Внезапно Алекс спросил:
– А где твоя компаньонка, мисс Дрейк? Я вообще не вижу ее рядом с тобой.
– Она нездорова.
– Она будет радушна принята в нашем обществе.
– Разумеется, – коротко бросила Ребекка, с обидой отметив, что вот она вся в его распоряжении, а он говорит о другой женщине. – Я приглашаю ее каждый вечер, но она предпочитает рано удаляться к себе.
Алекс хмыкнул.
– Что, наше общество ей так неприятно?
– Вероятно.
Они шли дальше, думая каждый о своем, но Ребекка больше не могла выдержать это молчание. Мистер Дункан, как волшебник, наложил на нее заклятие, а высказанные им обвинения толкали девушку на безрассудные поступки. Слова рвались наружу, и, уже ни о чем не думая, Ребекка не сдержалась и выпалила:
– Когда меня нет в Лондоне, ты встречаешься с другими женщинами?
– С другими… другими женщинами? – изумленно переспросил Алекс – Ребекка, что это на тебя нашло? Ты так странно себя ведешь.
– Так да или нет? – настаивала Ребекка, твердо решив добиться ответа.
– Почему ты задала такой странный вопрос?
– Потому что мне интересно.
– Не понимаю почему.
– Ты мне не ответил, – заметила Ребекка, – что уже само по себе служит ответом.
Алекс раздраженно вздохнул:
– Ты приезжаешь сюда всего лишь три-четыре раза в год, так что – да, я время от времени сопровождаю других женщин в театры и прочие места.
– Я спрашиваю вовсе не о том, и ты это знаешь.
– Нет, я не знаю. Что именно ты надеешься выяснить?
Ребекка остановилась и повернулась к Алексу, чтобы он видел выражение ее лица.
– Пока я отсутствую, ты занимаешься страстной, безумной любовью с другими женщинами?
– Ребекка!
Алекс вспыхнул, и девушка не могла понять, отчего он пришел в такое замешательство. Шокирован предметом разговора? Или виновен в том, что волочится за другими?
– А после того, как мы поженимся, ты будешь хранить супружескую верность?
– Супру… су… пружескую верность?
Алекс сморщился, словно съел тухлое яйцо, схватил Ребекку за руку и повернул в сторону веранды.
– Я не намерен обсуждать это с тобой. Пойдем в дом.
Неожиданно сквозь тучи пробился лунный луч и залил Ребекку своим сиянием. Она вспомнила романтическое замечание мистера Дункана и резко остановилась, вынудив остановиться и Алекса.
– Луна светит мне на волосы? – спросила она.
– Да.
– И какими они тебе кажутся?
– Что? – Алекс окончательно растерялся. – Твои волосы?
– Да. Какого они цвета?
– Коричневого.
– Какой оттенок коричневого?
– Очень коричневые.
Ребекка уставилась на Алекса, на этот раз действительно глядя на него, и ей показалось, что перед ней незнакомец, что человек, которого она знала всю жизнь, на самом деле кто-то, кого она вообще не знает.
Ее охватила ярость. Ребекка так разозлилась, что ей захотелось вцепиться Алексу в отвороты шикарного сюртука и трясти, трясти его так, чтобы у него зубы заклацали.
В твердой уверенности, что кажется сумасшедшей, она прошипела:
– Я.брюнетка.
– Что ж, – произнес Алекс, – это, несомненно, все проясняет.
Боль и гнев боролись в Ребекке. Она отпрянула в сторону.
– Замолчи, Алекс. Хотя бы раз в своей презренной жизни просто замолчи к чертовой матери! – Она выругалась впервые в жизни и почувствовала себя при этом просто великолепно. Потом повернулась и пошла в дом.
Глава 8
Эллен бродила по темным коридорам. Похоже, она единственная в этом продуваемом сквозняками особняке не могла уснуть. За последние дни ей пришлось пережить столько потрясений, что она металась между тревогой и радостью и не могла расслабиться, чтобы лечь и уютно устроиться в постели.
Ее сбило с толку появление Джеймса, такое неожиданное и внезапное, и его исчезновение через несколько минут. Вероятность того, что он появится снова, что Эллен обернется и увидит его у себя за спиной, так будоражила, что жизнь превратилась в полнейший хаос.
Эллен не могла думать, не могла общаться с людьми, не могла сосредоточиться. Она была в таком смятении, что предпочитала отсиживаться в своей спальне, что, как она быстро сообразила, отлично помогает избегать лорда Стэнтона.
После той возмутительной попытки соблазнения Эллен находилась в постоянной панике. Она боялась, что наткнется на Алекса в пустой комнате и он снова попытается овладеть ею. И пусть она и через тысячу лет не призналась бы, но то, что он с ней сделал, сильно взволновало ее, и в глубине души Эллен надеялась, что нечто подобное вскоре снова произойдет.
Она хотела Стэнтона в самом сомнительном, непристойном смысле слова. Он распахнул дверь в тайный мир, о существовании которого Эллен и не подозревала, и то, что она обнаружила по ту сторону двери, привело ее в восторг. Ей не хватало силы духа сказать «нет» наслаждению, которое предлагал Алекс, а это значит, что следующая встреча может привести их на дорогу к вечной погибели. Может быть, уже привела.
Она что, с ума сошла?
Эллен собиралась прожить у Лидии и Ребекки до самой свадьбы, но как это возможно, если у нее такие распутные мысли о женихе Ребекки?
Нужно уезжать, причем немедленно, но на это нет денег. У нее совсем нет сбережений, а единственный родственник – Джеймс, осужденный преступник, бежавший от закона. Где он живет – тайна, и все, что она имеет, – это неопределенный адрес, по которому посылает ему записки. Осмелится ли она разделить с братом его судьбу?
А если его снова арестуют? Когда-то давно Эллен видела, как представители закона увели Джеймса в кандалах. Еще раз она этого не переживет. Не лучше ли защитить себя? Избежать страданий?
Да, в хорошенькую заварушку она попала! Тревоги, волнения, и ни единой души, кому можно излить свое горе!
Эллен устала мерить шагами притихший дом, устала в одиночку справляться с безумными мыслями. Она вернулась в свою комнату и уже вошла внутрь, как вдруг подскочила от страха, услышав мужской голос.
– Запри дверь, – приказал лорд Стэнтон, и глупое сердце девушки воспарило от восторга, в то время как сознание пришло в ужас, поняв, что предвещает этот визит, какой грех она может совершить, подстрекаемая Стэнтоном.
Эллен понимала, что не должна повиноваться его приказу, что это наихудшее решение, но тем не менее без колебаний выполнила требование. Пытаясь взять себя в руки, она глубоко вздохнула и спокойно спросила:
– Почему вы сидите тут в темноте?
– Ты бы предпочла, чтобы я зажег лампу?
– Я бы предпочла, чтобы вы вообще не приходили. Вы не можете постоянно заскакивать и выскакивать. А если вас кто-нибудь увидит?
– Думаю, поднялся бы большой шум.
– Прежде всего, я бы потеряла работу.
– Я бы нашел тебе другую. – Алекс пожал плечами, словно работа – пустячная забота.
– В самом деле? Вы очень, очень великодушны.
Эллен прошла к комоду и зажгла свечу, стараясь не показать, как трясутся у нее руки. Наконец фитиль загорелся, и Эллен повернулась к Стэнтону. Он развалился в кресле, скрестив лодыжки. Сюртук и галстук он снял, а верхние пуговицы рубашки расстегнул, так что видна была грудь. Алекс выглядел человеком сомнительным и опасным, вроде пирата или бандита, готовым на любой бесчестный поступок. В его синих глазах сверкало неистовое напряжение, пока взгляд совершал медленное путешествие по телу девушки.
На Эллен нахлынули воспоминания о том, что произошло в прошлый раз. Едва она вспомнила, как стояла перед ним обнаженная, соски ее резко напряглись, и корсет стал ей тесен.
Эллен вспыхнула, когда взгляд Алекса уперся в ее грудь. Несомненно, он тоже припоминал каждый неприличный момент того злосчастного случая.
Алекс выпивал. Принес с собой стакан и бутылку с виски. Как это на него повлияет? Станет ли он более агрессивным? Сердитым? Страстным? Если он станет более любвеобильным, трудно предсказать, чем все закончится.
– Я жду тебя целую вечность, – ошеломил он Эллен. – Где ты была?
– Я умирала с голоду, поэтому пошла стащить что-нибудь в вашем буфете.
Алекс фыркнул, услышав ее честный ответ.
– Тогда мы на равных. Я рылся в твоих вещах.
– Как это грубо.
– Разве?
– Нашли что-нибудь интересное?
– Много чего.
– Например?
– Кто такой Джеймс?
Эллен пошатнулась и начала лихорадочно припоминать содержание письма – она написала его, но еще не отправила. Что она там писала?
– Если вы читаете мою корреспонденцию, вы еще более грубы, чем я предполагала.
– Он твой любовник?
– Мой любовник?
Это прозвучало почти ревниво, и Эллен рассмеялась над нелепостью предположения.
– О да, у меня несколько дюжин обожателей. Они прокрадываются в дом и из дома, когда Лидия не смотрит.
– Ты слишком хорошенькая, чтобы не иметь поклонника, и слишком стара, чтобы ни разу не выйти замуж. Почему ты не была замужем?
– Клянусь, лорд Стэнтон, всякий раз, открыв рот, вы говорите какую-нибудь вопиющую грубость.
– Это справедливый вопрос. Я не вижу ничего невежливого в том, что хочу услышать ответ.
– Не у каждой женщины есть деньги, чтобы выйти замуж.
– То есть все дело в деньгах?
– Конечно, в деньгах. А вы что думали?
– Ты не испытываешь ненависти к мужчинам?
– Ненависть к мужчинам? Вы пьяны?
– Ты бы не отказалась иметь любовника, будь у тебя такая возможность? Если бы тебе дали гарантию, что никто никогда не узнает и тебя не поймают?
– Отказалась бы.
– Почему?
– То, что вы ухлестываете за каждой научившейся ходить женщиной, еще не значит, что я готова вести себя так же нескромно.
Алекс глотнул виски и уставился на нее поверх стакана.
– Кто такой Джеймс?
– Он не представляет собой ничего важного.
– Ты ужасная лгунья, Эллен.
– Не смейте называть меня по имени. Для вас я мисс Дрейк.
– Ну, Эллен, кто же он такой?
Эллен бесило его раздражающее высокомерие, но она попыталась обдумать все возможные ответы, чтобы избежать ловушки. В конце концов, девушка призналась:
– Это мой брат.
– У тебя есть брат? Он тоже изводит тебя, как это часто делает мой?
– Уверена, что мой брат намного хуже вашего.
– Я собираюсь сказать Лидии, что тебе необходима прибавка к жалованью.
– Что? – начала заикаться Эллен, сбитая с толку внезапной сменой темы.
– У тебя всего три платья. Одно еще терпимое, но два других годятся только на тряпки.
– Мне очень нравятся мои платья, – возразила Эллен. Она заработала их – каждый стежок, – терпеливо снося издевки Лидии.
– У тебя только две совершенно изношенные пары обуви. В одной туфле дырка. Еще у тебя две пары чулок, не пригодных для носки, потому что штопок на них уже не сосчитать.
– Вы рылись и в моем белье?
– Да, – признался Алекс без малейших угрызений совести. – Все оно тускло-коричневого цвета, такое провинциально-практичное.
Эллен внимательно посмотрела на Стэнтона, борясь с желанием как следует отчитать его за вторжение в интимную сферу, да только любые упреки будут бессмысленны. Он ограниченный тиран, уверенный, что может поступать, как ему угодно, и действительно может.
– Если вы хотя бы намекнете об этом Лидии, – пригрозила девушка, – это будут ваши последние слова, потому что я удушу вас собственными руками.
– Разве тебе не хочется иметь несколько лишних пенни?
– Если вы с ней об этом заговорите, она сразу поймет, что вы испытываете ко мне повышенный интерес. И как вы будете это объяснять?
– Мне ужасно не нравится это платье, – снова резко сменил тему Стэнтон. – Ты выглядишь в нем безобразно. Цвет ткани сливается с цветом кожи…
– А вы, наверное, считаете себя непревзойденным знатоком женских нарядов?
– Да.
Разумеется, да! Он же развлекается тем, что раздевает женщин! Истинный знаток моды!
– Мне нравится серое, – твердо заявила Эллен. Она не собирается ему рассказывать, что одежду для нее выбирает и покупает Лидия, а та позволяет ей ходить только в сером.
– Если бы я покупал тебе платья, я бы выбрал бледно-лиловый, под цвет твоих глаз. Или красный, чтобы оттенить золото волос.
– Вы всерьез думаете, что я из тех женщин, которые готовы расхаживать в красном?
– Я бы велел тебе надевать его для меня – когда мы останемся наедине.
Эллен сглотнула, внезапно представив себе ту картину интимных отношений, которую он нарисовал. Щеки ее заполыхали, и она с трудом удержалась, чтобы не начать обмахиваться веером.
– Вы страдаете безумными наваждениями. Скажите, ваши приступы сумасшествия часто повторяются?
– У тебя нет никаких вещей, – заметил Стэнтон, не обратив внимания на оскорбление. – Ни одной книги, никаких драгоценностей, даже рисунка в медальоне. Почему?
Эллен вовремя прикусила язычок и не сказала, что почти все ее вещи были отобраны и проданы, чтобы возместить убытки обвинителю Джеймса. Многое являлось частью приданого ее матери и принадлежало семье в течение нескольких поколений, и эта утрата, последовавшая сразу за арестом Джеймса и кончиной отца, заставила ее сильно страдать.
Все последующие годы она старалась не иметь никакого имущества, за исключением некоторых личных вещей матери, чтобы никогда больше не привязываться к кому-либо или к чему-либо.
– Я не помешана на собственности, – огрызнулась девушка, – как некоторые.
– Ты говорила, что мы с тобой уже встречались.
– Это не было встречей. Просто кто-то сказал мне, кто вы такой, и я видела вас издалека.
– Юношей я знавал семейство по фамилии Дрейк. В Суррее. Отец семейства был управляющим в имении моего друга. Вы не родственники?
– У меня нет никакой родни в Суррее, – чистая правда вот уже десять лет, – так что я уверена, что не знаю их.
Стэнтон снова внимательно посмотрел на Эллен, оценивая выражение ее лица, пробираясь сквозь нагроможденную ею ложь, и его ухмылка дала Эллен понять, что он не поверил ее россказням.
– Почему у тебя столько секретов?
– Если бы у меня были секреты – а их на самом деле нет, – с чего бы мне быть такой дурой, чтобы выкладывать их вам?
– Действительно, с чего?
Стэнтон поднялся с кресла и в три шага пересек маленькую комнатку, оказавшись вплотную к Эллен. Его близость вызвала в ней такую жаркую волну возбуждения, что закружилась голова. Эллен понимала, что поддаваться нельзя, но как может такое страстное желание быть неправильным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36