Лизетт показала санитарам, откуда брать воду, потом помогла оборудовать в главной столовой операционную. После того как из ноги Люка Брендона извлекли пули, Лизетт перевязала ему рану и с облегчением вздохнула. Теперь он вне опасности. Весь долгий день и еще более длинный вечер Лизетт помогала медикам: разрезала окровавленные бинты и сапоги, промывала раны, даже делала уколы.— Вы просто замечательная девушка, — похвалил ее доктор. только что ампутировавший ногу другому раненому. — Да и медицинская сестра вы прекрасная, мадемуазель.К тому времени, когда Грег со своими солдатами вернулся из разведки, Лизетт бодрствовала уже более двадцати часов.— Все, хватит, — решительно заявил Грег и взял ее за руку. — Вам надо отдохнуть. Когда вы ели последний раз? Когда последний раз пили кофе?Губы Лизетт чуть дрогнули.— Последний раз я пила кофе три года назад, подполковник, — призналась она, отбрасывая с лица влажные пряди волос.Пристально посмотрев на нее, Грег нахмурился. Девушка походила на призрак: под глазами темные круги, лицо мертвенно-бледное.— Что ж, тогда вам необходимо сейчас же выпить кофе. — Он решительно увлек Лизетт из операционной и отвел в комнату, где разместился его временный штаб. Ладони у Грега были слегка обожжены, но обработать ожоги можно и позже. Это все пустяки в сравнении с ранами и травмами солдат, заполнивших комнаты и коридоры замка.Грег заботливо усадил Лизетт на единственное в комнате кресло и разжег примус. Сейчас в его задачу входило обеспечение взаимодействия с войсками, высадившимися на пляже под кодовым названием «Юта», а он находился милях в пятнадцати к западу. Им вместе предстояло взять город Карентан, небольшой, но важный в стратегическом отношении. Этот город был не только железнодорожным узлом, через него проходило шоссе № 13 — главная магистраль, связывавшая порт Шербур и Париж.Грег насыпал кофе в изящную чашку с гербом де Вальми. Через день Карентан необходимо взять, иначе невозможно будет овладеть Шербуром. Подполковник вытер потный и грязный лоб. Немцы затопили большие участки болотистой местности, по которым можно было пробраться к городу, и теперь к нему вела лишь узкая проселочная дорога. В таких условиях при штурме не избежать больших потерь.— Вот, пейте. — Грег повернулся к Лизетт с чашкой.Девушка спала, свернувшись в кресле клубочком. Ее лицо было перепачкано копотью, свитер и юбка покрыты пылью и пятнами засохшей крови. Она казалась очень юной, беззащитной и привлекательной. Грег осторожно укрыл ее шинелью.В Лизетт было что-то истинно европейское. Грегу нравилось, как она, говоря, чуть вскидывает голову, нравился ее глуховатый голос, блестящие шелковистые волосы. Она совсем не походила на американских девушек. Люк Брендон рассказал, что Лизетт спасла ему жизнь, под бомбами притащив из леса в замок. А ведь на вид она такая хрупкая! Внимательно посмотрев на девушку, Грег вышел из комнаты.Проснувшись, Лизетт с удивлением увидела, что укрыта шинелью. И тут же вспомнила, что подполковник привел ее в эту комнату, пригласив выпить кофе. Чашка с остывшим напитком так и стояла на примусе. Стрельба продолжалась, но в отдалении, и никто не вел сейчас огонь по замку. Судя по всему, бой шел в полях и в лесу, отделявшем Вальми от Сент-Мари-де-Пон. Лизетт сбросила шинель и пошла в операционную.— В деревне идет бой? — спросила девушка у врача, помогая перевязывать пехотинца в окровавленной форме.Осунувшийся и серый от усталости доктор кивнул:— На пляже сопротивление немцев подавлено, войска и техника выгружаются без помех, однако мы отбросили врага не слишком далеко. Так что бои продолжаются.Основную часть раненых отправляли на эсмины, стоявшие возле берега, но далеко не всех удавалось доставить на борт кораблей живыми. Утром на глазах у Лизетт умерли тридцать человек. Временами она цепенела от ужаса. Медики старались оказывать помощь раненым прямо там, где находили их, но рук не хватало. А под ногами солдат рвались мины, с высоток, из ям били снайперы и пулеметы. Каждый метр продвижения приносил все новые жертвы.Лизетт промывала раны, делала перевязки, облегчала страдания умирающих. Временами ей казалось, что она больше не вынесет всего этого. Несколько раз она вспоминала молодого подполковника с добрыми глазами.Люк Брендон был крайне удручен. Ему хотелось присоединиться к британским войскам, действовавшим восточнее, однако раненая нога делала это невозможным. Если бы только удалось найти какой-нибудь транспорт — грузовик, легковую машину… что угодно. Но весь американский транспорт пробивался на запад, к Шербуру. Поэтому Люку оставалось только торчать в замке и молиться за победу. * * * Шоссе № 13 проходило прямо по затопленным полям, его покрытие выступало над мутной водой примерно на шесть футов. Грег понимал, что он и его люди в такой ситуации — прекрасная мишень, но другого пути к Карентану не было. Узкая полоска асфальта не давала возможности для маневра, не говоря уже о прикрытии. Немецкие десантники-парашютисты поливали американцев огнем, по длинной колонне били бомбардировщики и минометы. Но, обливаясь кровью, американцы дюйм за дюймом продвигались вперед. И даже в этом аду Грег вспоминал хрупкую девушку, свернувшуюся калачиком в кресле. Ему хотелось бы получше узнать ее, прежде чем он стряхнет со своих сапог пропитанную кровью землю Нормандии.В Вальми не знали ни дня, ни ночи. Иногда, уже едва держась на ногах, Лизетт приходила в ту комнату, которую занял Грег Диринг, падала в кресло и на несколько часов забывалась сном. Временами она думала, где он сейчас и жив ли.Вода в колодце замка не иссякала, но ее постоянно не хватало. Как только медикам сообщили, что ближайший город занят войсками союзников и там есть вода, они погрузили на грузовики раненых и оборудование.Лизетт наблюдала за отъезжающей колонной со смешанным чувством радости и страха. Она радовалась, что немцев так стремительно вытесняют из Нормандии. Вместе с тем Лизетт понимала, что больше не сможет забыться в тяжелой физической работе. И это пугало ее.Обхватив руками плечи и поеживаясь от прохладного утреннего ветра, Лизетт смотрела, как последние два грузовика выехали на подъездную дорожку. Дитер погиб. Это реальность, с которой придется смириться. Позади нее был замок, наполненный воспоминаниями… об их ссоре в главной столовой, о часах любви в башне, о смерти Дитера, о его крови, засохшей на каменных плитах холла. Лизетт не могла вернуться в замок. Пока не могла. Люк Брендон остался в замке. Он не терял надежды при первой же возможности присоединиться к британским войскам, но и его присутствие не утешало Лизетт. Когда последний грузовик с красным крестом скрылся в клубах пыли, Лизетт решительно направилась по тропинке, ведущей к морю.Огромные мотки колючей проволоки, так долго закрывавшие проход на пляж, были разбросаны и смяты гусеницами танков союзников. Повсюду лежали еще незахороненные трупы немцев и американцев, стояла подбитая и покореженная техника.Отведя взгляд от этой страшной картины, Лизетт устремила его в бескрайнее чистое небо. День обещал быть жарким, утренняя прохлада уже отступала под горячими лучами солнца. В море все еще стояли корабли, на берег высаживались все новые и новые подразделения, выгружались танки и пушки. А с берега на корабли доставляли раненых. С начала высадки прошло уже семь дней. За это время британцы заняли Байе и осадили Кан, американцы захватили все прибрежные города в полосе от Коллевиля до Сент-Мер-Эглизе и, по словам Люка, сейчас подошли к стратегически важному порту Шербуру. Союзники высадились на землю Франции и оставались на ней. Лизетт вспомнила, что, по словам Дитера, союзников можно будет разбить только в момент высадки на берег. А еще он ругал Гитлера за то, что тот не желает передать под командование Роммеля дополнительные танковые дивизии. Ясно, что появление этих дивизий на побережье могло обернуться для американцев поражением.Закрывая глаза, Лизетт слышала голос Дитера. Перед ее мысленным взором возникало его лицо, красивое и мужественное. Сияющие серые глаза с черными ресницами с любовью смотрели на нее. К горлу Лизетт подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она упала на траву и разрыдалась.Теперь Лизетт поняла, что у них с Дитером не могло быть будущего; Они жили в придуманном ими мире, поэтому в нынешних обстоятельствах все равно не изведали бы счастья, даже если бы Дитер не погиб. Видно, судьба не хотела, чтобы они были вместе. Застонав, Лизетт подняла голову, вытерла слезы и устремила невидящий взгляд на высокие серые волны. Хорошо, что им хоть на какое-то время удалось обмануть судьбу. Они любили друг друга неистово и страстно, как бы торопясь насытиться любовью в отведенные им несколько месяцев. И вот теперь все кончилось.Пошатываясь, Лизетт поднялась с земли. В небе проплывали перистые облака. Оттуда, где находился Вьервиль, донесся тихий звон церковного колокола. Девушка прижала ладони к животу. Да, закончилась одна жизнь, но начинается другая. У нее будет ребенок. Ребенок Дитера, с золотистыми волосами и теплыми серыми глазами. Ребенок, которым отец непременно гордился бы. * * * Люк, опираясь на костыли, открыл ей дверь.— Я беспокоился за вас, не знал, куда вы ушли.— Я гуляла. Здесь, поблизости. Во Вьервиле звонит церковный колокол.— Гулять одной опасно. Уходя, американцы просили соблюдать осторожность. Они считают, что в Сент-Мари-де-Пон еще прячутся небольшие группы немцев.— Я не ходила в деревню. Прошлась до пляжа и назад. — На губах Лизетт появилась легкая улыбка.У Люка перехватило дыхание. Он впервые видел, как эта девушка улыбается. Улыбка словно озарила ее строгую красоту. Когда он импульсивно предложил Лизетт выйти за него замуж, им руководило чувство вины и желание защитить ее. Но сейчас Люк понял, что готов повторить свое предложение.— Лизетт, нам надо поговорить. — Последовав за девушкой в кухню, он наблюдал, как она готовит кофе из пайков, оставленных американцами.— Англичане уже заняли Кан? — спросила Лизетт.Люк печально покачал головой.— Новостей давно не было — город не так-то легко взять. Немцы готовы обороняться до последнего патрона. Но я хотел поговорить не о Кане, а о нас.Лизетт нахмурилась.— В этом нет никакого смысла. Я благодарна вам за предложение, но…— К черту благодарность! — Густые темные брови Люка сошлись на переносице. — Мне нужна не благодарность!Девушка вспыхнула, и от этого раненый летчик растерялся и смутился.— Я ищу не плотских утех. Лизетт, я не могу больше оставаться здесь. Мне надо вернуться в свою часть, даже если для этого придется ползти туда на коленях. Одному Богу известно, когда я вновь увижу пас. Но мне нужно знать, будете ли вы ждать меня.— Да, я буду ждать вас, — ответила Лизетт.— Как моя невеста? — оживился он, и его голубые глаза заблестели.Лизетт покачала головой:— Нет, как ваш друг.— Но мне нужно не это! — в отчаянии воскликнул Люк. — Я хочу от вас той любви, которую вы дарили Дитеру Мейеру!Ее лицо исказилось от боли, и Люк мысленно обругал себя, понимая, что разрушил их хрупкие, едва зарождающиеся отношения.— Я уже никому не смогу подарить такую любовь. — В глазах Лизетт сверкнули слезы.Взяв ведро для воды, она направилась к двери.Люк беспомощно смотрел ей вслед. Вот если бы отбросить костыли, догнать ее и обнять! Они были знакомы уже семь дней, и Люк видел Лизетт в самых трагических ситуациях. Видел, как она вернулась в замок, похоронив Дитера Мейера, как мужественно вела себя под огнем противника, как без устали с необычайной заботливостью ухаживала за ранеными и старалась облегчить страдания умирающих.И была в ее красоте какая-то хрупкость, от которой у Люка перехватывало дыхание, хотя он уже знал, что Лизетт вовсе не хрупкое создание. Люк мечтал жениться на ней. В первый раз его предложение было продиктовано чувством вины, поскольку он застрелил отца ее будущего ребенка. Через час после того, как Лизетт отважно спасла ему жизнь.Но теперь Люк влюбился в Лизетт, покоренный ее красотой и силой духа. Присоединившись к своим войскам на востоке, он едва ли скоро вернется в Вальми. Поэтому Люк хотел точно знать, что Лизетт останется здесь, не покинет Вальми и не вольется в толпы сотен тысяч бездомных, кочующих по опустошенной войной Европе. Но ее не должны коснуться репрессии, направленные против тех, кого будут считать немецкими пособниками.Люк никогда не относил себя к числу романтиков, однако знакомство с Лизетт казалось ему знаком судьбы. Он боялся потерять эту девушку, уверенный, что не перенесет этого.Лизетт быстро пересекла мощеный двор и подошла к колодцу. Ей было так трудно держать себя в руках, а слова Люка снова выбили ее из колеи, и горе опять представлялось бесконечным и неизлечимым.На подъездной дорожке замка послышался шум грузовика. Испуганная, Лизетт оставила ведро и бросилась через двор к дверям замка. В подъехавшем американском военном грузовике сидели веселые солдаты. Лизетт заслонила глаза ладонью от солнца. Грузовик остановился в метре от нее.— Госпиталь уехал… — начала девушка, но в этот момент рослый, крепко сложенный военный выпрыгнул из кабины и подбежал к ней. Узнав его, девушка улыбнулась.Грег Диринг в светло-коричневой форме, перепачканной пылью и грязью, в каске, с «кольтом» 45-го калибра, пристегнутым к бедру, обнял Лизетт за талию, оторвал от земли и закружил.— Нам и не нужен госпиталь!— Я очень рада, — сказала девушка, когда Грег наконец опустил ее на землю. — Люк тоже обрадуется, увидев вас. Вы заняли Карентан? Мы здесь не получаем никаких новостей.Грег усмехнулся, глядя на Лизетт. Пока они под пулями врага добирались из Карентана до Вальми, он несколько раз спрашивал себя: правильно ли поступает? Подполковник запросто мог отправить кого-то другого для прочесывания Сент-Мари-де-Пон и других прибрежных деревень. Однако решил сам возглавить операцию, поскольку это давало ему повод еще раз увидеться с Лизетт. И вот он здесь, и девушка улыбается ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46