Они вдвоем последними покинули оранжерею. Густой туман окутывал парк, и освещенные окна казались более далекими, чем на самом деле.
– Ты не жалеешь, что я затащила тебя в это захолустье в Чешире? – спросила Ориана.
– Я совершенно счастлив, что ты заманила меня сюда, и жалею только о том, что мы не можем уединиться. Я отпросился с завтрашней охоты. Моя бедная собака просто надорвалась, служа мне, ей необходим отдых, а мне пора разобраться со своей почтой. Мне надо написать Мелтону и знакомым в Дербишире. И еще я намерен встретиться с тобой где-нибудь в укромном местечке. Как насчет того места, где у нас был пикник? В рощице, довольно далеко от парка?
– Предполагается, что завтра я буду помогать леди приводить в законченный вид их костюмы. Но я легко могла бы улизнуть ненадолго.
– Лучше бы надолго. За неделю у меня накопился огромный запас нерастраченных поцелуев.
– Это звучит просто божественно.
– Перестань смеяться надо мной, не то я пожалую тебе один из них прямо сейчас.
Ориана остановилась и протянула руку:
– Дай мне суфлерский экземпляр пьесы.
– Зачем?
– Сейчас увидишь. – Дэр протянул ей книжку, она взяла ее и с возгласом «О Боже!» бросила на землю. – Куда же она упала? Ты не поможешь мне найти ее? – Они оба опустились на колени, Дэр обнял Орйану за плечи, притянул к себе, и губы их соединились. Поцелуй был коротким, но жарким и возбудил в обоих желание большего.
– Вот она, – произнесла Ориана, отыскав книжку и возвращая ее Дэру. – Извините меня, сэр.
Следуя ее примеру, Дэр бросил книжку еще раз.
– Неловкость имеет свои преимущества, – заявил он и сорвал еще один поцелуй.
На следующий день, написав письма, Дэр посетил конюшню графа, чтобы осмотреть лошадей, и находился там до тех пор, пока не увидел, что Ориана вышла из дома. Побродив по парку, он нашел Орйану в той самой рощице, о которой они говорили накануне.
Лицо ее горело, а глаза отражали все краски окружающего их леса – зеленую, коричневую и золотую.
– Никогда не занималась любовью на свежем воздухе, – произнесла Ориана с застенчивостью, несвойственной любовницам и совершенно чарующей.
Они заключили друг друга в объятия и упали на траву, источающую запах свежести. И Дэр, неистово лаская Орйану, чувствовал себя так, словно очутился в Глен-Олдине, и невидимое отсюда, скрытое ветвями деревьев высокое небо осеняло зеленый шатер для двоих.
Глава 26
Предвкушение и всеобщее возбуждение царили в Раш-тон-Холле в день спектакля. Слуги метались по дому, приводя в надлежащий вид комнаты для приема гостей, а кухонная команда готовила грандиозный обед для приглашенных. Молодые джентльмены оставили занятия спортом, чтобы успеть порепетировать еще разочек. Только Дэр, пропустивший вчерашний день, отправился с графом на вересковую пустошь. Ориана видела из окна своей комнаты, как они вдвоем, в сопровождении слуг и собак, двинулись в путь.
Сама она, желая быть полезной, помогала Сьюк пришивать последние ленточки, бантики и кружева на костюмы леди, участвующих в спектакле. Обе они проворно орудовали иголками, однако Ориана вскоре заметила, что ее умелую служанку что-то тревожит.
– Не случилось ли чего-нибудь дома, Сьюк? – поинтересовалась Ориана. – Мне кажется, тебя что-то беспокоит.
Горничная сделала еще несколько стежков, прежде чем поднять хорошенькое личико и взглянуть на хозяйку.
– Ничего плохого не случилось. Произошла одна удивительная вещь, вернее, может произойти. Я хотела рассказать вам об этом, но не знала, как начать. Мистер Уингейт ездил со мной к моим родителям. Он хотел познакомиться с ними.
Руки Орианы упали на колени, смяв шелковое платье, к которому она пришивала оборку.
– Он ухаживает за тобой?
– Да, мэм.
Разоблачение тайны принесло Ориане облегчение и огорчение одновременно.
– Значит, ты скоро напишешь мне уведомление об уходе?
– Я предпочла бы остаться в услужении, если бы мы с Джонатаном – с мистером Уингейтом – могли работать в одном доме. Но у вас уже есть мистер Ламли, и вам не нужен дворецкий.
Чета Ламли служила матери Орианы, а затем и ей самой, оба они до конца жизни останутся в этом доме. Однако и муж и жена немолоды и смогут исполнять свои обязанности еще не более нескольких лет. Уингейт был бы ценным приобретением, но это могло задеть чувства ее преданных слуг.
Не успела Ориана открыть рот и поделиться со Сьюк своими соображениями, как та продолжила:
– Джонатану – мистеру Уингейту – было бы тяжело расстаться со своим хозяином. Он служит ему вдвое дольше, чем я вам. – После очень долгой паузы Сьюк произнесла негромко: – Остров Мэн, по его описанию, очень приятное место.
Горничная Орианы со всей возможной деликатностью дала понять хозяйке, что ее замужество прервет их отношения. Дэр не только подозревал, что такое может случиться, он даже подготовил Ориану к этому. Деликатность ее умелой и преданной служанки обязывала Ориану скрыть потрясение. Самым естественным тоном она произнесла:
– У сэра Дэриуса появился новый красивый дом, а это потребует увеличения штата прислуги. Будь уверена, что я дам тебе самую лучшую рекомендацию, но он и без этого уже знает твои достоинства.
– Мистер Уингейт задал мне вопрос, касающийся вас и его хозяина, но я не знала, как ответить. Не мое дело спрашивать, мэм, но мы оба думали о том, не собираетесь ли вы с сэром Дэриусом пожениться.
– Существует целый ряд причин, по которым я не могу выйти замуж за сэра Дэриуса, – сказала Ориана, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение, и добавила: – Кроме того я не ожидаю предложения от сэра Дэриуса Корлетта.
Ориана вернулась к своему шитью.
– Мистер Уингейт не сказал мне о своих намерениях, – поведала Сьюк, – но он провел полчаса с моим отцом.
– Очень порядочно с его стороны попросить у твоего отца разрешения ухаживать за тобой, – заметила Ориана. – Быть может, это несколько преждевременно, но я желаю вам обоим счастья в браке.
– Благодарю вас, мэм. Я откладывала деньги на приданое, как велела мне моя мать, но я и не воображала, что найдется человек, который сделает мне предложение. Низко наклонив голову, молодая женщина перерезала ножницами нитку.
– Но почему же, Сьюк?
Не успела Ориана произнести вопрос, как ответ пришел к ней сам собой. Репутация горничной зависит от репутации хозяйки. Сьюк Барри, таким образом, разделяла ее, Орианы, дурную славу, и это, разумеется, вредило девушке в глазах возможных претендентов на ее руку и сердце.
– Я была слишком занята работой, чтобы думать об ухажерах. Как и вы, мэм.
Дипломатичный ответ имел намерением поберечь чувства Орианы, но ничуть не уменьшил угрызений совести.
Громкий выстрел графа взорвал тишину вересковой пустоши, из обоих стволов ружья показался дымок.
Убитая куропатка упала на землю.
По команде хозяина сеттер ринулся вперед.
Другие птицы, затаившиеся в укрытиях, взвились над зарослями вереска.
Дэр выстрелил, убил одну из них, а его светлость, успевший взять из рук слуги свое второе ружье, подстрелил другую.
– Хороший выстрел, – поздравил Дэра Раштон. – Теперь наш с вами счет сравнялся.
– По четыре штуки на каждого, милорд, – доложил слуга, поправляя на плече лямку ягдташа.
Дэр не был в достаточной мере честолюбив, чтобы особенно волноваться по поводу количества убитых птиц, но все же ему было бы неприятно, если бы граф его превзошел.
Они передали ружья слугам и двинулись в обратный путь к Раштон-Холлу. Уставшие собаки плелись за ними, высунув языки.
Здесь, в родных местах, Раштон выглядел менее строгой личностью, чем в Лондоне. Девятнадцать лет назад овдовев после смерти молодой жены от родов, он был заботливым отцом, в одиночку вырастившим дочь, и радовался сердечным отношениям с ней. Обладая обостренным чувством ответственности, он выглядел старше своих лет, – ему еще не исполнилось и сорока, – но проявлял доброе отношение к друзьям и соседям и по-настоящему увлекался охотой. Гостеприимство его было безупречным.
Их приятельские отношения, возникшие во время утренних выходов на охоту, несколько смягчали ревность Дэра, но тем не менее он был доволен, что уже завтра увезет Ориану из Раштон-Холла. Однако беспокойство вновь охватило Дэра, когда граф спросил его, долго ли еще он намерен оставаться в Англии.
– Из Ливерпуля регулярно отплывают суда на ваш остров, и расстояние не так уж велико.
Дэр знал, что дорога займет всего чуть более суток, однако вовсе не хотел уезжать.
– Мне нет особой нужды спешить с отъездом, – ответил он. – К тому же я еще не закончил свои дела в Лондоне.
– Вот как? – заметил Раштон. – А я полагал, что вы сделали дело, ради которого приехали. Вы завоевали Ориану.
Лояльность по отношению к Ориане требовала, чтобы Дэр промолчал, и он не мог защитить себя от обвинения. Он лишь сказал, гневно сверкнув глазами на аристократа:
– У вас дурное мнение обо мне. И о ней.
– Я питаю к Ориане высшее уважение, однако знаю, что ее порывы вовлекли ее в беду. Говорила ли она вам когда-нибудь о человеке по имени Томас?
Дэр молча кивнул.
– Его бесчестность принесла ей огромное несчастье. Возможно, вы не в состоянии понять, как она страдала и почему потом держалась как можно дальше от мужчин. Она нашла утешение в музыке и в своих профессиональных обязанностях. Когда она обратилась комне за советом, я предложил ей избегать ненужных знакомств и поддерживать родственные отношения с Боклерками. Ее усилия преодолеть происшедший скандал увенчались бы успехом, если бы Мэтью не разрушил их.
– Вы согласились на брак вашей дочери с Пауэллом, так как считали, что это отвлечет его от Орианы?
– Разумеется, нет. Их взаимная привязанность возникла до того, как Мэтью познакомился с Орианой. У него есть недостатки – он легкомыслен и чересчур экстравагантен, но я убежден в его преданности Лайзе и ее преданности ему. Как моя единственная наследница она может выходить замуж независимо от материальных интересов. Я переведу дом в Лондоне на ее имя, как только она выйдет замуж. Она провела сезон в городе, заняла достойное место в высшем обществе и заказала подвенечное платье. Когда возник смешной и нелепый домашний спор о сервизе из веджвудского фарфора, Мэтью напился и кинулся за утешением к Ориане.
– В театре. Да, я об этом знаю. И тогда она уехала из Лондона.
– Даже из Англии. К моему величайшему сожалению, случай привел ее на остров Мэн.
Потеря для одного мужчины стала приобретением для другого.
– Я и не предполагал, что вы находитесь в положении собаки на сене.
– Я охраняю то, что принадлежит мне.
– В каком это смысле Ориана принадлежит вам?
– Говорите тише, нас могут услышать слуги.
Дэр оглянулся через плечо и увидел, что не спеша следующие за ними слуги попеременно передают один другому фляжку с бренди. Понизив голос, он спросил:
– Что вы, черт побери, имеете в виду, когда утверждаете, будто она ваша? Если это так, то она забыла об этом упомянуть.
– Обстоятельства удержали меня от публичного объявления об этом, – холодно изрек граф. – Ориане понадобилось слишком много времени, чтобы оправиться после истории с Теверсалом. И я не мог создавать скандал вокруг оперной певицы, затевая торжества по случаю замужества моей дочери.
Они проходили как раз мимо той рощицы, где Дэр с Орианой наслаждались друг другом, воспоминания об этом укрепили уверенность Дэра в том, что Ориана больше принадлежит ему, чем Раштону. «Разделенная страсть, – сказал он себе, – победила годы платонической дружбы». К тому же Ориана обменялась обетом любви с ним, а не с графом.
– Как только Лайза и Мэтью поженятся, я получу свободу ухаживать за Орианой.
– Вы хотите, чтобы она стала вашей любовницей? – мрачно спросил Дэр. – Или вашей графиней?
– Всю последнюю неделю она занимала спальню моей покойной жены, – заявил граф с торжествующей улыбкой. – Я бы ни в коем случае не предложил ей этого, если бы не был уверен, что стану ее мужем. И я им стану.
При этих словах Дэр почувствовал себя примерно так, как если бы Раштон направил на него дуло своего охотничьего ружья.
– Она не захочет выйти за вас. Выбирая между браком и музыкой, она предпочтет последнее.
– Ее музыка перестанет быть предметом публичных выступлений и превратится в домашнее удовольствие. Да, она порвет со своей артистической карьерой, но получит солидное возмещение в виде титула, богатства и загородного поместья. Благодаря мне она обретет респектабельность, о которой мечтает более всего. Я гарантирую, что она покинет свой дом на Сохо-сквер, этот монумент ее недостойного наследства. С вами она вынуждена терпеть позор тайной связи, которая, похоже, окажется недолгой. Ее выбор, Корлетт, элементарно прост.
Если бы Дэр стал отрицать свою связь с Орианой, он солгал бы. Но молчание его только подтвердит подозрения графа.
– Ваши умозаключения унижают Ориану, и они малодостоверны. Она вовсе не беспомощное брошенное создание, которое нуждается в руководстве, милорд. Эта женщина, наделенная уникальным талантом, дорожит своей независимостью. Я предчувствую, что она вам откажет, но с деликатностью, которая позволит сохранить добрую дружбу.
С несколько грубоватым уважением Раштон сказал:
– Вы не причините ей боли сознательно, я в этом уверен, но можете сделать это против воли. Поэтому чем скорее вы с ней расстанетесь, тем лучше для нее.
Дэр сомневался, что Ориана согласится со словами Раштона. Распрямив плечи, он твердо взглянул в глаза своему сопернику.
– Я рассматриваю ваши замечания и ваш совет как насильственное вмешательство в чужую жизнь.
– Необходимое. Как будущий муж Орианы я должен высказать свои возражения против... против ваших интимных отношений.
– До тех пор пока Ориана не даст согласия стать леди Раштон, – возразил Дэр, – она свободна вести тот образ жизни, какой ей нравится.
Большим успехом, по мнению Харриот Меллон, постановку «Критика» в Раштон-Холле назвать было нельзя. Ее суждение об исполнителях было совершенно иным, чем у собравшихся зрителей, по большей части окрестных мелких джентри, которые осыпали актеров-любителей Пышными похвалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40