– Да. Надеюсь, эта размолвка не означает, что мы порываем всякие отношения с лордом Джеффри?– Вовсе нет. Просто в последнее время мы невольно подогревали его стремление поставить себя выше других. Больше я не намерена это терпеть и сказала ему все, что о нем думаю.– Он, похоже, очень расстроился.– Вот и прекрасно!В дверях Люсинда, не удержавшись, обернулась и посмотрела на Джеффри, но увидела только его спину. Зато она поймала нежный взгляд Роберта, который тот бросил на нее через плечо своей партнерши. В следующее мгновение он улыбнулся ей.В карете Люсинда сидела нахохлившись и молча хмурилась. Она думала о том, что Роберт, возможно, обладал даром читать чужие мысли. Если это так, то ее ожидали серьезные неприятности… Глава 11 Жизненные катастрофы не столь больно ранят душу человека, нежели душевные бури.Виктор Франкенштейн(М. Шелли «Франкенштейн») Наутро, когда Роберт проснулся, за окном было уже совсем светло. Он ожидал, что новый день встретит с головной болью, вконец разбитым телом и мрачными мыслями – так бывало почти всегда, когда накануне он оказывался в шумном обществе и позволял себе много двигаться. Но неожиданно Роберт почувствовал прилив энергии, легкость во всем теле и кристальную ясность мыслей. При этом он ощущал непонятное удовлетворение. Чем? Наверное, тем, что сумел показать себя на этом балу неплохим танцором. Конечно, в разговорах с партнершами он был подчас нелогичен и даже противоречил сам себе, но все это можно и нужно учесть на будущее, а заодно поработать над речью.Роберт спустил ноги с кровати, посидел так минуту-другую, сделал попытку встать – и вдруг рухнул на пол…– Проклятие! – выругался он вслух и сделал новую попытку подняться, но ноги его дрожали, не в силах выдержать вес тела.Тогда Роберт крепко ухватился за столбик кровати и подтянулся на руках. Он стоял на обеих ногах, слегка пошатываясь…Превозмогая боль, Роберт с трудом оделся, потом повернулся к овальному зеркалу, висевшему на стене, и посмотрел в него. Всклокоченные волосы, отросшая за ночь борода, помятое лицо – все это не очень его обеспокоило. Он привык по утрам видеть себя именно таким.Взгляд его скользнул ниже по обнаженному телу. Небольшой, но глубокий шрам алел чуть ниже плеча. Роберт знал, что на том же уровне на спине есть точно такой же след – от пулевого ранения навылет…Широкий шрам обезобразил бедро. Это след скальпеля испанского хирурга, так и не сумевшего извлечь вторую пулю из его тела. Роберт все еще носил ее в себе. Наконец, третья пуля оставила след на колене, хотя и не раздробила его. Именно этот выстрел свалил Роберта на землю…Он наклонился и, скривившись от боли, поднял с низкого стула чистую рубашку. Теперь предстояло ее надеть. После долгих болезненных усилий ему удалось это сделать. Медленно присев на край кровати, Роберт со стоном натянул брюки. Посидев несколько минут, он схватился руками за столбик кровати, с трудом поднялся и снова посмотрел на себя в зеркало. Собственный вид показался ему почти нормальным.Теперь ему предстояло спуститься в гостиную по крутой лестнице, и это обещало новые мучения. Но сперва надо было надеть сапоги, а для этого – опуститься на пол.Снаружи постучали.– Войдите!Дверь открылась, и на пороге появился Эдвард. Оглядевшись, он не сразу увидел Роберта, сидевшего на полу со скорченным от боли лицом и натягивающего на ноги сапоги.– Что ты делаешь? – удивленно спросил он.– Разве не видишь? Одеваюсь!– А почему на полу?– Потому что не рассчитал и сел мимо кровати. Кто сейчас внизу?– Все уже собрались в гостиной. Нет только…– Понятно! Тогда позови ко мне Шоу или Эндрю, только не Тристана. Он всегда много говорит и задает тьму ненужных вопросов!– Ладно, – кивнул Эдвард. – Но сначала я хочу тебе кое-что сказать.Со стоном поднявшись с пола, Роберт скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на Эдварда:– Говори!– Внизу тебя кое-кто дожидается. Я для того и поднялся к тебе, чтобы сообщить об этом.Сердце Роберта учащенно забилось.– Кто же именно? – спросил он изменившимся голосом.– Люсинда. Она только что о чем-то долго говорила с Джорджи. Сказала ей, что торопиться нет причин, но все же…– Спасибо, Эдвард, за то, что предупредил меня! Пожалуйста, найди поскорее Шоу или Эндрю и попроси их подняться ко мне. Скажи, что я очень нуждаюсь в помощи.– Ты что, снова сломал ногу? – в ужасе воскликнул Эдвард.– Пока только немного подвернул, но ходить мне очень трудно. А уж спуститься по лестнице без посторонней помощи я и вовсе не смогу…– Давай я помогу тебе!– Ты не сможешь, я слишком тяжелый для тебя. Здесь нужны как минимум двое сильных мужчин!– Ладно, я мигом! Только ты без нас никуда не выходи.– Не волнуйся, я не смог бы, даже если бы захотел.Не прошло и пяти минут, как в комнату вошли Шоу, Эндрю и Тристан. Эдвард остался стоять у дверей, а из-за его спины выглядывало двое слуг.– Что случилось? – испуганно спросил Брэдшоу.Роберт обеспокоенно спросил Тристана:– Надеюсь, Джорджиана не несется сюда, прыгая через три ступеньки?– Да нет же, нас здесь и так более чем достаточно. Но что все-таки случилось?– Ничего страшного, просто больное колено к утру невыносимо разболелось. Я хотел попросить вас помочь мне спуститься вниз. Эдвард, которого я послал за вами, наверное, немного перестарался…– Нам с Дэром не мешало бы сперва поговорить с доктором о том, при каких обстоятельствах подобная травма может привести к параличу, – заметил Шоу. – Вы согласны, Дэр?– Согласен.Эндрю и Шоу повернулись и вышли из комнаты, а Тристан присел на край кровати Роберта:– Больно?– Нет, – солгал Роберт.Боль мучила его уже несколько дней, так что постепенно он начал к ней привыкать, но-вчерашние танцы вызвали резкое обострение.Тристан с жалостью посмотрел на Роберта, потом сказал со вздохом:– Сейчас они вернутся, и мы сможем перенести тебя в гостиную, после чего я пошлю за врачом – пусть осмотрит твое колено и назначит лечение. А пока постарайся не очень двигаться, чтобы…– Брось! – резко оборвал старшего брата Роберт.Он был готов вынести любую боль, только бы избавиться от покровительства Тристана.– Ну хорошо, пусть будет по-твоему. Я не стану вызывать врача до тех пор, пока тебе не станет хуже.Роберт молчал. Он понимал, что выиграл спор: Тристан боялся его волновать, а потому больше не настаивал. Но все же он предпочел бы сейчас спуститься в гостиную.– Дай руку, – попросил он Тристана.Наконец с помощью братьев ему удалось встать с постели и спуститься в гостиную.Добравшись до пустого стула и с удовлетворением поняв, что теперь его состояние уже не вызывает сильного волнения у родственников, Роберт внимательно посмотрел на Люсинду; она же не спускала глаз с его колена. Взгляд ее говорил:«Да, теперь мы не сможем убедить кого-либо в том, что Роберт не является инвалидом. Этот безумец решил пойти танцевать и теперь не сможет ходить!»Что ж, теперь, когда все стало предельно ясным, ей уже не надо придумывать предлогов для того, чтобы уйти.– Я собиралась попросить вас, Роберт, прогуляться вместе со мной по саду и посмотреть, как обстоят дела с розарием, – сказала Люсинда, невинно глядя в глаза Карроуэю. – Но теперь, видимо, нам придется на какое-то время забыть о совместных прогулках. Так что просто расскажите мне о нем.Роберт глотнул воздуха и посмотрел на Люсинду. Боже, до чего она была хороша в своем любимом муслиновом платье! Казалось, что проникавший в гостиную солнечный свет исходил не от дневного светила, а от нее.– В комнате тетушки Милли есть прогулочная трость, – поджав губы, возразил Роберт. – Может быть, с ее помощью я смогу составить вам компанию? Эдвард, принеси трость!– Да, сейчас! – с готовностью откликнулся младший брат и выбежал в коридор.Через несколько минут он вернулся со старинной деревянной тростью. Роберт взял ее и проверил на прочность, опершись на трость всем телом. Трость выдержала, но оказалась слишком короткой. Острая боль пронзила колено Роберта, однако он решил, что сможет ее выдержать. Впрочем, он мог выдержать все, что угодно…– Что ж, я готов! – обратился Роберт к Люсинде, которая тут же подхватила бы его под руку, если бы он решительно не воспротивился этому: – Не беспокойтесь. Я сам сумею управиться!Люсинда посмотрела в лицо Роберта и заметила, что у него от чрезмерного напряжения пересохли губы.– Я вовсе не намерена вам помогать, – сказала она, как бы оправдываясь. – Просто пытаюсь обучить вас поведению настоящего джентльмена..– Надо понимать, это ваш очередной урок?– Вовсе нет! Это общепринятые правила поведения мужчины, гуляющего с дамой.Когда они сели в экипаж, Роберт объявил, что сам будет править лошадьми. Они за несколько минут доехали до дома, вошли в сад и остановились около клумбы роз.– Розы выглядят вполне здоровыми, – одобрительно сказала Люсинда, внимательно осмотрев каждый цветок.– Я обработан почву рыбным бульоном – это удобрение особенно полезно розам. Посмотрите, на их стеблях уже появились маленькие молодые побеги с крошечными зелеными листочками. Видите? Вон там… И там…– Вижу. Вы действительно навещали эту клумбу, и вот – благодарность от цветов! Это все произошло благодаря вашей работе и любви к розам. Хотя я отлично понимаю, какого труда вам это стоило при той боли, которую вы постоянно испытываете!– Вовсе нет. Я прекрасно себя чувствую, – резко оборвал ее Роберт.– Это неправда! – Люсинда нахмурилась. – Я подозреваю, что вы специально перетрудили вчера свое колено, чтобы увильнуть от моих уроков.– Мое колено? – раздраженно воскликнул Роберт. – Никому, кроме меня, нет до него никакого дела! Когда я его не утруждаю, боль на время отступает, а вы, насколько я понял, как раз это и обсуждали с Джеффри…Люсинда часто заморгала. Значит, он все же заметил. Впрочем, Роберт Карроуэй замечает абсолютно все. Однако того, о чем они говорили с Джеффри, он все же не знает!– Почему вы уверены, что обсуждать можно только вас? – холодно сказала Люсинда. – Да, мы разговаривали с Джеффри, но не о вас. Просто я сделала ему выговор за пренебрежительные высказывания в адрес некоторых дам, танцевавших здесь. Мне это очень не понравилось! – Люсинда сделала паузу, что дало возможность обоим сменить тему разговора. – Так вы были ранены в колено? – спросила она.У Роберта нервно дернулся мускул на лице, но он все же ответил:– Да. Скажите, а комментарии Джеффри действительно касались других женщин, а не меня?– Не помню… Возможно, он и сказал что-то о вас… но даже если и так, то я отнеслась к его словам резко отрицательно. Не люблю, когда мужчины начинают сплетничать друг у друга за спиной!– Но ведь я сделался его потенциальным соперником, и если он старается заочно унизить меня, то это отнюдь не плохо…– Унижать кого-либо всегда непорядочно, Роберт, а тем более заочно. Вы оба прошли через одинаковые испытания, и если Джеффри пытается ославить своего собрата по оружию, то я…– Мы не прошли через одни и те же испытания! – оборвал ее Роберт. – Это только он так считает, как, впрочем, и все кругом. Дело в том, что… – Он неожиданно замолчал, а потом спросил: – Вы представляете себе, как выглядят тли?– Их можно заметить на лепестках только в период цветения растений. А почему вы об этом спрашиваете?– Потому что хочу наконец понять, почему меня здесь совершенно открыто презирают.– Вы совершенно не правы, Роберт. Здесь ни у кого нет никаких причин вас презирать! – Люсинда произнесла эту фразу почти со злостью.Не сама ли она навела Роберта на подобные признания?– Вы были не один раз ранены, – в возбуждении она схватила Роберта за руку, – даже сам Веллингтон назвал вас героем за подвиги, совершенные в битве при Ватерлоо. Поэтому не надо…Не дав Люсинде договорить, Роберт резко вырвал руку и, круто повернувшись, захромал в сторону конюшен. Сделав несколько шагов, он обернулся и с болью выкрикнул:– Никаких подвигов под Ватерлоо я не совершал!После этого он исчез за воротами конюшни.Люсинда бросилась за ним. Поскольку Роберт передвигался с трудом, ей не стоило особого труда нагнать его.– Неправда! Вы отличились в той битве. Об этом гово…– Не надо! – со скрытой болью остановил ее Роберт. – О каких подвигах можно говорить, если я даже не был под Ватерлоо? Никогда! – Роберт круто повернулся и подошел к стойлу, из которого на него преданно смотрел Толли. Оттолкнув руку, которую протянула ему Люсинда, он грубо сказал:– А теперь уходите!Люсинда продолжала смотреть на него широко раскрытыми от изумления глазами. Она ничего не могла понять. Все в Лондоне знали, что молодой лорд Карроуэй был ранен в сражении при Ватерлоо. Он был одним из первых солдат, возвратившихся с войны уже через три дня после исторической битвы.Неожиданно Люсинда нахмурилась. Гонцу Веллингтона потребовалось два дня, чтобы доставить донесение командующего союзными войсками о победе принцу Джорджу. Он верхом доскакал до берега пролива, откуда отплыл в Англию на специально дожидавшемся его посыльном судне.– Вы подсчитываете время? – тихо спросил Роберт. – Разве дочь генерала Баррета не должна в точности знать все маршруты, по которым направляются донесения из действующей армии, и сколько времени требуется для их доставки адресату? Кстати, я был очень рад, что донесение пришло в Лондон раньше моего приезда – это избавило меня от необходимости отвечать на многие не очень приятные вопросы.«Боже мой! – повторяла про себя Люсинда. – Боже мой!»– Что же случилось с вами, Роберт? – спросила она с замиранием сердца, подойдя к нему вплотную и положив ладонь на его плечо. – Как вы были ранены?– Вам вовсе не хочется это знать! – железным тоном проговорил Роберт, повернувшись к Люсинде и глядя ей прямо в глаза.– Нет, я хочу!– Скажите лучше, что желаете все передать отцу!Роберт попытался вплотную подойти к Люсинде, но забыл про свою больную ногу, и девушка с легкостью оттолкнула его к воротам.– Успокойтесь же, я ничего не хочу никому передавать…– Отчего же?– Но вы ведь не желаете этого?Роберт на несколько мгновений закрыл глаза, а его дыхание сделалось частым, почти лихорадочным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35