Пока они ехали в машине, Глориана не произнесла ни слова, лишь повторяла снова и снова что-то невразумительное.
Доктор принес Глориану в маленькую библиотеку, где в камине горел огонь, и послал миссис Бонд за одеялами, горячим чаем и чистым платьем. Когда домоправительница ушла исполнять поручение. Кирквуд налил в стакан немного бренди, и протянул гостье, которая все еще дрожала. Дрожала слишком сильно для человека, попавшего всего лишь под теплый летний дождь.
Глориана внимательно осмотрела содержимое стакана, потом взяла его в обе руки и принялась пить, сначала осторожно, а потом с жадностью. Потом она протянула ему пустой стакан, и доктор мог бы поклясться, что она сказала: «Спасибо, милорд».
Лин сел на одну из лежащих на полу подушечек. Он был мужчиной средних лет, хорошим доктором, любил свою работу и свой дом, в котором, правда, ему недоставало жены и детей.
— Как вас зовут? — спросил он мягко.
Она слегка нахмурилась, будто пыталась понять его слова. Когда же наконец ответила, он не понял ни слова. Но в свое время он изучал языки и узнал в исковерканных звуках средневековый английский.
Впечатляет, подумал он и сделал еще одну попытку познакомиться.
— Лин Кирквуд, — сказал он, приложив руку к груди. Только сейчас он понял, что, отдав незнакомке плащ, сам промок насквозь.
Вернулась миссис Бонд, неся одеяло и платье. Добрая женщина сказала, что чай будет скоро готов.
— Выйдите отсюда на минутку, доктор, — закудахтала старая наседка. — Девушке нужно переодеться в чистое сухое платье. Не беспокойтесь, я пригляжу за ней.
Лин заворчал, поднимаясь на ноги и направляясь к двери. Незачем было выгонять его из собственной библиотеки, подумал он раздраженно, в конце концов он врач и видел немало обнаженных женщин.
— Тогда я принесу чай! — крикнул он, размышляя, не слишком ли его берут в оборот и не окажется ли он скоро под женским каблуком. Слабовольных мужчин он всегда жалел, и ему совсем не хотелось становиться одним из них.
— Поторопитесь, — напутствовала миссис Бонд, — иначе бедняжка заработает воспаление легких. Моя племянница Эллен выглядела точно так же, перед тем как…
Лин поспешил на кухню. Миссис Бонд даром времени не теряла. Она уже зажгла газ и поставила на плиту чайник, а на столе стоял заварной фаянсовый чайничек и лежал пакетик — цейлонского чая. Лин, хотя и не был хирургом, всегда гордился точными движениями своих рук. Сейчас же они у него дрожали, и он едва не разлил воду и не рассыпал чай.
Мысли его были совсем о другом. Он думал о том прекрасном создании, что нашел на кладбище разрушенного поместья Кенбрук-Холл. Она была испугана, словно ангел небесный, которого затащили в преисподнюю. К тому же он мог бы поклясться, что она появилась из пустоты. Но такое, конечно, было невозможно.
Доктор разлил чай по чашкам, положил на блюдце бисквиты и поставил все это на большой поднос. Когда он поднял со стола поднос, тот задрожал в его руках, чашки на нем зазвенели, пролив ароматный цейлонский чай. Нет, Лин обязательно заметил бы такую, как она, разгуливающую среди могил в своем старинном, но удивительно красивом платье. Доктор часто приезжал побродить по развалинам Кенбрук-Холла, даже когда шел дождь, потому что… потому что всю свою жизнь надеялся найти там сокровище… Эта мысль, внезапно пришедшая ему в голову, ошеломила его. Руки его так дрожали, что он боялся расплескать по дороге остатки чая.
Миссис Бонд уже переодела найденыша, когда Лин наконец вошел в библиотеку, где проводил все свое свободное время.
— Ни слова не сказала, — сообщила домоправительница громким театральным шепотом, который, звучи он со сцены, долетел бы и до галерки. — Ни одного слова, бедняжка.
Только сидит молча, уставившись в огонь. Я думаю, ее необходимо отвезти в больницу.
Лин расстроено взглянул на свою домоправительницу.
— Я сам осмотрю ее, а вы позвоните лучше Марж. — Так звали его медсестру, которая не работала в тот день. — Попросите ее заехать.
Миссис Бонд фыркнула и вышла с таким видом, будто была уверена, что он сделает что-то неприличное, если она перестанет приглядывать за ним.
Медицинский саквояж лежал на столе, где Лин оставил его после утреннего обхода. Доктор открыл его и достал стетоскоп, ложечку и термометр. Беглый осмотр лишь подтвердил предварительный диагноз: физически незнакомка была в отличной форме, но налицо был стресс, возбуждение и сильнейший страх.
Он предложил ей чашечку чая, и она взяла ее обеими руками. Разглядывая посуду на подносе, она словно старалась припомнить эти предметы или найти им названия.
Сначала ее взгляд был устремлен лишь на огонь, горящий в камине. Но горячий ароматный чай, сильно подслащенный, оказывал свое бодрящее действие, и девушка начала оглядываться по сторонам. Она прищуривалась, широко раскрывала глаза и снова сужала их.
Лину казалось, что он слышит, как работает ее мозг, приклеивая ярлыки к предметам и подсказывая их назначение. Если бы он не был здравомыслящим человеком, то решил бы, что эта незнакомка в старинном платье совершила путешествие во времени.
ГЛАВА 11
Глориана сжалась в маленький комочек в мягком кресле, стоявшем перед камином. Происшедшее ошеломило ее настолько, что она не могла даже говорить. Сознание того, что такое с ней уже происходило раньше и что она ожидала подобного, не спасло ее от шока. Ее разум и чувства были в смятении. Когда она в первый раз перенеслась сквозь время, то была еще маленькой девочкой. Она была несчастна и одинока и мечтала о том, как станет принцессой и будет жить в сверкающем замке. Ее не слишком удивило, что однажды ее мечта осуществилась. Для такой фантазерки, какой была маленькая Глориана, грань между реальностью и мечтой очень тонка и легко преодолима.
Сначала она еще надеялась, что Кирквуд и весь этот мир всего лишь иллюзия, порожденная болью в голове, что охватила ее в Кенбрук-Холле на кладбище в то ненастное утро. Глориана ждала, что вот-вот эти странные люди и предметы растают, и она вновь окажется в тринадцатом веке. Но мир, в котором она очутилась, был вполне материален и никуда не собирался исчезать. Глориане пришлось смириться с мыслью, что она действительно перенеслась за одно мгновение на шесть сотен лет вперед.
Глориана закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. В этом безумном мире ее Дэйна давно уже не было в живых. Все — Гарет, Эдвард, Джудит я леди Элейна — все были мертвы. В этом времени у нее не было никого, не считая тех людей, которые зачали крошку Меган, а потом отказались от нее.
Но, несмотря на свои страх и одиночество, Глориане и в голову не пришло разыскивать своих родителей. Они всегда были и оставались для нее чужими людьми.
Глориану окружало множество непривычных звуков: какая-то странная тихая музыка, тарахтение стиральной машины, тиканье часов — механизма, показывающего время, который стоял на камине, шуршание колес по мокрой мостовой. Глориана вздохнула и открыла глаза. Она увидела, что Кирквуд сидит рядом с ней на полу. Он задумчиво смотрел на нее, и в его глазах читалось сочувствие.
— Что же с вами случилось? — спросил он. На этот раз Глориане потребовалось уже куда меньше усилий, чтобы перевести его слова. Со смесью облегчения и отчаяния она поняла, что ее разум понемногу приспосабливается к новой обстановке, делая возможным общение с другими людьми. Это было, конечно же, необходимо, но это могло также означать, что ей суждено остаться здесь навсегда.
Она оглянулась по сторонам. Все еще не оправившись от шока, Глориана не могла говорить, поэтому искала пергамент и перо. Может быть, если она станет писать в ответ, этот человек сумеет понять ее.
Увидев рабочий стол, заваленный бумагами и другими предметами, назначения которых Глориана не знала или не могла вспомнить, она оставила чашку с чаем. Сбросив с плеч плащ Кирквуда и накинутое поверх него одеяло, она подошла к столу.
Глориана нахмурилась, разглядывая маленькие блестящие предметы, лежащие рядом с документами. Хозяин дома не поднялся вслед за ней, он лишь обернулся и стал с интересом наблюдать за ее действиями.
Она жестом показала ему, будто макает перо в чернильницу и пишет. Кирквуд улыбнулся, но взгляд его оставался по-прежнему задумчивым. Он встал с пола и подошел к гостье. Выдвинув ящик стола, достал оттуда блестящий металлический цилиндрик и лист бумаги. Еще ребенком Меган Сондерс любила рисовать, поэтому белый лист показался знакомым. Глориана застенчиво улыбнулась Кирквуду и коротко кивнула. Сев в мягкое кожаное кресло, она принялась оглядываться по сторонам в поисках чернил.
Кирквуд взял у нее металлический цилиндр и нажал большим пальцем на один конец. Послышался щелчок. Потом, чтобы показать Глориане, как обращаться с этим устройством, он нарисовал на листе несколько кружочков.
Глаза незнакомки расширились от восхищения. Подивившись, Глориана припомнила, что уже видела этот предмет. Он назывался ручкой. Ею часто пользовались взрослые, хотя маленькая Меган предпочитала разноцветные карандаши.
Неловкими пальцами она взяла ручку и принялась выводить на бумаге слова.
Меня зовут Глориана.
Эта первая надпись получилась какой-то неровной и неряшливой — отец Крадок отругал бы ее за такой почерк, — но Глориана теперь с большей уверенностью держала в руках ручку и написала следующую фразу уже более разборчиво.
Я не отсюда. Я хочу домой.
Она оглянулась на Кирквуда, который внимательно читал, склонившись над ней. Он серьезно кивнул ей в ответ, показывая, что понял ее слова. Это ободрило Глориану, страх перед одиночеством отступил. Быть может, в этом мире путешествия во времени уже стали обычным делом? Тогда, возможно, этот человек сможет помочь ей вернуться обратно в тринадцатый век.
Кирквуд взял еще одну ручку и стал писать.
Где ваш дом? Пожалуйста, скажите мне, откуда вы?
Глориана несколько мгновений всматривалась в изящные буквы с легким наклоном. Нахмурившись, она пыталась понять значение написанного. В конце концов это ей удалось. Ее родная речь сильно изменилась за несколько столетий, но на письме понять ее было легче, чем на словах.
Я — леди Кенбрук, живу в Кенбрук-Холле вместе с моим мужем и господином Дэйном Сент-Грегори. Год, из которого я пришла, 1254.
Кирквуд внимательно прочитал признание Глорианы и нахмурился.
— Где Джеффри Сочер, когда он мне нужен? — пробормотал он. Глориана даже не пыталась понять его слов. Некоторое время Кирквуд молча смотрел на нее.
Значит, вы и в самом деле совершили путешествие во времени, — написал он. — Это невозможно и потому должно было бы меня сильно удивить. Однако это не так, и я не удивлен. Сейчас, миледи, год 1996 от Рождества Христова.
Глориана побледнела. Ей было всего лишь пять лет, когда она, маленькая Меган, перешагнула через границу двух миров. Она была одаренным ребенком и уже умела читать и писать, но никогда не интересовалась, который шел год. Сейчас ее поразило, какая же бездна времени лежит между двумя мирами! Современное человечество наверняка стоит у порога Страшного Суда!
Она положила ручку, чувствуя себя оглушенной, и склонила голову на скрещенные руки.
Кирквуд, поколебавшись, положил руку ей на плечо.
— К этому надо привыкнуть, — сказал он мягко, а потом вздохнул и добавил: — И вам, и мне. А сейчас вам нужен отдых.
Глориана поняла смысл его слов. С каждым разом ей все легче и легче давался перевод давно забытого языка двадцатого века. Она подняла голову и кивнула. Забвение принесет с собой покой. Может быть, заснув здесь, она проснется вновь рядом с Дэйном в их спальне в башне Кенбрук-Холла, а все происшедшее окажется просто дурным сном.
Через несколько минут миссис Бонд отвела Глориану в маленькую комнату и уложила в постель. Уткнувшись в пахнущую чистотой подушку, Глориана съежилась под одеялом и почти сразу же провалилась в глубокий сон — сказалось нервное перенапряжение.
Проспав несколько часов, она проснулась внезапно, с сильно бьющимся сердцем. Оглядевшись, Глориана с ужасом увидела, что все еще находится в доме Кирквуда. Значит, то, что она приняла за ночной кошмар, случилось на самом деле. Ее охватило такое отчаяние, что она лежала как парализованная, не в силах даже пошевелиться или вскрикнуть.
Глориана застыла, уставившись в темноту. Из печальных глаз катились крупные слезы, блестя на ее щеках, как роса на лепестках роз. Странные звуки отдавались у нее в ушах, подобно отдаленному прибою. Постепенно этот шум превратился в голоса. Два тихих женских и один громкий, какой-то механический мужской, который рассуждал о мирных переговорах между британскими властями и лидерами Ирландской республиканской армии.
И тут Глориану пронзила ужасная мысль: она понимала, о чем говорили.
— Она должна быть в больнице, вот что я сказала, — раздался голос миссис Бонд. — Ей нужны успокоительные лекарства.
Глориана привстала на постели и внимательно прислушалась. Успокоительные лекарства? Она не знала, что это такое, но в этих словах ей почудился какой-то зловещий смысл.
В ответ раздался другой женский голос, как показалось Глориане, моложе и добрее, чем голос домоправительницы:
— Она здорова, ей не нужны лекарства. Это, наверное, медсестра Марж, о которой упоминал Кирквуд.
— Кроме того, Лин ведь врач. Я думаю, он знает, что делает.
— А мне все это не нравится, — проворчала миссис Бонд. — Представьте себе: появиться вот так, из ниоткуда, да еще к тому же на кладбище! А одежда? Будто из музея, да только шерсть новая и прочная, словно только что со станка.
Глориане не хотелось подниматься с постели. Лучше спрятаться под теплым одеялом от неизбежных вопросов и любопытных взглядов. Но ей сильно захотелось в туалет, поэтому она вздохнула и встала с кровати. Наклонившись, она поискала ночной горшок.
Его не было.
Она стояла, переминаясь с ноги на ногу. Порывшись в воспоминаниях, оставленных ей по наследству Меган, она подумала о блестящем керамическом предмете, служащем заменой ночного горшка. Этот предмет, наверное, расположен где-то в коридоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41