душевые поддоны 70х90 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Лицо его выражало боль, когда он снимал с нее платье и надевал через голову шелковую ночную рубашку. Она, не сопротивляясь, позволила ему поднять ее и уложить в огромную кровать.
Запыхавшись, вошел доктор Серрадо. Пока он осматривал Нэнси, Рамон все время находился рядом. Карие водянистые глаза доктора были очень встревожены, когда он выписывал таблетки железа и рекомендовал красное вино и отдых под наблюдением врачей. Нэнси согласилась с таблетками и вином, но решительно отказалась ехать в Лиссабон. Да, она упала в обморок. Это часто с ней случается. Еще с детского возраста. Это, конечно, была ложь, но доктор Серрадо поверил. Американки не такие крепкие, как португальские женщины. Им кровь досталась не от здоровых крестьянских предков.
Доктор Серрадо вернулся к своим богатым пожилым, страдающим бессонницей пациентам, а Рамон натянул на плечи Нэнси роскошные вышитые простыни. Затем убавил свет и сел на край постели, взяв ее тонкую руку в свою сильную ладонь. Она закрыла глаза и почувствовала его поцелуй на своем лбу и нежное прикосновение, когда он убрал с ее щеки сбившиеся волосы. Она уснула с улыбкой на губах, наконец-то почувствовав, что ее любят.
* * *
Когда Нэнси проснулась, сквозь жалюзи на окне уже пробивалось солнце. Из ванной доносился звук льющейся воды. Мария бесшумно передвигалась по комнате, раскладывая шелковое белье и отбирая на медной вешалке в стенном шкафу те платья, которые, по ее мнению, должны понравиться Нэнси.
Нэнси полежала еще несколько минут, нежась в теплой постели и вспоминая минувший вечер. Она задумчиво коснулась лба в том месте, куда Рамон поцеловал ее так нежно, словно она была ребенком. Никто так не беспокоился о ней прежде. Ни Джек, ни Верити. Никто никогда не сидел у ее постели, держа за руку, пока она не уснет.
Нэнси осторожно потянулась. Боли в руках и ногах не было. Она широко раскрыла глаза, чувствуя себя вполне здоровой и отдохнувшей. Затем села в постели, и Мария, поправив подушки, принесла ей на подносе завтрак. Нэнси отказалась от охлажденного шампанского и апельсинового сока, которые, как считала Зия, полезно пить по утрам, и вместо этого выпила две чашки горячего крепкого черного кофе, а вместо омлета съела только подрумяненный ломтик хлеба. Затем, напевая, спустила ноги на толстый ковер и пошла в ванную. Она пела, когда мылась, и напевала про себя, когда Мария причесывала ее и стригла ногти. Платье, которое она выбрала, было с лифом без спинки и рукавов, с завязками на шее и выглядело обманчиво простым.
— Мария, кажется, ты говорила, что мистер Санфорд до полудня будет совещаться со своим секретарем?
— Да, мадам. Он сказал, что вы не должны беспокоиться и вам следует отдыхать.
Нэнси усмехнулась:
— Я не нуждаюсь в отдыхе, Мария. Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо. А мистер Санфорд говорил, где он будет ждать меня за ленчем?
— Он сказал, что вы должны встретиться с ним в его апартаментах, мадам.
Ждать целое утро, чтобы снова увидеть его! Она знала, чем сейчас занят Рамон. Он инструктировал Вильерса относительно непредвиденных дел, возникших в связи с болезнью Зии. Не было сомнений, что если даже ей удастся убедить его в том, что она чувствует себя сносно, он поручит ей гораздо меньше дел, чем обычно выполняла Зия.
На террасе был занят пока всего один шезлонг. Было только девять часов, и большинство гостей отеля еще нежилось в постелях.
— Рада видеть тебя, — лениво произнесла Джорджиана, меняя свое положение, когда Нэнси приблизилась к ней.
Внимательный служащий бассейна в белых шортах уже подвинул другой шезлонг поближе к Джорджиане, принес подушки и прикатил неизменный столик на колесиках с напитками. Нэнси поблагодарила его и легла рядом с Джорджианой. Было очень тихо. Ни смеха, ни криков. Нэнси принимала солнечные ванны каждый день рано утром. Это было намного приятнее, чем позднее, когда на террасах появлялись Миды, Каррингтоны, Майклджоны и Лоземиры.
— Вчера я думала, что ты умираешь. Ты выглядела просто ужасно.
— У меня был очень напряженный день.
Джорджиана перевернулась на живот. Водопад ее золотистых волос низвергся вниз до самой травы, еще влажной от росы.
— Вир, Ники, муж и Рамон. От такой компании любой может утомиться, — сказала она сухо.
Нэнси почувствовала, что краснеет.
— Разве все так бросается в глаза?
— До вчерашнего вечера об этом знала только я. А сейчас, думаю, твое имя будут связывать только с именем Рамона, если вы будете продолжать смотреть друг на друга с таким откровенным вожделением.
— Я не просто хочу Рамона, — тихо сказала Нэнси. — Я люблю его.
— Как любят его сотни других!
— Нет, у нас все иначе.
Джорджиана доброжелательно засмеялась:
— Хотела бы я иметь гинею каждый раз, когда слышу это.
Неожиданно для себя Нэнси тоже улыбнулась:
— Это, конечно, звучит довольно банально, но это правда. Я люблю его, а он любит меня.
Джорджиана вздохнула. Все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала.
— А как насчет княгини Марьинской? Ты вполне уверена, что она не ждет его в Париже? Я слышала сплетни о том, что Рамон уже несколько лет поддерживает связь со своей будущей невестой, и вполне возможно, что это правда.
Нэнси покачала головой:
— Если уж Рамон женится, то на Тессе Росман.
Джорджиана подняла спинку шезлонга вертикально и уставилась на Нэнси:
— На этом ребенке? Да ты с ума сошла!
Нэнси усмехнулась. Джорджиана редко теряла хладнокровие.
— Нет, мне известно это, как говорят бизнесмены, из компетентных источников.
— Верю, — сказала Джорджиана мрачно и снова откинулась назад. — Так, значит, ты любишь Рамона, а он любит тебя? А как же Вир? Я не сомневаюсь, что он тоже любит тебя.
— Ты уверена? — Нэнси нахмурилась. Джорджиана была очень проницательной и близко знала Вира, поскольку он часто проводил время в компании Монткалмов. Джорджиана никогда не делала поспешных выводов.
— Да, — безжалостно продолжала она, — уверена. Когда он прибыл сюда с тобой, он выглядел таким счастливым, каким я давно не видела его, а через несколько дней стал похож на человека, который испытывает страшные муки.
Нэнси привстала, обхватив руками колени. Все ее мысли были настолько заняты Рамоном, что она и не помнила, когда последний раз видела Вира.
— Ну, что скажешь? — Джорджиана выжидательно смотрела на нее.
Нэнси все так же сидела, обхватив колени и глядя на неподвижную гладь бассейна.
— Я никогда не хотела огорчать Вира. Никогда не говорила, что люблю его, и не давала ему повода ждать от меня чего-либо. Мы принадлежим к одной семье и, хотя не виделись долгие годы, связаны родственными узами.
— Но он влюбился в тебя?
— Вир говорил мне об этом.
— И я верю ему. Он не какой-то там волокита, хотя, несомненно, весьма привлекателен.
— Мы никогда не были любовниками, — сказала Нэнси.
— Он и Кларисса тоже.
— Вир ничего не рассказывал о Клариссе. Я знала только, что он несчастлив с ней, вот и все.
— Он никогда не говорил и, уверена, никогда не расскажет всю правду о ней. Это слишком мучительно для него. — Джорджиана заслонила глаза от яркого солнца. — Кларисса — настоящая английская красавица: светлые волосы, голубые глаза. Довольно высокая и атлетически сложенная, что нравится многим мужчинам. Она любит охотиться верхом с собаками и предпочитает сельскую местность городу… — Джорджиана замолчала. Нэнси ждала. —…а женщин — мужчинам.
— Ты имеешь в виду их общество? — спросила Нэнси, хватаясь за соломинку.
— Я имею в виду — в качестве любовников, — резко сказала Джорджиана. — Вот почему она часто бывает за границей. В Индии, Марокко, Турции. Думаю, что здесь об этом знают не более трех человек. Вир, я и вот теперь ты.
— Зачем ты рассказала мне об этом? — спросила Нэнси, понизив голос.
— Потому что очень жалею Вира. Он пережил немало страданий и унижений в прошлом, чтобы снова страдать. Теперь, зная о его личной жизни, пожалуйста, будь с ним милосерднее, когда решишь рассказать ему, что любишь Ра-мона Санфорда. И еще, так как ты ближе к Виру, чем кто-либо другой, может быть, ты сможешь помочь ему. Вир мог бы развестись с Клариссой и снова жениться. Но он очень боится, что при этом публике станут известны странные пристрастия его жены. Естественно, так и будет. Но можно было бы уладить дело, если бы виновным оказался он и она развелась бы с ним.
— Тогда почему же он все не устроил таким образом?
— Вероятно, потому, что Кларисса может воспользоваться титулом графини и завладеть миллионами Мелдона. Если же он пригрозит ей разоблачением, она, конечно, будет вынуждена отступить, но Вир очень добр и не захочет скандала. Он не собирается обвинять ее, и в этом суть трагедии, поскольку его жизнь загублена. Может быть, в подходящий момент ты поговоришь с ним. Ободришь его, чтобы он мог пережить временные неприятности ради будущего счастья, хотя, по-видимому, не с тобой.
— Нет, не со мной.
На короткое время наступила тишина. Появилась Серина Лоземир в бикини. Она нырнула в чистую воду бассейна и поплыла мощными уверенными гребками.
— Теперь о втором номере, — сказала Джорджиана и подняла вверх руку, подзывая невидимого, но все видящего официанта. — Пожалуйста, дайкири.
Официант повернулся к Нэнси.
— И кофе глясе, пожалуйста.
Официант исчез.
— Второй номер?
— Не прикидывайся дурочкой и не ломай комедию. Князь Николай Васильев. Я права или нет?
— Права.
— Еще бы. А Рамон знает о твоей проделке с нашим русским удальцом?
—Да.
Джорджиана удивленно приподняла брови. Она не ожидала этого. Сам Рамон мог быть неверным, но требовал от любовниц постоянства. Но в данном случае за последние сутки он только укрепился в своей любви. Это опровергало все предположения Джорджианы. Их взаимное влечение было очевидным, где бы они ни появлялись вместе. О Васильеве нечего было и говорить. Вряд ли стоило расспрашивать Нэнси о подробностях этой связи.
— Теперь номер три, — сказала Джорджиана, беря с подноса бокал с коктейлем. — Знает ли он о первом, втором и четвертом?
— Ты допрашиваешь меня, как инквизитор Торквемада.
— Мои вопросы — просто детская игра по сравнению с любопытством газетчиков, — парировала Джорджиана. — Так что все-таки известно Джеку? Еще важнее знать, что он собирается предпринять по этому поводу.
— Он знает, что я собираюсь уйти от него и что я люблю Рамона.
— О Господи! Ты, должно быть, шутишь! — Впервые Джорджиана была неподдельно изумлена. — Вы, кажется, женаты семнадцать или восемнадцать лет. Ты не должна разводиться с ним из-за такого человека, как Санфорд!
— Я не говорила о разводе. Я сказала, что хочу уйти от него.
— Ты имеешь в виду, что уйдешь от Джека и будешь жить с Рамоном, а когда роман потеряет свою привлекательность, вернешься домой, как послушная жена? Очень остроумно. Ты и впрямь сошла с ума. В том мире, в котором живем я, ты и Рамон, ни одно наше движение не остается без внимания и комментариев.
Нэнси не могла объяснить ей, что время само разрешит все проблемы, и потому промолчала.
— А Санфорд не предлагал тебе выйти за него замуж? — спросила Джорджиана, преисполненная благоговейного страха.
— Нет. В буквальном смысле не предлагал.
Джорджиана постучала кулаком по своему гладкому лбу в полном замешательстве.
— Ты совсем потеряла голову! А когда Рамон бросит тебя? Что будет с тобой?
Нэнси могла бы ответить, но не сделала этого. Она вдруг почувствовала, как ее охватывает прежний страх. Страх перед мраком и неизвестностью. Только с Рамоном она по-настоящему была в безопасности.
— Ники знает, что ты в открытую связала себя с Рамоном и выступала в роли хозяйки на званом обеде?
— Нет еще.
— А Вир?
— Тоже нет.
— Знает ли Джек о твоем мимолетном романе с Ники или то, что Вир влюблен в тебя?
— Нет, не знает.
— Господи! — Джорджиана в изнеможении откинулась на подушки. — Не завидую тебе. Слава Богу, у меня хватило разума выйти замуж за простого, хорошего человека.
— Значит, вся эта преданность только ради блага его высочества?
— О Боже, нет! — Джорджиана была оскорблена. — Если бы я хотела загулять, меня ничто не остановило бы. Между прочим, в постели Чарльз — смесь Кларка Гейбла и Валентине. Но никогда не говори, что я рассказала тебе об этом. Он считает, что это ужасно не по-британски.
Нэнси усмехнулась. Она увидела, как Джованни спускался по деревянным ступенькам на дальнем конце бассейна. Сзади посыльный нес мольберт, краски и холсты.
Нэнси встала.
— Не стоит так беспокоиться обо мне, Джорджиана. Я знаю, что делаю.
— Надеюсь. Но я, черт возьми, ничего не понимаю. — Она опять подняла руку, подзывая официанта, чтобы тот снова наполнил ее бокал. В таком темпе она, пожалуй, напьется до ленча. И если это произойдет, то только из-за Нэнси Ли Камерон.
Глава 13
Часа четыре спустя довольная Нэнси шла вверх по пыльной тропинке в тени густых деревьев. Даже из-за Рамона ей не хотелось бросать свои занятия живописью. Как и вчера, они с Джованни работали молча. Он оторвался от мольберта, только когда посыльный принес ему завтрак. Джованни, как и в прошлый раз, подошел к Нэнси и взглянул на ее работу. Он опять ничего не сказал, только одобрительно кивнул головой. Ее полотно было исполнено первобытной силы и страсти. Это была работа настоящего художника. Она произвела на него впечатление и вряд ли оставит равнодушными других зрителей. Нэнси Ли Камерон вложила в краски всю свою душу, и это было видно в каждом мазке.
Когда девственные заросли, увитые цветами, сменились безупречными, заботливо ухоженными садами, Нэнси свернула, выбрав более дальний путь ко входу в апартаменты Рамона, чтобы обойти бассейн и хохочущие компании. Она глубоко задумалась, вспоминая те немногие слова, которые произнес Джованни, когда они отложили кисти и он, отломив еще теплого, с хрустящей корочкой хлеба, откусил большой кусок сыра. Джованни стал ее духовником. Он был единственным человеком, знавшим всю правду о ней. Сегодня они говорили не о смерти, а о жизни. О том, как ей жилось с Джеком, о любви к Рамону, о чувстве долга и жалости, которое разрывало ей душу после приезда Джека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57


А-П

П-Я