бронзовую фигуру атлета, сокрушающего гигантскую змею со свастикой на голове. Работа над памятником подолжалась два года. Его установили на высоком пятиметровом постаменте с выгравированным на нем рельефным профилем Валленберга и выразительной надписью в его честь. «Пусть это изваяние, — гласила надпись, — стоит как немая и вечная ему благодарность и напоминает нам о его непоколебимой человечности в эпоху бесчеловечности». Венгерские власти одобрили место установки памятника в будапештском парке святого Стефана.Памятник водрузили на место и в ожидании его открытия мэром Будапешта Йожефом Богнаром закрыли брезентом. В день открытия, это было воскресенье в апреле 1948 года, Комитет Валленберга в полном составе, представители шведской миссии, сотни евреев, влиятельные люди города и обычные горожане собрались, чтобы участвовать в церемонии. К их изумлению, статуи на постаменте не оказалось. Ночью русские военные прибыли к ней с веревками и лошадьми и сняли ее.Никто не знал, куда пропала статуя, и никто не осмеливался спросить. В течение нескольких лет судьба ее оставалась тайной, пока один мелкий городской служащий, в прошлом ученик скульптора Патзаи, не рассказал художнику, что его произведение обнаружили в подвале заброшенного здания. Постамента с рельефным профилем Валленберга и надписью на плите там не оказалось, его так и не нашли.Некоторое время спустя статуя вновь появилась на свет, на этот раз в городе на востоке страны, в Дебрецене, где бережливые городские власти, давно уже ставшие советскими марионетками, поставили ее перед фасадом государственной фармацевтической фабрики. С головы змеи удалили свастику, и памятник теперь символизировал борьбу человека против болезней Хотя местное население, по-видимому, прекрасно знало, кого статуя изображает. Шведский журналист Эрик Шёквист посетил это место в 1964 г.; шофер такси, который его вез, сказал ему: «Все знают, что это — Валленберг».

.В Будапеште тем временем улица Феникс, расположенная неподалеку от восточного берега Дуная — именно на ней стояли многие из охраняемых шведской миссией домов, — была переименована в улицу Валленберга, и, несмотря на стремление венгерских властей везде, где только возможно, его имя вычеркивать, свое новое название сохранила.На журналиста Енё Леваи, энтузиаста-биографа Валленберга, намордник надели в несколько приемов. В конце своей первой и во всех прочих отношениях отличной книги о Валленберге Леваи все же принял официальную советскую версию его исчезновения и смерти, возможно искренне поверив в нее, — хотя в таком случае он продемонстрировал весьма высокую степень легковерия. В другой, более поздней книге об ужасных событиях 1944-1945 годов, «Черной книге о мученичестве венгерских евреев», он пишет о нем достаточно скудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63