А еще тебе необходим новый пояс с драгоценными камнями.— Увы, теперь мне придется носить только свободные одеяния, и никаких поясов.— Знаешь, в моду вошла головная повязка, усеянная драгоценными камнями. Ее называют «филит». Она бы отвлекла внимание от твоей талии.Как только слуги убрали со столов, Элеонора подошла приветствовать воспитанницу нежным поцелуем. Графиня, казалось, стала еще прекраснее с тех пор, как ее муж возвысился. Розамонд подумала, что Элеонора теперь смеется чаще, глаза ее сверкают ярче и выглядит она моложе, чем раньше.— Мне нужно кое-что сказать вам, леди Элеонора.— Ты в положении! А если нет, то следовало бы после пяти месяцев брака с этим великолепным вороным жеребцом. Скажи честно, он побил тебя после того, как умыкнул из Кенилуорта?Розамонд обнаружила, что может смеяться над своими тогдашними бедами.— Нет, но пригрозил притащить меня за волосы, если я вздумаю убежать снова.— И все же ты здесь, — усмехнулась Элеонора.— Роджер сам предложил мне навестить вас. Он надеется, что вы сумеете развеять мои страхи. Иногда я боюсь, что ребенок родится мертвым, — призналась Розамонд.— В таком случае он правильно сделал, взяв тебя с собой. У меня четверо взрослых детей и чудесная дочь. Дети вознаградили меня за волнения и страдания. Я хорошо знаю тебя, Розамонд, ты обладаешь большей отвагой, чем думаешь. Ребенок поможет тебе понять, что такое жизнь и что надо смотреть в будущее, не страшась смерти.Подошедший Роджер низко поклонился графине.— Спасибо, что позволили нам приехать, леди Элеонора. Я вернусь за Розамонд через две недели. Завтра мне нужно побывать в Тьюксбери и Дирхерсте. Не стану обременять вас своим присутствием.Он надеялся, что она не заподозрит ничего дурного в его приезде и разговорах с лордом Эдуардом, хотя знал, что Элеонора де Монфор чрезвычайно умна.Розамонд удивленно воззрилась на него, но догадалась промолчать.— Позвольте поздравить вас, сэр Роджер. — И, глядя ему в глаза, добавила: — Теперь, когда вы вот-вот станете отцом, стоит забыть бесшабашные забавы юности.Розамонд задыхалась от гнева, но все же сумела дотерпеть до той минуты, когда они остались одни в спальне.— Негодяй! А я-то тешила себя мыслью, что ты делаешь это ради меня! Значит, все ради каких-то коварных замыслов! До чего же наивной вы находите меня, сэр Роджер. К счастью, леди Элеонора намного проницательнее. Я поняла ее намек.— Ты воображаешь невесть что, Розамонд!— Невесть что? А я-то вообразила, будто ты заботишься обо мне. Оказывается, тебе нужен был только Эдуард Плантагенет!— Все, что я делаю для Эдуарда, отзовется пользой для тебя, дорогая.— Да, много пользы мне будет, если тебя убьют!Роджер задохнулся от радости. Значит, он ей небезразличен! Неужели чувства Розамонд к нему глубже, чем она хочет показать? Он отнесет ее в постель и все узнает! С громким торжествующим смехом он подхватил ее на руки и понес к кровати.— Милая, я намереваюсь умереть либо в бою, либо в собственной постели, а не из-за какого-то безрассудного плана, который, по-твоему, мы с Эдуардом замыслили.Он поспешно раздел ее, подогреваемый желанием увидеть жену обнаженной. Ее губы, искусительно близкие, словно умоляли о поцелуе. Он втянул розовый кончик ее языка в свой рот, вкушая его сладость. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и, задыхаясь, спросил:— Знаешь ли, как ты прекрасна сегодня?Розамонд, вовсе не ощущавшая себя прекрасной, покачала головой:— Я больше не стройна, как прежде.— Нет, но теперь ты еще желаннее! Твое тело такое сочное, что возбуждает меня до безумия. Позволь показать тебе!Он поднял ее на ноги и поставил перед зеркалом. Розамонд зачарованно наблюдала, как его смуглая рука обвила ее плечи, сжала голую грудь; подушечка большого пальца провела по чувствительному соску. Розамонд затаила дыхание, едва огненная стрела пронзила ее от груди до округлившегося живота и прожгла дорогу к сути ее женственности. Род медленно притянул ее спиной к себе, так, что его возбужденная плоть уперлась в мягкую попку. Розамонд не могла отвести взгляда от его пальцев, медленно, благоговейно обводивших линии ее тела. Розамонд тихо застонала, когда он развел ей ноги и коснулся горящего бугорка.Мало-помалу она осознавала, какая буря чувственности поднимается в ней, когда она видела свое обнаженное тело. Род продолжал ласкать ее, и она бессознательно выгнула спину, наслаждаясь искушающим ритмом его движений, потирая ягодицами о рубиновый наконечник его копья, пока он не затрепетал. Ей вдруг стало ясно, что в глазах Рода она действительно прекрасна. Их отражения — его, темного и сильного, и ее, светлой и женственной, — позволили ей увидеть чувственную первобытную красоту, о которой она ранее не подозревала.Он снова сжал ее пышную грудь, гладя шелковистый холмик, пока она не застонала, сжигаемая неутоленной жаждой. Когда их взгляды встретились в зеркале — ее умоляющий, его горящий, Розамонд задрожала и с силой налегла на его пальцы.— Ты несравненна в своей страсти, — прошептал он.— Это ты делаешь меня такой.Он отнес ее на постель и рассыпал по подушке золотым венцом волосы. А сам, опаляя ее взором, стал быстро раздеваться. Затем он бросился к Розамонд, стремясь поскорее коснуться ее и попробовать на вкус все те местечки, которых коснулся его взгляд.И Розамонд почувствовала, как истосковалась по нему. Подставив губы, она притянула мужа к себе, раздвинула бедра и обвила его ногами. Она горела словно в бреду, прижимаясь к нему все теснее, и пронзительно вскрикнула, когда он погрузился в ее опаляющий жар.Он дал волю неистовому желанию, которое пожирало его много часов, и она закричала:— Род… Род!Этот возглас воспламенял Рода так, как ничто на свете. Он громко застонал и стал шептать любовные слова — исступленные, бредовые слова, сводившие Розамонд с ума. Она упивалась его запахом, и все ее тело пульсировало в ожидании очередного неумолимого выпада.Роджер был на седьмом небе от счастья. Он поклялся заставить жену желать его, но даже в самых заветных мечтах не представлял такого успеха. Именно такой он хотел ее: стонущей, охваченной безумием желания, бьющейся под ним в экстазе.Они достигли пика одновременно и льнули друг к другу в порыве отчаянной страсти. Потом Род властно прижал жену к груди. Розамонд вздохнула от удовольствия, положив голову ему на плечо.— Род, как бы я хотела поверить, что ты ничего не замышляешь… как хотела бы доверять тебе!Он еще крепче стиснул ее в объятиях.— Знай, милая: если ты подаришь мне свое доверие, я никогда его не предам. Тебе известно, как я берегу то, что считаю драгоценным, а наше дитя — величайшее сокровище, которое ты можешь мне подарить. Я целую твое сердце, Розамонд.Утром он уехал, и Розамонд долго смотрела ему вслед из окна спальни. Род вскочил на вороного, помедлил и обратил взор к высокой башне. Коснулся губ пальцами, прижал их к сердцу и помчался по кенилуортской дамбе.Проехав милю, Роджер встретил Симона де Монфора во главе большого вооруженного отряда. Мужчины натянули поводья. Они уважали друг друга, несмотря на то что оказались в разных лагерях, и Род посчитал нужным объяснить свое появление.— Господин граф, я привез Розамонд погостить у леди Элеоноры. Моя жена носит ребенка и просит у госпожи графини совета и ободрения.Строгое лицо де Монфора смягчилось.— Поздравляю, сэр Роджер. Розамонд мне как дочь, и ей навсегда отведен уголок в моем сердце. Постарайтесь хорошо заботиться о ней.Роджер молча кивнул, глядя в темные глаза военачальника.— Розамонд — настоящий дар небес, клянусь, что буду защищать ее ценой собственной жизни.Нэн и Гриффин приехали в Тьюксбери еще раньше Рода. Он велел им молчать, не желая, чтобы Розамонд раньше времени узнала о его планах. Он намеревался использовать Тьюксбери и соседний Дирхерст как место сбора для войск, верных Плантагенетам.В течение последующих двух недель приграничные лорды Мортимер, Хей, Клиффорд и Монтгомери приехали на встречу с де Лейберном и привели своих воинов, валлийских лучников и кавалерию. К ним присоединились западные бароны Боун и Бассингберн, а также Линкольн де Уоррен, брат которого, Джон, в это время набирал рекрутов во Франции. Рыцари считали своим первейшим долгом освобождение принца Эдуарда.— Взять Кенилуорт штурмом невозможно, — сообщил сэр Роджер. — Симон де Монфор сейчас там, он пригласил к себе Ллевелина Уэльского. В замке полно солдат, кроме того, к нему нет доступа, кроме как через дамбу.— Если спасти принца невозможно, придется организовать побег, — заявил темноволосый лорд Мортимер. — Я предлагаю свой замок Уигмор в качестве убежища для него.Роджер благодарно кивнул.— Побег из Кенилуорта более чем затруднителен. Будет легче подготовить его, если Эдуарда переведут в другое место. Посмотрим, может, мне удастся содействовать его отъезду из Кенилуорта. Глава 23 В конце июня Роджер вернулся в Кенилуорт и столкнулся лицом к лицу с Симоном де Монфором, развлекавшим Ллевелина Уэльского.— Господин граф, спасибо, что позволили мне навестить Розамонд. Я обещал вернуться к этому времени.— Поскольку сегодня полнолуние, принимаю твое объяснение, хотя инстинкт подсказывает мне держать тебя подальше от лорда Эдуарда.— Так он еще здесь? — притворно удивился Роджер.— Еще? — резко переспросил Симон.— Вы не собираетесь увезти его отсюда?Граф тут же заподозрил, что друзья замыслили устроить побег принца.— Почему тебе нужно, чтобы лорд Эдуард остался в Кенилуорте? — стал допытываться он.Род сделал вид, что лихорадочно пытается придумать правдоподобный ответ.— Я… просто подумал, что Эдуарду будет лучше здесь, в компании с Гарри и Ричардом.Отговорка показалась Симону столь неубедительной, что его сомнения только усилились.— Ллевелин Уэльский приехал, чтобы подписать мирный договор. В отсутствие войн обе страны начнут процветать. Все только выиграют, если станут жить в дружбе.— Да, если вы доверяете Черному Волку Сноудона, — льстиво заметил Роджер.— Я не доверяю никому, — многозначительно бросил Симон.Роджер поспешно попрощался и повел своего скакуна в конюшню, чтобы растереть и задать корма. Там, в стойле Нимбуса, он застал жену.— О, Роджер, спасибо, что вернулся…Она обняла его, и в этот момент сын толкнулся в его ладонь. Роджер вознес к небу молчаливую молитву.— Готовься перебираться в другой замок, — предупредил Роджер Эдуарда. — Побег отсюда немыслим.— Знаю. Будь это по-другому, меня бы здесь только и видели! Моя жена по-прежнему в соборе? Она в безопасности?— Да, и по уши в тебя влюблена.— А я — в нее. Она не такая, как другие женщины.— В этом и кроется тайна твоего влечения. — Роджер понизил голос, хотя вокруг вроде бы никого не было. — Мортимер предлагает тебе скрыться в его замке Уигмор на валлийской границе. Если тебя перевезут в другое место, мы оставим поблизости свежих лошадей и будем дожидаться удобного момента, чтобы осуществить побег. Все верные нам войска переброшены в замок Ладлоу, в семи милях к северу от Уигмора.Эдуард понимающе кивнул, но тут же, выругавшись, прошипел:— Ллевелина принимают как настоящего короля, коим он себя вообразил!— Симон де Монфор понимает — он не сможет одновременно справиться с нами и Уэльсом, вот и носится с Ллевелином.— Меня от всего этого тошнит! Старый лев, король Генрих, мой прапрадед, покорил Уэльс сто лет назад, и с тех пор наши приграничные бароны удерживали эти владения, подавляя восстания, беспорядки и мятежи! Теперь же чертов Монфор преподносит его Ллевелину на серебряном блюде.— Вот станешь королем и снова покоришь Уэльс, — беспечно отмахнулся Род.Эдуард пронзил его ледяным взглядом.— Будь уверен, друг мой. Я объединю Англию и Уэльс.У Роджера не было ни малейших сомнений в том, чтоЭдуард сдержит слово.— Но сначала придется вернуть себе Англию, — ухмыльнулся принц.За обедом в парадном зале Кенилуорта Розамонд заметила, что смуглолицый Ллевелин постоянно следит взглядом за Демуазель, игнорируя остальных дам. Розамонд подумала, что он напоминает голодного волка, преследующего добычу. Розамонд, вздрогнув, решила предупредить подругу, когда все встанут из-за стола. Но не успела — Демуазель сама поспешила к ней, задыхаясь от возбуждения.— Что ты о нем думаешь?— О ком? — притворилась непонимающей Розамонд, предчувствуя и страшась ответа подруги.— О принце Уэльском, глупышка! Он такой смуглый и на вид ужасно опасен. Каждый раз, как взгляну на него, ноги подгибаются! Какое счастье, что я выучила валлийский! Отец велел мне сегодня за ужином сесть рядом с ним на возвышении!— Ты увлечена им потому, что он уже немолод! Совсем как я — сэром Рикардом, — пожурила девушку Розамонд. — Но не забывай, что Ллевелин — враг Англии.— Я знаю, но все это так волнующе!Деми облизнула губы, а Розамонд возблагодарила Бога, что подружка слишком молода для серьезных отношений со зрелым мужчиной.Этим вечером Розамонд наблюдала за сидевшими вместе Ллевелином и Деми, полностью поглощенными друг другом. Обернувшись к мужу, она заметила, что и его взгляд устремлен на эту парочку.— Деми без ума от него, — призналась Розамонд. — Когда он уедет, сердце бедняжки будет разбито.— Вряд ли, если их обручат.— Обручат? Но Деми только исполнилось пятнадцать. Неужели Симон способен отдать дочь врагу?— Почему бы и нет? Плохо ты знаешь де Монфора! Ллевелин — самозваный принц Уэльский, почти король, как сам Симон. Так что они равны. Узы брака укрепят мир между Англией и Уэльсом.Розамонд с отчаянием посмотрела на леди Элеонору, державшуюся с истинным величием принцессы крови, а потом на графа Симона. Впервые она увидела их глазами Роджера. Поняла, что оба жаждут власти. Если им представится возможность выдать дочь за принца, пусть и врага своей страны, они на это пойдут. Деми, как и ее когда-то, принесут в жертву жажде власти и политическим амбициям.Розамонд порывисто сжала руку Роджера:— Я не хочу оставаться в Кенилуорте. Не могли бы мы вернуться в Виндзор?Роджер взглянул жене в глаза.— Еще рано, любимая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43