Паола вышла, а всадник нагнулся к ней, схватил ее за талию, поднял и посадил к себе на лошадь.
В это время другой всадник сказал носильщикам:
— Друзья мои, вы можете вернуться. Вы нам более не нужны.
Он бросил им четыре экю, которые один из них поймал в свою шляпу, и носильщики через ворота Св. Мартина возвратились в Париж.
Ноэ и Генрих — это были они — поскакали во весь опор по направлению к Шарантону мимо монастыря Св. Антония.
Но через четверть часа такой бешеной скачки они повернули назад и поехали по тропинке вдоль городской стены в северном направлении.
Паола все еще сидела в седле у Ноэ.
Когда всадники доехали до Монмартрских ворот, они остановились.
Там Генрих спрыгнул с лошади и помог слезть и Паоле.
Итальянка, поставив ногу в стремя, вскочила на лошадь Генриха.
— Прощайте, до вечера,— сказал Генрих Ноэ.
Ноэ и Паола, ехавшая теперь на лошади принца, продолжали скакать вдоль стены, а Генрих снял маску и вернулся в Париж пешком через Монмартрские ворота. Он шел к Лувру.
На берегу Сены, около Луврских ворот, он догнал носилки, двигавшиеся в одном направлении с ним.
Сидевшая в носилках женщина высунула из дверцы голову, и принц узнал Екатерину Медичи.
Генрих поклонился очень низко и посторонился, чтобы пропустить носилки.
Но королева махнула ему платком и назвала по имени.
— Господин де Коарасс! — сказала она. Генрих подошел.
— Вы идете в Лувр? — спросила королева.
— Совершенно верно, ваше величество.
— К. королю?
— О! Ваше величество изволит насмехаться надо мною. Я слишком ничтожный дворянин, чтобы иметь право запросто входить к королю. Я иду к де Пибраку, своему двоюродному брату.
Королева внимательно посмотрела на Генриха и нашла, что вид у него самый простодушный и естественный.
— В таком случае я попрошу вас пробыть несколько минут у Пибрака и подождать, пока я пришлю за вами.
— За мной, ваше величество?
— Я только что видела Ренэ,— сказала королева.
Генрих вздрогнул, но лицо его осталось бесстрастным.
— Ренэ сказал мне, что вы обладаете замечательным даром угадывать по звездам.
Говоря это, Екатерина проницательно посмотрела на принца Наваррского.
Генрих ответил серьезно и скромно:
— Вашему величеству, без сомнения, известно, что я беарнец.
— Да.
— Я долгое время прожил в Пиренеях среди испанских пастухов и цыган, занимающихся некромантией и хиромантией, и они посвятили меня в свою науку.
Генрих говорил с таким убеждением, что произвел сильное впечатление на королеву.
— Однако я должен предупредить ваше величество, что хотя я иногда угадываю, зато часто и ошибаюсь. Наука эта еще не вполне ясна для меня. Часто я иду ощупью, и достаточно малейшего препятствия, чтобы сбить меня с пути, то есть заставить уклониться от истины.
— Однако вы сказали правду Ренэ!
Генрих в свою очередь посмотрел на королеву.
— Неужели? — спросил он.
— Да, де Коарасс. Идите теперь к Пибраку и ждите, пока я пришлю за вами. Я иду сейчас к дочери, принцессе Маргарите, а затем к себе.
— Вашему величеству угодно...
— Я хочу посоветоваться с вами, де Коарасс.
Королева отправилась в Лувр.
Генрих встретил Пибрака, осматривавшего пост швейцарцев.
— Пойдемте,— живо сказал ему принц.— Проведите меня скорее к себе. Это необходимо.
Пибрак подумал, что дело идет о принцессе Маргарите, и, ни о чем не расспрашивая принца, просто ответил ему:
— Пойдемте!
Он провел принца по маленькой лестнице.
— Заприте дверь на задвижку,— сказал Генрих,— и не отпирайте, если постучат.
Он подбежал к шкафу, отворил его и поспешно проскользнул в потайной проход, оставив Пибрака в изумлении.
Когда принц приложил глаз к отверстию в стене, королевы еще не было у принцессы Маргариты.
Маргарита была вдвоем с Нанси.
Прекрасная принцесса, лежа на оттоманке, подбрасывала своей маленькой ножкой красную атласную туфельку и с грустным выражением лица смотрела на камеристку.
Хорошенькая Нанси, сидя на скамейке, пришивала банты к платью принцессы.
— Ты думаешь, что он любит меня? — спросила Маргарита.
— Я уверена в этом, ваше высочество.
Маргарита вздохнула.
— Господи! Как печально положение принцев. Принцы — коронованные рабы, дитя мое. Они не имеют права ни любить, ни быть любимыми, ни плакать, ни радоваться.
— О! Ваше высочество, вы преувеличиваете.
— Ты думаешь? Если бы я могла располагать собой, то вместо того, чтобы выйти за этого противного принца Наваррского, я хотела бы быть простой дворянкой и отдать свою руку этому!
Нанси улыбнулась и замолчала.
— В жизни бывают странные предчувствия,— продолжала Маргарита.— Когда я увидела его в первый раз неделю назад, я почувствовала необъяснимое волнение и услыхала внутри себя голос, говоривший: «Этот человек будет играть главную роль в твоей судьбе».
Принц слушал с радостью признания Маргариты, которые внезапно были прерваны стуком в дверь.
Вошла королева Екатерина. Она была бледна и взволнована.
Она сделала знак Нанси, которая немедленно вышла.
Королева не любила своей дочери. В жизни у нее была только одна искренняя, серьезная привязанность к младшему сыну герцогу Алансонскому.
Но вследствие привычки или, быть может, и потребности высказаться она приходила к дочери и поверяла ей свои горести.
Неожиданное сопротивление короля Карла IX сильно огорчило королеву. Казнь, угрожающая Ренэ, пугала ее так сильно, точно она грозила вместе с тем и ей.
Маргарита знала, что королева навестила Ренэ в тюрьме.
— Ну что, ваше величество? — спросила, подбегая к королеве, Маргарита.
— Ах! — вздохнула Екатерина.— Это ужасно. Его заковали в цепи! Он сидит в сырой тюрьме. Король приказал, чтобы с ним обращались как можно суровее. Однако я надеюсь спасти его,— прошептала королева.
— Неужели! — воскликнула Маргарита.
-- Но одно странное обстоятельство сильно расстроило меня.
— Боже мой! — прошептала принцесса.
Екатерина передала свой разговор с Ренэ, рассказавшему ей о предсказаниях цыганки во Флоренции и де Коарасса.
Если бы королева была не так сильно взволнована, то она заметила бы, как Маргарита сначала покраснела, а потом побледнела.
Принцесса ничего не знала о разговорах, происходивших между Ренэ и принцем, и его дар ясновидения глубоко поразил ее.
Королева продолжала:
— Я сначала думала, что гасконец обманщик, но оказалось, что он рассказал Ренэ такие вещи, которые кроме него никто не знал.
— Неужели это правда? — воскликнула расстроенная принцесса.
— Он предсказал так же, как и цыганка, что его дочь будет причиной его смерти.
— Какой вздор!..
— Когда она полюбит дворянина. Это предсказание настолько сильно поразило Ренэ, что он умолял меня увезти его дочь в Лувр и охранять ее, как дракон сокровище. Но прежде чем отправиться за Паолой,— продолжала королева,— я заехала к Ренодену, президенту Шат-лэ, который берет показания у преступников. Реноден обязан мне всем, и он обещал мне употребить все усилия, чтобы спасти Ренэ.
— Реноден не парламент,— заметила Маргарита.
— Положим, но он обещал мне найти способ.
— Какой?
— Пока еще не знаю, но он найдет его. Я жду его сегодня в девять часов вечера. Итак, из Шатлэ,— продолжала королева,— я отправилась к Ренодену и уже от него на мост Св. Михаила.
— Что же?
— Паолу похитили.
Маргарита сделала жест удивления.
— За четверть часа до моего прибытия носилки в сопровождении двух всадников в масках остановились перед лавкой Ренэ, дверь отворилась, и Паола села в носилки.
— Это странно! — пробормотала Маргарита.
— Тогда у меня явилось новое подозрение, чрезвычайно странное; я вспомнила, что у де Коарасса, уверяющего, будто он умеет гадать по звездам, есть товарищ, так же, как и он, двоюродный брат Пибрака, и мне пришло в голову: уж не они ли похитили Паолу.
— Не может быть! — воскликнула принцесса, у которой сердце защемило от ревности.
— Если мое предположение верно, то Паола, по всей вероятности, любит одного из них,— продолжала Екатерина,— и обманывает своего отца. В таком случае легко объясняется мнимый дар этого дворянчика.
— Это правда,— пробормотала Маргарита.
— Но это невероятно,— продолжала королева, не обращавшая внимания на все возраставшее волнение дочери.
— Вы... думаете? — спросила с глубоким вздохом Маргарита.
— Я спросила, по какой дороге отправились носилки и похитители.
— И... последовали за ними?
— Да, до ворот Св. Антония. Там я встретила носильщиков и носилки, но уже пустые. Один из всадников посадил Паолу к себе в седло, и они поскакали по шаран-тонской дороге. Носильщики сильно устали. Было бы безумием преследовать людей, ехавших на свежих лошадях. Я повернула назад и воротилась в Лувр.
— Каким же образом узнали вы, ваше величество,— спросила Маргарита,— что де Коарасс не принадлежит к числу похитителей?
— Потому что я встретила его у ворот Лувра, идущего пешком совершенно спокойно и отправлявшегося к Пибраку.
Омрачившееся лицо Маргариты сразу просветлело.
— Следовательно,— прошептала королева,— этот человек сказал правду. Он предсказал, что когда дочь Ренэ будет похищена дворянином, он подвергнется смертельной опасности.
— Все это крайне странно, ваше величество! — заметила Маргарита.
Екатерина, продолжавшая думать о Ренэ, была в отчаянии.
— Король неумолим,— сказала она,— и если Реноден не найдет способа...
-- Реноден человек изворотливый, он сумеет найти выход,— возразила Маргарита, стараясь успокоить королеву.
— Так как этот Коарасс колдун, то я хочу посоветоваться с ним.
— Вы решились на это, ваше величество?
— Да,— подтвердила королева,— я хочу узнать...
И она позвала: «Нанси! Нанси!»
Нанси не отвечала.
Тогда Маргарита дернула за сонетку, проведенную на верхний этаж. Нанси, услыхавшая звонок, сошла вниз.
— Дитя мое,— обратилась к ней Екатерина,— пойди к де Пибраку...
— Слушаю, ваше величество.
— Там ты увидишь его двоюродного брата де Коа-расса.
— Слушаю, ваше величество.
— И проводишь его в мой кабинет.
Нанси поклонилась и вышла.
Генрих вышел из своего убежища, где он не пропустил ни единого слова из разговора Екатерины и принцессы Маргариты. Он вернулся в комнату Пибрака, запер шкаф и сказал капитану гвардейцев:
— Отодвинь ту задвижку, сейчас войдут.
Пибрак с удивлением посмотрел на принца.
— Я расскажу вам все потом,— сказал Генрих,— теперь невозможно, нет времени.
В самом деле, секунды через три Пибрак услыхал, как постучали в дверь; вошла Нанси.
Генрих сел в глубокое кресло и начал небрежно перелистывать книгу об охоте.
— Господин де Коарасс,— сказала юная камеристка,— не угодно ли вам последовать за мною.
— Куда же вы меня поведете, моя прелестная девица? — спросил принц.
— К королеве Екатерине.
— К королеве! — воскликнул Пибрак.
Он с беспокойством посмотрел на Генриха.
— Королева узнала, что я занимаюсь некромантией. До свидания, кузен.
Он последовал за Нанси.
В большой Зале, примыкавшей к комнате Пибрака, где никого в эту минуту не было, Генрих остановился и, посмотрев на камеристку, сказал:
— Милая Нанси, мы, кажется, друзья.
— И союзники, господин де Коарасс.
— Ты знаешь много моих тайн.
— А вам известна моя.
— Поэтому-то я и хочу довериться тебе.
— В чем дело? — спросила Нанси.— Говорите.
— А ты не разболтаешь?
— Я буду нема, как дверь тюрьмы.
— Хорошо!
— Вы хотите поверить мне тайну, господин де Коарасс?
— Почти что.
— Говорите!
— Как только ты проводишь меня к королеве, пойди к принцессе Маргарите и скажи ей: «Ваше высочество, Генрих де Коарасс умоляет вас не верить в то, что он колдун».
— Вот как! — воскликнула Нанси.
Генрих продолжал:
«Он такой же колдун, как вы и я. Он умоляет ваше высочество подождать до вечера. Он объяснит вам все».
— Отлично!
— Однако,— заметил принц,— прибавь, что эта тайна чрезвычайно важная! Господин де Коарасс рискует головой.
— Что вы там толкуете! — воскликнула камеристка.
— Я сказал тебе наполовину правду, дитя мое. Но ведь ты мой друг.
— О! Без сомнения!
— И ты передаешь это, как будто это истинная правда. Принцесса Маргарита будет молчать и примет меня сегодня вечером.
Нанси взглянула на Генриха и подмигнула. Затем она проводила его в кабинет королевы и оставила одного. Несколько минут спустя вошла королева. Генрих притворился смущенным.
— Садитесь, де Коарасс,— сказала королева.
— Ваше величество... в вашем присутствии... я не осмелюсь.
— Де Коарасс,— сказала королева,— здесь нет ее величества. Вы — колдун, а я — несчастная женщина, которая просит вас погадать ей.
Говоря это, королева так проницательно смотрела на Генриха, точно хотела проникнуть к нему в душу. Генрих спокойно выдержал этот взгляд.
Итак, вы умеете гадать по звездам? — спросила Екатерина.
— О! весьма мало...
— Вы предсказываете будущее?
— Я часто ошибаюсь, ваше величество.
— Но вы узнаете события, закрытые завесой прошлого?
— Это много легче, ваше величество.
— Неужели?
— Благодаря некоторым кабалистическим приемам мне иногда удается это, если события не слишком отдаленны.
— Де Коарасс, вы только что видели, как я вернулась в Лувр?
— Да, ваше величество.
— Можете вы сказать, откуда я вернулась и что я делала по дороге?
— Попытаюсь, ваше величество.
— Дать вам руку? — спросила королева.
— Да, ваше величество, но сначала...
Генрих встал и бросил рассеянный взгляд вокруг. Наконец взор его остановился на флаконе с какой-то черноватой жидкостью.
— Что это такое, ваше величество? — спросил он.
— Это симпатические чернила,— ответила королева.
Генрих взял флакон, стоявший на камине, и поставил
его на стол, перед которым сидела королева.
— Теперь, ваше величество, позвольте мне зажечь свечу и задернуть занавеси на окнах.
— Хорошо.
Генрих задернул занавеси, зажег свечу, поставил ее на стол и сел.
Потом взял левой рукой флакон с симпатическими чернилами и, поставив его между собою и пламенем свечи так, чтобы можно было видеть жидкость насквозь, он сказал королеве:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11