Гордый король продолжал эту бесконечную войну, предпринятую им ради сохранения испанского наследства для своего внука.
Однажды среди этого хаоса войны можно было наблюдать, как на холме возле белеющей среди унылых полей дороге прогуливался мужчина в форме кавалериста. В полях там и сям были видны кучки солдат, расположившихся на отдых. Прогуливавшийся воин время от времени поглядывал в сторону дороги. Похоже, что Эктор — конечно, это был он — кого-то ждал.
Наконец на дороге показалось облачко пыли, постепенно увеличивавшееся. То был всадник. Эктор, наблюдавший за ним с вершины холма, узнал Фуркево, быстро спустился вниз и пошел навстречу другу. Поль, спрыгнув с лошади, обнял его.
— Я опоздал? — спросил он.
— Ничего. Что сейчас значит какой-то час. Сидализа бы вас бранила, я благодарю.
— Мне пришлось проводить отряд австрийских гусар. Не отпускать же их без благословения.
— И дело прошло успешно?
— У меня было два лакея. Мы покончили с тремя и ранили четверых. Но надо сказать, лакеи остались там же.
— Вот неумехи!
— Виноваты не они, а Марс, с которым они всегда были не в ладах. Помните, как ваш Кок-Эрон гонял их ещё под Турином? Видно, не судьба им воевать. Одним словом, австрийцы отправились в одну сторону, я — в другую, к вам.
Эктор улыбнулся, вынул свисток из кармана и свистнул. С кучи хвороста поднялся солдат и подбежал к нему. Эктор сказал ему несколько слов по-немецки. Солдат бегом отправился выполнять приказ.
— Этот французский солдат — немец?! — спросил Поль.
— У меня в отряде много иностранцев: фламандцы, испанцы…Вавилон, одним словом.
— То есть, ваши кавалеристы — интернациональный отряд разбойников?
— Ну, у меня дисциплина. Здесь они — герои, в гражданской жизни — негодяи.
— Герои, говорите вы? Может быть, они ещё и бессмертны?
— Нет, конечно, но на одного погибшего приходят двое новых. Ремесло наше опасное, но для солдат — прибыльное: грабят обозы и экипажи, собирают подати с неприятельских офицеров…
— А дисциплина?
— За первую вину я даю выговор, за вторую — пулю.
— Ваше правосудие не мешкает…
— Да, у солдат уже нет времени начинать снова.
Солдат-немец принес завтрак. Поль вспомнил, как Эктор кормил их с Рипарфоном под Турином.
— Теперь не хватает ни молодости, ни веселости, ни аппетита, — сказал он и повел искусную осаду окорока.
Эктор внимательно посмотрел на него.
— Я вас понял, — кивнул Поль, — вы ждете сообщений. Должен разочаровать вас: ничего нового нет. Иначе я вам обо всем сказал бы сразу.
— Ждать, всю жизнь ждать, — вздохнул Эктор, — пожалуй, лучше было пойти в бой и не вернуться.
— Э, я знаю людей, оставленных на поле боя мертвыми, но вернувшихся и танцующих теперь при дворе. Вы молоды, из хорошей семьи. Время вас излечит.
— Взгляните на меня и судите сами.
Да, это был уже не тот молодой капитан, которому король обещал свои милости пять лет назад. Огонь, светившийся в его глазах, сменился мраком, лицо утратило юный запал, появились легкие морщины. Его вид нисколько не уступал внешности предводителя кальвинистов, хватавшихся за шпагу при первом же призыве их адмирала.
Поль вздохнул и протянул ему руку.
— Чокнемся, друг, — произнес он, — и выпьем за будущее счастье.
Эктор поднес стакан к стакану Поля. Затем невесело промолвил:
— Странно, ведь поначалу все мне улыбалось: король, возлюбленная, будущее…Теперь король и не подозревает о моем существовании, возлюбленная исчезла, будущее туманно. Проклятое письмо! То, с которым я приехал сюда, помните? Оно, оказывается, содержало приказ не отпускать меня домой. Уже три кампании я торчу здесь, зато другие — не более одной. К тому же как был капитаном, так и остался им — меня специально не повышают.
Он помолчал и вздохнул.
— Я не знаю, где Кристина. Я писал ей письма, но все без ответа. Лишь одно письмо я получил сразу после приезда сюда. В нем было сказано, чтобы я из предосторожности писал по адресу: улица Арбалетчиков, гостиница «Царь Давид», мастеру Симону. Соскучившись, я тайно отправился туда. Спрашиваю мастера Симона. Хозяин вытаращил на меня глаза и сказал, что ничего не понимает. С тех пор ничего не изменилось.
— Ей-Богу, я становлюсь философом, — сказал Поль. — Если бы вокруг меня не говорили по-французски, я бы подумал, что мы попали в страну волшебников и духов. Нет сомнения, мы выпили волшебный напиток. Мадмуазель Блетарен — та же волшебница, что прельщает рыцарей и потом исчезает. Зато Сидализа, не претендовавшая на верность, твердо в ней упорствует. Наша любовь скоро сделается исторической. Это просто какие-то чары!
— Не жалуйтесь, вы счастливы.
— Вы принудите меня застрелиться, чтобы доказать противное.
— Не дай Бог! Ладно, я вам верю на слово.
— Вы ещё не знаете, на что я способен в своих стремлениях. Жизнь действительно ужасно однообразна. Новизна умерла. Я угадываю уже в первом акте, чем закончится любое событие. Попробуйте найти удовольствие с таким состоянием ума! Удовольствие убегает от тебя по мере того, как ты его догоняешь. Женщины, в сущности, все одинаковы: узнал одну, остальные такие же. Боевые сражения начинаются выстрелами и кончаются ими же. Карточная игра — глупость: или выиграл, или проиграл, На охоте убил оленя — завтра в лучшем случае то же или ничего. В путешествиях убеждаешься, что дороги и постоялые дворы везде одинаково отвратительны. И все. Новизна давно кончилась.
Во время этой тирады Эктор всматривался вдаль.
— Да вы меня не слушаете, — заметил Поль. — Пожалуй, вы правы. Моя философия — такая же скука…
— Скажите, вы верите в предсказания? — обратился вдруг к нему Эктор.
— Черт, никогда над этим не задумывался.
— Да, пожалуй, цыганка была права. — Лицо Эктора помрачнело. Это поразило Поля.
— Какая ещё цыганка?
— Та, что когда-то сказала мне:» — Поздно!»
— А, да, та, что встретилась вам в Италии. Ну и что из этого?
— А то, что все, за что бы я ни брался, от меня ускользает.
— Вы с ума сошли!
— Я говорю серьезно.
Поль с комическим видом взглянул на бутылки.
— Ну и вино, однако. Какая сила! Оно вас перенесло во времена Перикла и дельфийского оракула.
Эктор улыбнулся:
— Вы, стало быть, не верите, что у моей цыганки был дар предвидения?
— Ремесло этих бродяг — соединять вместе слова, которым легковерные дают название предсказаний. Что значит «поздно»? Если бы она сказала «рано», она бы также не ошиблась. Вам, друг мой, случалось сотни раз делать что-нибудь слишком поздно или слишком рано и ещё много раз это с вами случится. Я сам могу сделать вам сколько угодно таких предсказаний.
Эктор лишь покачал головой: слова насмешника его не переубедили.
— Вот и Кок-Эрон куда-то пропал, — вспомнил он.
— Скажите, где он пропал, и я найду вам его, — ответил Поль.
Эктор только усмехнулся. Затем он встал и обратился к Полю. Лицо его сразу стало серьезным.
— Брат Иоанн предупредил меня в свое время, что у меня есть враг. Кто бы он ни был, я убью его.
— И хорошо сделаете. — Поль тоже встал. Молодые люди сделали несколько шагов.
— Мне предложили участвовать в атаке на неприятеля, — сказал Поль. — Для этого я отправляюсь в отряд полковника д'Артуа. Если у вас предвидится нечто подобное, дайте мне знать. Я охотно повоюю вместе с вами.
— Хорошо, договорились. Возможно… — Но тут Эктора прервал подбежавший солдат:
— Вас спрашивает какой-то человек.
— Кто он?
— Не знаю. Он примчался в лагерь, минуя часовых. Они стреляли по нему, но он проскочил и ждет вас. Но предварительно пришлось побожиться, что мы из вашего отряда. Иначе он махал шпагой и кричал, что всех переколет.
— А имя-то он хоть назвал?
— Да, чудное, птичье какое-то: Кок-Эрон.
— Черт побери! — воскликнули два друга и помчались в лагерь.
ГЛАВА 26. ГОСТИНИЦА «СЕРЕБРЯНЫЙ КУБОК»
Нечего описывать встречу Эктора с Кок-Эроном. Старый воин, держа Эктора в объятиях, не переставал целовать его, приговаривая:
— Дитя мое, мое бедное дитя! А это кто? Боже, господин Фуркево! Вы его не покинули, какое счастье!
Тот отвернулся, ощутив щекотание в носу. Эктор же, не спуская глаз с верного солдата, вдруг почувствовал, что теперь он найдет и Кристину.
— Так откуда же ты, приятель? Расскажи, — произнес Поль, когда они присели вместе. — С Суматры или Мономотапы?
— Вы и сами не знаете, как близки к истине, — ответил Кок-Эрон. — Я прибыл с Востока, из страны, где женщины ходят в пышном наряде Евы.
— Замечательная страна, — отметил Поль.
— Вы так думаете? Хотел бы я вас там видеть.
— Я тоже.
— Эх вы, молодежь, судите о вещах, ничего о них не зная! Да там комары вмиг покрывают вас язвами, змеи почти так же ядовиты, как женский язык, тигры питаются рагу из солдатского мяса, скорпионы прячутся в ваших волосах, как в роще. Болото там, яд здесь…Чего ещё хотите? Те, кто упрятал меня туда, знали, что делали. Кстати, женщины там желтые.
— Цвет здесь не помеха, — философски заметил все тот же Поль.
— Вы язычник.
— Нет, просто человек без предрассудков.
— Подожди, милый Кок, скажи лучше, как ты туда попал.
— Как попал? Очень просто: меня похитили, отправили в Брест и посадили на фрегат. Мы прибыли в Пондишери, меня записали в солдаты и отправили служить на границу. Проболтавшись там четыре года так и не убитый англичанами, не съеденный тиграми, не отравленный змеями, я решил, что Бог указывает тем самым мне путь: бежать из Индии. Один офицер, которого я как-то спас от тигра, собирался во Францию. Он погрузил меня сначала в ящик, а потом этот ящик со мной переправил на борт судна, где был капитаном его приятель. Нечего и говорить о моем нетерпении увидеться с вами, сударь. Но в доме господина Рипарфона, когда я прибыл в Париж, мне сказали, что вы здесь. Теперь я тоже здесь. Больше мне ничего не нужно.
Рассказывая, Кок-Эрон все время смотрел на Эктора. Помолчав, он добавил:
— Я мечтал увидеть маршала де Шавайе, а вижу простого капитана во главе едва ли не шайки разбойников.
— Видишь ли, милый Кок, чтобы побывать в изгнании, необязательно ехать в Индию. Бывают случаи, когда Лилль так же далек от Версаля, как и Пондишери.
— Что же произошло с вами за это время?
— Все очень просто: я прибыл сюда и остался.
— Тут орудует незримая рука! — воскликнул Кок-Эрон.
— Точно, — подтвердил Поль, — но ты же сам сказал, она невидима…
— Будем искать, сударь, и как следует!
— А пока рискнем собой. — И с этими словами Поль поднялся. — Кок-Эрон кончил свою Одиссею, а я начиная свою Илиаду.
Поль вскочил на подведенного коня и, насвистывая, двинулся в путь.
— Сколько бы он ни старался казаться печальным, но против желания, остается веселым, — произнес Эктор, провожая друга глазами.
Отдав распоряжения по отряду, Эктор с Кок-Эроном отправились в гостиницу, труся в ночи на лошадях по дороге, с трудом различимой в темноте.
— Слушай, ты не заметил среди тех солдат, что тебя задержали, чье-нибудь знакомое лицо? — спросил Эктор Кок-Эрона.
— Нет, но их начальник носил имя Коклико.
— Коклико, Коклико…Что-то вспоминаю…Да, вспомнил: он из шайки брата Иоанна. Они были вместе в Марлийском лесу. Точно, это он!
— Негодяи!
— Нет, подожди, брат Иоанн — не негодяй. Я его хорошо знаю. Раз уж он пощадил капитана, то не нападет на слугу.
— Тогда, значит, он действовал только для себя, или…
— Или для шевалье.
— Ну, попадись он мне, я его задушу!
Вскоре они подъехали к гостинице «Серебряный кубок», убогому заведению, в окнах которого светились два-три огонька. У двери суетилась служанка с фонарем в руках.
Открылась дверь, и вышел мужчина, закутанный в плащ. Служанка посторонилась, чтобы дать дорогу. Свет её фонаря упал на лицо мужчины. Эктор схватил Кок-Эрона за руку.
— Видел? — прошептал он.
— Нет, он исчез, как привидение.
— По-моему, это был шевалье…
— Он здесь? Сейчас проверим, — ответил Кок-Эрон, поворачивая лошадь.
— Нет, нет, не нужно. Если это он, пусть думает, что мы его не узнали.
На зов служанки вышел хозяин. Гостям он сообщил, что комнат в гостинице нет, но кружку пива и охапку соломы он им предоставит.
— Последнюю комнату нанял купец из Брюгге для своего товарища из Бетюна.
— Не он ли вышел сейчас в плаще? — осведомился Эктор.
— Он самый. Комната нужна им для переговоров на всю ночь.
— Что же делать? Мне нужно отдохнуть, и я заплачу.
— Ну, есть ещё комнатка, смежная с той, которую нанял купец. Но за неё он тоже уплатил, чтобы не занимали.
— Сколько уплатил?
— Пять гульденов.
— Вот десять, и я её снимаю.
— Но там должна быть полная тишина.
— Я буду спать, как сова в дупле.
Хозяин пошел распорядиться. Кок-Эрон сообщил, что идет на конюшню.
— Если вестовой спросит егеря Пти-Пьера, доложи сразу. Это ко мне.
— Черт возьми! Уж не будет ли драки?
— Может быть.
— Тогда я задам коням двойную порцию овса. Вот это счастье, сударь! Вечером я нашел вас, а уже ночью буду драться. Лучше не придумаешь!
Он ушел, и Эктор отправился в свою комнату. Ее окно выходило на дорогу и огород с кучей навоза. Через некоторое время он услыхал шаги и, выглянув в окно, увидел двух мужчин. Их встретил трактирщик и так как один из гостей был верхом, хозяин взял лошадь под уздцы.
— Отведи на конюшню, привяжи вместе с моей и дай овса, — сказал один из прибывших. — Да смотри, чтобы никто не знал о нашем посещении, а то отрублю тебе уши.
Все говорили по-фламандски. Этот язык уже стал знакомым Эктору.
— Очень гордые купцы! Тут что-то не так, — заметил про себя Эктор.
Минуту спустя он услыхал, как незнакомцы вошли к себе в комнату.
ГЛАВА 27. ДВА КУПЦА
Луч света обнаружил щель в перегородке между комнатами, и Эктор тотчас приник к ней ухом.
— Пойду-ка я взгляну на соседнюю комнату, — сказал один из купцов.
— Зачем? Я же за неё заплатил, — удивился другой.
— Лишний раз проверить не помешает.
Эктору пришлось спрятаться в какой-то нише, завалив себя валявшимся там тряпьем.
Купец вошел в комнату, обошел её всю, но копаться в тряпье побрезговал и ушел, защелкнув дверь на замок.
Эктор тихо подошел к кровати, снял одеяла, расстелил их на полу и по ним подкрался к перегородке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46