– Идите сюда. Мне нужно поговорить с вами.
Они направились к старику, еще не оправившись от сильных эмоций.
– В чем дело, учитель? – спросил Тирен. – Ты отдохнул и хочешь продолжить путешествие?
Ватис задумчиво посмотрел на них:
– Ах да, путешествие. Об этом я и хотел поговорить. – Помолчав, он добавил: – Ехать дальше я не могу. Отсюда вы отправитесь без меня.
Тирен изумился:
– Тебя задел камень? Ведь ты, кажется, не ранен? А может, ты потерял веру в успех нашего предприятия?
– Нет, сын мой, – старец покачал головой. – Напротив, не сомневаюсь в успехе. Но я выполнил свою миссию и больше моя помощь не нужна. Судьба Империи зависит от вас.
Ужасное предчувствие охватило Тирена: неужели начинают сбываться пророческие слова Ватиса? Значит, все это неизбежно.
– Выбор не зависит от меня. – Старик взял Тирена за руку. – Я всего лишь слуга кристалла. А вы будете не слугами, а хозяевами.
– Но я не хочу иметь никакого отношения к этому проклятому камню! Я ценю тебя, а не иллюзорную славу или силу. – Он отстранился от старца, и лицо его исказила боль. – Ты был моим отцом и другом. Я не хочу тебя потерять.
– Я тоже не хочу этого, но решение не зависит и никогда не зависело от нас.
Тирен попятился.
– Нет, я не могу согласиться с этим! – воскликнул он.
Он вдруг повернулся и побежал прочь, словно желая спастись от реальности. Потом остановился, понурив голову.
Ватис долго и печально смотрел на него. Затем с тяжким вздохом повернулся к Элайе. Казалось, он в последний раз пытался проникнуть в ее мозг.
Она почувствовала зондаж, но на этот раз не противилась ему. Ее охватило ласкающее тепло. На мгновение их души встретились, и Ватис наполнил ее душу мягким светом. Старик улыбнулся.
– Спасибо тебе, дитя мое. Закат моей жизни украсит мысль, что ты наконец доверилась мне. Теперь я убежден, что кристалл будет в надежных руках. – Он слегка опечалился. – Относись доброжелательно к Тирену. Он будет тяжело переживать мой уход. Доверяй ему так же, как и мне. Он лучший из моих учеников, надежда наших народов. Я старался научить его всему, что знал сам. Ты даже не представляешь себе, как вы нужны друг другу.
– Я сделаю все, о чем вы просите, – со слезами на глазах прошептала Элайя. Ее голос дрогнул.
Зарыдав, она бросилась к нему на грудь. Ватис обнял ее и, гладя девушку по голове, спел ей старинную песню.
– Успокойся, – наконец проговорил он. – Тирен не подведет тебя; вы завладеете кристаллом. Но будь осторожна на Арании. Самое трудное испытание ждет тебя, когда ты вернешься на родину. Помни, кто ты, ибо в твоих жилах течет кровь королей. Эта династия была поистине великой – что бы тебе ни говорили о ней. Кристалл предали не твои предки.
– А кто же?!
Он осторожно высвободился из ее рук.
– Как я предвижу, все откроется в свое время. Утешайся этим. Если доверишься своему сердцу, ничего дурного не случится. А теперь иди, мои силы на исходе. А я еще должен проститься с Тиреном.
Она кивнула, и старик нетвердой походкой направился к Тирену.
– Сын мой, – проговорил Ватис, – осталось совсем немного времени. Выслушай меня, хотя между нами еще нет полной ясности. Выслушай в последний раз и поверь мне.
Смягчившись, Тирен обернулся к нему. На его лице запечатлелось глубокое страдание.
– О чем говорить? – тихо спросил он. – Ты уходишь, а я должен остаться. Твоя миссия исполнена, а моя только начинается. То, что я буду жить, должно утешать меня, но в душе одна пустота. Я знаю лишь то, что ты уходишь от нас и что я люблю тебя.
– Тогда выполни мою последнюю просьбу – в знак доказательства своей любви. – Когда Ватис произнес эти слова, его озарило мягкое сияние, а контуры фигуры начали расплываться. – Позволь Элайе востребовать тебя. Как только найдете кристалл, отправляйся на ее родную планету. И тогда, поверь, все будет хорошо.
Старик поднял руку, уже почти бестелесную. – Прощай, сын мой и друг. Я никого не любил так сильно, как тебя.
Тирен в отчаянии смотрел, как фигура Ватиса растворяется в воздухе. Он еще долго стоял неподвижно, не желая верить, что Ватис действительно ушел из жизни.
Моросящий дождь, холод и ветер заставили Тирена очнуться. Он в смятении оглянулся вокруг, ища глазами Элайю.
Она тоже смотрела на него, не зная, что предпринять и как утешить.
– Чего же ты ждешь? – резко сказал он. – Садись на экуса. Мы и так чересчур задержались.
Здесь негде укрыться, а нам все еще угрожает серьезная опасность.
Девушка молча пошла к экусу. «Он прав. Здесь опасно. Сейчас мне не утешить его, но у нас еще будет время и для разговора, и для утешения».
Глава 6
Дождь моросил весь день. По небу неслись рваные свинцовые тучи, не оставлявшие никакой надежды на солнце. Мокрая одежда прилипала к их усталым и замерзшим телам. Ветер, поначалу теплый, постепенно усилился. Он проникал под мокрую одежду, и холод пробирал их до костей.
Их душевное состояние вполне соответствовало погоде: оба были крайне угнетены. Лишь однажды до этого Элайя чувствовала себя такой брошенной и одинокой. Теперь не стало Ватиса, и она опасалась, что потеряла и Тирена.
Отчаяние и тоска давили девушку. Тирен никогда не простит ей кончины Ватиса и будет обвинять в том, что ее появление на этой планете привело ко всему этому. Поняв, что разорвала тонкую нить, все более связывающую их, Элайя впала в безысходное уныние. Она и не помышляла, что все это так важно для нее.
Когда спустились сумерки, Элайя подумала: когда же Тирен наконец даст передышку? Ехать в темноте по крутым узким тропам, часто приводящим к обрыву, было нелепо. Но Тирен, опытный и осторожный воин, сейчас явно не мог действовать разумно.
Кроме нескольких распоряжений, сделанных резким тоном, Тирен не промолвил ни слова после кончины своего учителя. Он весь поник и почти ничего не замечал. Он не мог смириться с утратой учителя и друга. Им овладела тоска, сердце ныло от боли. «Что мне делать без Ватиса? Пока учитель был рядом, в душе теплилась надежда, что когда-нибудь удастся покинуть Карцер и начать новую жизнь». Теперь будущее казалось Тирену еще ужаснее, чем прежде.
Бессмысленная погоня за кристаллом! Даже если они преодолеют все трудности и опасности, поджидающие их впереди, думать, что Фирокс добровольно отдаст им кристалл, – чистое безумие. Впереди у них только беспросветный мрак.
Представив себе, как Фирокс поступит с Элайей, Тирен похолодел. Страшное воспоминание о прошлом и о другой женщине вдруг пронзило его, но он отогнал это наваждение. «Если бы только убедить ее оставить эти поиски…»
Им вновь овладело безысходное отчаяние. «Ничто не заставит Элайю отказаться от цели, а это грозит гибелью. И для него тоже нет иного пути».
Элайе было очень тяжело видеть этого гордого сильного молодого человека в таком состоянии. Ей хотелось помочь ему, утешить, но она не знала, как это сделать.
Сознание того, что она не способна приободрить Тирена, заставляло ее страдать. Девушку никогда не учили облегчать душевную боль близких людей. Может, стоит спокойно объяснить ему ситуацию и убедить в том, что он, погрузившись в переживания, ставит под угрозу их жизни и все, к чему они стремятся. Надо что-то делать, иначе он не окажет ей помощи в нужный момент.
Но не успев произнести ни слова, Элайя вдруг осознала, что и сама понесла тяжелую утрату. Нахлынувшие на нее эмоции тут же заглушили голос разума. «Да, я тоже полюбила Ватиса, – призналась она себе, – и мучительно тоскую о матери». И тут, чуть ли не впервые, Элайя ощутила острое сострадание. «Так вот оно что! Мне очень жаль Тирена, хочется обнять его, утешить, сказать, что все будет хорошо, приласкать, прижать голову юноши к своей груди».
Вздрогнув, Элайя вернулась к реальности. «Все, о чем я мечтаю, не имеет для нас практической пользы, – упрекнула она себя. – Наступают сумерки, и скоро не будет видно ни зги. Если Тирен не в состоянии здраво рассуждать, я возьму ответственность за все на себя».
Вдруг Тирен остановил экуса и обернулся:
– Заночуем здесь. Вон та пещера послужит нам неплохим укрытием.
В середине горного каменистого склона Элайя увидела вход в пещеру. К ней вела узкая тропинка, по которой ходили лишь дикие звери.
– Ну что ж, – сказала она, радуясь возможности укрыться от непогоды.
Элайя направила экуса вверх по каменистой тропе. Тирен последовал за ней, ведя на поводу экуса своего учителя.
Вход в пещеру оказался таким большим, что даже экусы вошли туда.
– Как здесь темно! – ужаснулась девушка. – Ты хочешь пройти в глубь пещеры?
Тирен, не ответив, внимательно осмотрел свод и стены пещеры. Вытащив трутницу, он высыпал немного трута на выступ в скале. После нескольких ударов кресала по кремню он высек искры и зажег трут. У входа в пещеру Тирен поднял большой сук и, превратив его в факел, осветил пещеру.
Тирен подошел к стене, потер пальцами неровную поверхность камня, попробовал пыль на вкус и обрадовался:
– Так я и думал, – обернулся он к Элайе, – стены пещеры из эрляписа. Это та же пористая порода, что и в нашей пещере в оазисе. Эта порода прекрасно впитывает дым, а значит, мы можем расположиться в глубине пещеры. Там будет теплее и нас едва ли найдут.
– Я согласна на все, Тирен, лишь бы не мокнуть под дождем.
Услышав усталый голос Элайи, Тирен поднял факел повыше, чтобы взглянуть на нее. Каштановые волосы потемнели от дождя и были разметаны ветром. Туника и бриджи насквозь промокли. Девушка выглядела бледной, несчастной и крайне утомленной.
Тирен почувствовал угрызения совести. Поглощенный горем, он чуть не забыл об Элайе! А она ни разу не пожаловалась, не попросила о помощи и безропотно следовала за ним.
– Стреножь экусов у входа в пещеру. Они предупредят нас об опасности. – Тирен воткнул факел в щель в стене и распаковал узел с постельными принадлежностями.
– Возьми! – Он кинул Элайе одеяло. – Когда стреножишь экусов, сними мокрую одежду и закутайся в одеяло. А я пойду за хворостом для костра.
Девушка молча кивнула. Хотя предложение раздеться смутило ее, она старалась не задумываться об этом. Ведь Тирен, конечно, не имел в виду ничего дурного.
Вздохнув, Элайя повела экусов в защищенное от ветра место, быстро стреножила и дала им последнюю порцию сухой травы, собранной у подножия гор. Пока животные жевали сено, девушка сняла поклажу и насухо их обтерла.
Управившись с животными, Элайя взяла одеяло, отступила в тень и разделась. Когда Тирен вернулся, она сделала инстинктивное движение, чтобы прикрыть наготу, но тут же поняла, что в глубине пещеры ее не видно.
Тирен поискал ее взглядом, бросил на пол охапку хвороста и вышел.
Элайя закуталась в одеяло, подошла к костру и стала ждать возвращения Тирена. Согревшись, она задремала, но вскоре проснулась и в тусклом свете гаснущего факела увидела чью-то крупную фигуру. Ее рука потянулась к большому камню. Быстрым движением она схватила его и метнула в противника. Он едва успел увернуться.
– Элайя! Это я, Тирен.
– Тирен? – ахнула она. – Прости. Кажется, я заснула, и ты напугал меня. Пожалуйста, прости.
– Тебе незачем извиняться. Я реагировал бы точно так же. – Он отошел от нее. – Накинь на себя что-нибудь и помоги мне собирать хворост.
Оглядев себя, Элайя ужаснулась: одеяло соскользнуло с ее плеч и она была обнажена по пояс. «И почему только, – подумала она, – он всегда застигает меня врасплох, да еще раздетую?»
Подтянув одеяло повыше, девушка завязала два его конца над грудью, а другие два сбоку, на бедре. Затем встала и пошла к Тирену. Он стоял на коленях возле большой кучи хвороста. Элайя поняла, что он выходил из пещеры уже много раз. Сколько же времени она дремала?
Тирен взглянул на нее.
– Захвати немного хвороста, а я зажгу факел; пойдем в глубину пещеры, поищем место для ночевки.
Они шли не очень долго; там, где галерея резко поворачивала влево, Тирен остановился.
– За поворотом и расположимся – здесь не будет сквозняка. Давай вернемся за хворостом и вещами.
Часом позже они сидели у большого костра, в котором весело потрескивали сучья. Помешивая суп, девушка согрелась и приободрилась. От ее мокрой одежды, разложенной на камнях, шел легкий пар. «Пожалуй, все это высохнет не скоро, так что мне придется провести ночь, закутавшись в одеяло».
Запах супа возбуждал аппетит. Элайе очень хотелось угодить Тирену, который всегда ценил стряпню Ватиса. Девушка бросила на него быстрый взгляд.
Он сидел у костра не двигаясь. Приготовления к ночлегу немного отвлекли его от печальных размышлений. Теперь же Тирен молча смотрел на огонь, вновь погрузившись в воспоминания.
– Тирен, – нерешительно пробормотала она, – суп готов. Ты немного поешь?
Он медленно обернулся.
– Нет, я не голоден. – Тирен снова уставился на колеблющиеся языки пламени.
Девушка почувствовала беспомощность. Как быть: ведь ему нужно поесть, согреться, снять мокрую одежду, но он даже не слушает ее. Контакт между ними исчез, их соединяют только предсмертные наставления Ватиса.
«О, Ватис! Как ты мог оставить нас в такой момент? Тирену плохо, а я не знаю, как ему помочь».
Но она все же решила проявить настойчивость, помня о том, что обещала старику.
– Тирен, пожалуйста! Ты должен подумать о себе. Поешь хоть немного, чтобы поддержать силы.
– Нет, оставь меня в покое! – вдруг рассердился он. – Тебя не волнует моя судьба. Ты хочешь лишь одного – моей помощи! – Тирен обхватил голову руками.
Элайя чуть не зарыдала. «Это неправда! Теперь все иначе!» Она ощущала смятение и растерянность, но знала, что любит Тирена. И более того, готова ради него бросить все.
– Ошибаешься, – возразила она. – Ты мне небезразличен, и я доверяю тебе. А вот ты, ненавидя меня, разрываешь те узы, которые связывают нас.
Он поднял голову и серьезно посмотрел на нее:
– С чего мне ненавидеть тебя, Элайя?
– Ты считаешь меня виновной в смерти Ватиса. – Она разрыдалась.
Тирен изумился. Такой уязвимой и безутешной он еще не видел ее. Если бы только он мог приободрить ее! Тогда все изменилось бы.
Застонав, он метнулся к девушке и привлек ее к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28