Ориана размышляла, хотел ли Дэр сделать ее своей любовницей, как она сама полагала, или своей женой. Но его подлинные намерения так и останутся для нее загадкой. Если он, как Томас, нуждался в покорной наложнице, пусть поищет в другом месте. Но вдруг на уме у него был законный брак?
«Это невозможно», – подсказывала Ориане ее более рациональная половина. Дэр теперь знает о ее происхождении, ему известна ее профессия, если добавить к этому ее слишком свободное поведение в библиотеке... нет, после этого вряд ли можно было ожидать от него честного предложения.
Словно прочитав ее мысли, кузен Орианы вдруг произнес:
– Фред считает, что ты должна выйти замуж. Ориана рассмеялась и спросила без особого энтузиазма:
– У него есть кто-то на примете?
– Мы с ним решили, что тебе нужен парень с кучей денег и хорошей скаковой конюшней, который не придавал бы значения твоим проказам в Лондоне.
Прорысившая мимо лошадь отбросила копытом кусок гравия с блестящими вкраплениями кварца, и он упал прямо перед Орианой. Она остановилась, подняла камешек, пригляделась к нему и, решив, что он достаточно красив, чтобы взять его с собой, положила в ридикюль.
– Ты поднимаешь уже третий камень. Хочешь создать новую моду? – поддразнил Ориану кузен.
– Ненамеренно.
– Посмотри-ка, – сказал Берфорд, – граф Раштон тебе кланяется. Держу пари, что он хочет прогуляться с тобой.
– Сомневаюсь. Он слишком респектабельная личность, чтобы искать моего общества в публичном месте.
Берфорд слегка похлопал Ориану по руке, желая подбодрить.
– Ты придаешь слишком большое значение чужому мнению. Перед тем как уехать из города, я собираюсь навестить отца и сестру. Хочешь поехать со мной на Мэнс-филд-стрит?
Что бы там ни думали те, кто глазел на нее сегодня, но когда Ориана покидала парк, она испытывала тайное удовлетворение от того, что направляется в резиденцию герцога. Ее родство с его светлостью Сент-Олбансом не могло защитить Ориану от злых языков и грязных сплетен, однако оно всегда будет для нее источником утешения – и напоминанием об отце, так любившем удовольствия.
Дэр устало прислонился к высокой железной ограде большого сада в самом центре Сохо-сквер. Сад был со всех сторон окружен аккуратными городскими дамами, которые отличались один от другого только архитектурой входных дверей и номерами, прикрепленными к оконной раме на фасаде.
Какая-то полная дама в поношенном костюме для верховой езды ехала рысью на лошади по неровной мостовой. Дэр отошел от ограды, намереваясь обратиться к всаднице и расспросить ее, но она уже успела свернуть к угловому дому.
– А у меня новая игрушка.
Дэр обернулся. Тоненький детский голосок донесся из-за куста у ограды и принадлежал мальчугану с пухлыми щечками и золотыми, словно у ангелов, кудрявыми волосами.
– Покажи ее мне, – попросил Дэр.
Ребенок выбрался из гущи листвы и ветвей. Он прижимал к себе маленькую деревянную лошадку на колесиках, на спине лошадки сидел всадник в военной форме. Мальчик поставил игрушку на землю и потянул за привязанную к ней веревочку. Игрушка покатилась вперед, при этом механизированная лошадка встала на дыбы, а всадник поднял руку, в которой держал саблю.
– Ее купили в магазине Хэмли, – объяснил мальчик.
– Тебе здорово повезло, – сказал Дэр.
– Я знаю. Меня зовут Мертон Прингл.
– Ты живешь поблизости?
– Вон там. – Мертон просунул руку сквозь прутья ограды и показал в сторону Фрит-стрит. – Моя мама леди Прингл, а папа сэр Уолтер. Мои братья живут в пансионе академии на другой стороне площади. Уолта зовут Прингл-старший, а Энтони – Прингл-младший. Дэр решил поддержать новое знакомство.
– Здесь у вас много соседей. Ты знаешь, как их зовут и кто где живет?
Юный Мертон несколько раз кивнул своей золотой головкой.
– Я ищу леди, которая живет где-то здесь. Ты знаешь Анну Сент-Олбанс?
Лицо у мальчика сделалось очень серьезным.
– Мне не велят о ней говорить.
– Неужели? А почему?
– Мама говорит, что она плохая, испорченная и безнравственная. Я не знаю, что это значит, знаю только, что это нехорошо. Наша горничная Лиззи сказала мне, будто у мадам Сент-Олбанс много любовников. Это мужчины, которым нравится целовать женщин. Разве целовать кого-то нехорошо?
– Иногда, – мрачно ответил Дэр. – Смотря по тому, кто целует. И как он это делает.
Много любовников. Испорченная и безнравственная. Эти сведения противоречили его собственному впечатлению и тому, что говорила ему Ориана. «Я не шлюха», – сказала она, отказавшись пойти к нему в номер гостиницы в Ливерпуле. «Мне пришлось отклонять подобные предложения в течение нескольких лет». Так она заявила во время их разговора в сумрачном церковном дворе.
Непостижимость Орианы приводила Дэра в ярость, а требования ее профессии, докучливые и обременительные, беспокоили его, хоть и не охлаждали желания обладать ею. Но ее коллекция джентльменов, разумеется, вносила неожиданные осложнения.
– Я иногда вижу, как папа целует Лиззи в уголке за дверью гостиной, а еще в темном месте под Лестницей. Думаю, он тоже любовник.
– Полагаю, что так, – рассеянно ответил Дэр, которого ничуть не занимали интрижки в семействе Прингл, он пытался придумать, как вырвать Ориану из круга ее разнообразных поклонников.
– Покажи мне дом, где живет мадам Сент-Олбанс.
– А вон там, – сказал мальчик, вытянув свой короткий указательный палец.
– Дом с опущенными жалюзи? Или рядом с ним, возле которого стоит карета?
Из кареты выбрался мужчина. Мальчуган прошептал:
– Это один из любовников. Лиззи говорит, он лорд. Наверное, Томас, про которого поют в песне.
– В какой песне?
Из дома вышел пожилой слуга и впустил визитера. А Мертон тоненьким дискантом пропел песенку о прелестной Анне Сент-Олбанс, «птичке со сладким голоском», по которой томятся множество джентльменов, но сейчас «успеха добился Томас», который и заключил ее в свои объятия.
Когда Дэр узнал отвратительную правду об Уилле Брэд-филд, очевидность предстала перед ним в одно мгновение. Что же касается Орианы, сведения – чертовски противоречивые и запутанные до предела – следовали непрерывным потоком.
Очаровательная вдова, которая шарахалась в сторону от поцелуев, оказалась известной певицей, выступающей на сцене, и незаконной дочерью беспутного герцога. Она сама и один из ее многочисленных любовников стали героями уличной песенки. Ее нынешний покровитель – аристократ, владеющий роскошной каретой с гербом на дверце, и этот покровитель наносит ей визит среди бела дня.
«Точь-в-точь как Доррити Кроуи, – подумал Дэр, – переходит от одного мужчины к другому». Ненасытная, жаждущая все новых развлечений, не в состоянии успокоиться. И что самое скверное, необыкновенно лживая.
– Мне пора идти, – сказал он мальчугану и направился к дому Орианы.
Ухватившись за дверной молоток, Дэр вложил в удары всю свою злость. Пожилой слуга, изумленный неистовством его стука, осведомился, какое у него дело.
– Передайте вашей госпоже, что знакомый ей джентльмен желал бы засвидетельствовать свое почтение. И, пожалуйста, не говорите мне, что она не принимает, я видел, как в дом только что вошел визитер.
Отступив на шаг от входной двери, дворецкий – или, быть может, управляющий – произнес спокойно и вежливо:
– Прошу вас, сэр. – Он бережно принял у Дэра шляпу и передал ее молодому лакею в темно-желтой ливрее с кантами синего цвета. – Как позволите вас отрекомендовать?
– Корлетт.
Расхаживая по небольшой комнате, Дэр пристально разглядывал обстановку. Стулья, расставленные у камина, и присутствие в комнате раздвижного стола дали ему понять, что он находится в гостиной для утреннего завтрака. Он перешел в соседнюю комнату, достаточно большую и явно предназначенную для занятий музыкой и пением, здесь стояло фортепиано, на столе лежала стопка нот, в углу находился пюпитр для них, а на диване лежал музыкальный инструмент, похожий на гитару. Осмотревшись получше, Дэр решил, что комната служит Ориане также и библиотекой. На полках в шкафу стояли по преимуществу старые, даже очень старые книги. Нижнюю полку занимали тома in folio – вероятно, партитуры. На стенах висели вставленные в рамы картины из театральной жизни. С одной из них соблазнительно улыбалась Салли Верной с букетиком цветов в руке. Нашел Дэр и портрет Джозефа Вернона, помещенный между двумя медными настенными канделябрами.
Так значит, в этой милой, уютной комнате Ориана поет, играет и развлекается со своими поклонниками. Несмотря на испытываемые им душевную боль и ярость, Дэр заметил, насколько обстановка в этом приюте отдохновения и радости соответствует личности Орианы, ее интересам и ее прошлому. Со своим женским тактом и вкусом Ориана создала дом такой теплый и одновременно стильный, о каком Дэр мечтал для себя.
Заслышав шаги на лестнице, он обернулся.
– Мадам Сент-Олбанс примет вас, – сообщил все тот же немолодой слуга, даже не стараясь скрыть свое недоумение.
Дэр поднимался по лестнице, и сердце его колотилось в унисон с тяжелой поступью. Увидит ли он Ориану рассерженной? Встревоженной? Пристыженной?
Дэр вошел в гостиную. Ориана, сидя на канапе, вела серьезный разговор с худощавым джентльменом, виски которого были тронуты сединой. Выглядела Ориана просто ангелом, а ее платье с высокой талией – белым облаком из множества слоев полупрозрачной ткани. Глубокий вырез обнажал прекрасные белые плечи и верхнюю часть груди. Каштановые кудри, перевязанные светлой лентой, открывали лоб. Пышный наряд в сочетании со строгим выражением лица распалил негодование Дэра.
– Сэр Дэриус, вот неожиданное удовольствие. – Голос прозвучал мягко, но за этой мягкостью скрывалось беспокойство. – Что привело вас в Лондон?
Пока Дэр еще только собирался ответить, титулованный джентльмен произнес:
– Дорогая моя, причина предельно ясна. Это вы.
Глава 13
– Я в состоянии ответить сам, – заявил Дэр.
Его резкий тон вызвал у Орианы улыбку, а ее гость сдвинул брови.
Во время долгого и утомительного путешествия из Ливерпуля Дэр тщательно обдумал все, что скажет. Но, теперь, когда он снова увидел Ориану, все слова вылетели из головы. Да это, собственно, и не имело значения, поскольку Ориана была не одна.
– Чего же вы от меня хотите? – безмятежно спросила она, вставая с канапе.
Ах, она, конечно, знала, чего он хочет. А он даже не мог поцеловать ее.
– Помощи. Я здесь для того, чтобы выбрать обстановку для моего нового дома, и потому желал бы узнать названия самых лучших лондонских магазинов и складов. Я надеялся найти подходящие вещи в Ливерпуле, но не преуспел в этом. И это не единственное мое разочарование за время пребывания там, – резко проговорил он, напоминая Ориане о ее тайном бегстве.
Дэру до боли в кончиках пальцев хотелось дотронуться до ее нежно выступающих ключиц. Его губы стосковались по ней. А он стоит тут и рассуждает о мебели, в то время как ему необходимо лишь одно, уложить ее в постель и показать ей, чего она лишилась, бросив его.
– Лорд Раштон, – обратилась Ориана к джентльмену, – позвольте представить вам сэра Дэриуса Корлетта из Дербишира и с острова Мэн.
Значит, это и есть граф Растлип – что-то в этом роде было нацарапано на конверте письма, которое отправлял Дэр на почте в Дугласе по просьбе Орианы.
Граф проговорил с неукоснительной выдержкой отлично воспитанного человека:
– Я знавал Корлетта из Дэмерхема, он обращался ко мне по поводу взноса для филантропического проекта несколько лет назад. Это не ваш родственник, сэр Дэриус?
– Мой дед.
– Сожалею, что мы с ним так и не познакомились лично, однако, по всей видимости, то был в высшей степени достойный человек. Если я не ошибаюсь, он был промышленником?
– Он владел свинцовыми рудниками. Возле Матлока.
– Мебель, которую вы подыскиваете, нужна вам для собственности в Дэмерхеме?
– Нет, милорд. Я построил виллу в сельской местности на острове и теперь должен ее обставить.
Интересно, хороший это признак или плохой, что Ориана не сочла нужным рассказать о его существовании?
– Вы были бы в восхищении от этой местности, лорд Раштон. Уединенная долина и великолепный вид на горы, – сообщила она.
– Это звучит чудесно. В городе теперь очень многолюдно, сэр Дэриус, но скоро он опустеет. Надеюсь, у вас не было затруднений с поисками Приличной гостиницы?
– Я остановился в «Нерд» на Кинг-стрит.
Это была одна из самых фешенебельных и дорогих гостиниц в Лондоне, и Дэр надеялся, что на заносчивого лорда Растлипа это произвело впечатление.
– Как я понимаю, это не первый ваш визит.
Дэр не раз встречал джентльменов такого типа – с чувством собственного достоинства, богатых, безупречно одетых. От макушки своей седеющей головы до кожаных подметок лорд Раштон являл собой образец английского аристократа, столь же корректного в поведении, сколь и в одежде.
Глядя на Ориану, граф с приятностью проговорил:
– Я полагаю, мне лучше удалиться и предоставить вам возможность побеседовать с сэром Дэриусом. Моя дочь требует, чтобы я сопровождал ее в Гайд-парк, так как ее суженый мистер Пауэлл в настоящее время находится в Уэльсе у постели больного родственника, и она рассердится, если я оставлю ее в одиночестве. Увидим ли мы вас сегодня в парке?
– Сегодня нет, – ответила Ориана.
Пока она провожала гостя, Дэр разглядывал два портрета, висящих на стене по обе стороны окна. Карл II при мантии и в камзоле, который во времена его правления именовали дублетом, загадочно улыбался, полуприкрыв черные глаза, его темные волосы свободно падали на плечи. Смуглое лицо и лихо закрученные усы придавали его внешности пиратский вид. Нелли Гуинн, изображенная в дезабилье, надевала цветочную гирлянду на шею барашку, белая ночная сорочка спустилась с одного плеча, обнажив полную грудь. Розовые пухлые губки напомнили Дэру губы Орианы, а волосы у нее были того же оттенка.
– Я боялась, что вы придете, – проговорила Ориана с другого конца комнаты. Теперь, когда они остались наедине, волнение ее сделалось очевидным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40