https://wodolei.ru/catalog/installation/klavishi-smyva/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Дэйн зажег светильники, и они прилегли на кровать. Хозяин Кенбрук-Холла взял один из манускриптов и принялся читать вслух, хозяйка внимательно слушала мужа, не стесняясь поправлять его в тех редких случаях, когда он делал ошибки.
Когда чтение утомило их, они сыграли в шахматы, поставив доску на пуховый матрас. Этим вечером удача отвернулась от Дэйна, и он потерпел сокрушительное поражение. Дэйн отставил шахматы и задул лампы.
И они снова занимались любовью — медленно, нежно, а потом уснули.
Когда Глориана открыла глаза, было уже утро. Солнечный свет наполнил комнату. Дэйн уже давно проснулся и успел привести себя в порядок. Он стоял у северного окна и глядел вдаль. На нем была зеленая туника, штаны и сапоги из мягкой кожи. При виде его походного наряда сердце Глорианы сжалось от какого-то нехорошего предчувствия.
Почувствовав на себе ее взгляд, Дэйн обернулся и улыбнулся ей.
— Поднимайтесь, миледи, — сказал он, — и приводите себя в порядок. Приближаются наши тюремщики, чтобы наконец дать нам свободу. Наверное, ангелы шепнули им, что мы подтвердили брак, который был уже давно заключен между нами.
Глориана не смогла сдержать улыбку.
— Не пристало ангелам говорить о таких вещах, — сказала она, поднимаясь, натянула на себя рубашку и коричневое платье, которое уже надевала за день до того. Ей бы хотелось принять ванну, но лень было заниматься всем этим. К тому же Дэйн сказал, что к поместью ехал Гарет со своими людьми, а это значило, что близился тот момент, когда их вынужденному уединению придет конец. Теперь, когда их брак был подтвержден, Гарету незачем было держать их взаперти.
Дэйн отошел от окна и, подойдя к Глориане, положил руки ей на плечи.
— Должен возразить вам, миледи, — сказал он нежно, — ангелы говорят о любви. Если бы не так, вы бы не клялись так страстно в своих чувствах ко мне прошлой ночью, когда я держал вас в своих объятиях.
Глориана едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. И хотя сейчас это были слезы радости, ей не хотелось делить их ни с кем.
— Льстец, — пробормотала она, обвивая руками его шею. — Сейчас ты зовешь меня ангелом, но еще совсем недавно тебе бы это и в голову не пришло, не так ли?
Дэйн нежно поцеловал Глориану в губы, потом взял ее за подбородок и улыбнулся, глядя в глаза.
— Вы обладаете удивительным чутьем, миледи, и знаете, когда притвориться ангелом, а когда и совсем наоборот.
Под окнами замка по мощеному двору застучали копыта лошадей. Вскоре эта идиллия закончится: получив свободу, они потеряют свой маленький рай.
— А вот ты, например, — ответила Глориана, улыбаясь через силу, — никогда не напоминаешь «ангела», а всегда только «наоборот».
Голубые глаза Дейна засверкали от смеха, но он читал в ее сердце и озабоченно нахмурился.
— В чем дело, Глориана? Я вижу, тебя что-то беспокоит. Скажи мне, что случилось?
Она вздохнула. Гарет со своими людьми были уже в зале, она слышала их шаги и голоса. Мужчины поднимались по крутой лестнице.
— Когда… — Она замолчала, вспыхнув. — Когда Гарет получит доказательства нашего воссоединения и нас выпустят отсюда…
Со стороны двери послышался шум.
— Ну? — протянул Дэйн, приготовившись терпеливо ждать продолжения.
— Я хочу знать, что меня ждет, милорд, — решительно сказала Глориана. — Будет ли мне позволено жить и трудиться рядом с вами, как вашей истинной жене? Клянусь, что, несмотря на все мои чувства, я убегу, если вы попытаетесь заточить меня в монастырь.
В замке тяжелой деревянной двери уже поворачивался ключ, когда Кенбрук взял лицо Глорианы в свои ладони, нежно поглаживая ее щеки своими шершавыми пальцами.
— Ты будешь моей женой, Глориана, — пообещал он. — Здесь, в Кенбрук-Холле. Пока идет восстановление замка, мы с тобой будем жить в этой комнате. Наши дети — сыновья и дочери — будут зачаты и рождены здесь.
Глориана закрыла глаза. В дверь постучали, хотя это и было просто формальностью.
— Как же Мариетта?
Дэйн запечатлел поцелуй на ее лбу, не обращая никакого внимания на ввалившихся в комнату и, без сомнения, приготовившихся к схватке солдат Гарета.
— Она вернется во Францию, если захочет. Она может выйти замуж за другого, например, за шотландца Максина или за нашего Эдварда, или затвориться в женском монастыре. В моей жизни не будет никакой другой женщины до тех пор, пока ты со мной, Глориана, до тех пор, пока ты любишь меня!
— Долгожданное согласие! — радостно воскликнул Гарет с порога. — Уходите отсюда, вы, деревенщина, вам здесь не место, — обратился он к своим солдатам.
Дэйн неохотно оторвался от Глорианы, чтобы взглянуть на старшего брата. Стражники, подчиняясь приказу своего господина, вышли из комнаты, ворча и оборачиваясь.
— Нет нужды спрашивать, Кенбрук, стала ли прелестная леди твоей настоящей супругой, — сказал Гарет. Он, без сомнения, радовался успешному исполнению своих замыслов, но в его словах слышалась также легкая зависть. — Вполне очевидно, что Глориана неспроста так прекрасна сегодня, да и твои глаза сверкают не без причины. Наконец-то союз, освященный на небесах, заключен и на земле.
Глориана поспешно взяла мужа под руку, дабы предотвратить возможную стычку, но ее опасения были напрасны.
Кенбрук на самом деле был в отличном расположении духа.
— Ты прав, брат мой, — сказал он. — Давай выпьем вина, дабы отпраздновать наше счастье.
Гарет скривился, очевидно, припомнив свою проделку с вином.
— Даже в пустыне, умирая от жажды, я не принял бы вина из твоих рук, Кенбрук.
Дэйн удивленно приподнял бровь, обнимая Глориану.
— Вы не доверяете мне, милорд?
— Во всем остальном моя вера в тебя прочна и нерушима, как эти древние стены, Дэйн. Но в том, что касается твоего пленения — из каких бы чистых побуждений я ни действовал, — я не стал бы доверять тебе. Я знаю, что ты попытаешься отомстить мне за те минуты, что провел без сознания. Несмотря на то, что ты много лет провел вдали от замка, я все же вырастил тебя и знаю, на что ты способен.
В глазах Дэйна зажегся злобный огонек. Это не ускользнуло ни от Глорианы, ни от Гарета.
— Запомни свои слова, — сказал Дэйн мягко. — В них есть доля правды.
Глориана поняла, что Дэйн все еще очень сердит на брата. Наступила неловкая тишина. Потом Гарет откашлялся.
— Как я уже сказал, мне вполне ясно, что вы с Глорианой в прекрасных отношениях. — Он бросил многозначительный взгляд на кровать, где на смятой простыне виднелись пятнышки запекшейся крови. — Поэтому я не стану требовать у вас… э-э… доказательств.
— Ты не только добр, — заметил Дэйн все тем же ядовито-сладким тоном, — но и благоразумен. Так уж случилось, что леди Глориана и я решили остаться здесь жить. Так что ты можешь уйти, как только пожелаешь.
Гарет открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Глориана тоже была немало удивлена, так как не ожидала, что их переезд произойдет так скоро.
Покраснев, от возмущения, Гарет поколебался мгновение, а потом повернулся к ним спиной и вышел, оставив двери открытыми.
Глориана смотрела вслед Гарету, и ее сердце, переполненное любовью к Дэйну, тоскливо защемило.
— Прошу тебя, — ласково попросил Кенбрук, — не огорчайся так. Мы с моим братом помиримся, когда придет время. А пока ты можешь свободно общаться и с Гаретом, и с кем захочешь из замка. — Он взял ее за руку. — А теперь ступайте за мной, леди Кенбрук, и я покажу вам все уголки нашего будущего дома.
Глориана последовала за Дэйном. Они вышли из большой круглой комнаты в коридор, который она видела до этого лишь связанной по рукам и ногам. Они быстро спустились по лестнице и оказались в большом зале, таком старом, что в нем даже не было каминов. В полу были ямы для костров, а в потолке виднелись дымоходы, через которые в непогоду внутрь помещения лились потоки дождя. Кенбрук-Холл представлял из себя сплошные развалины, но Глориана любила его, как свой собственный дом.
— Когда-то мы играли здесь с Эдвардом, — сказала она, идя вслед за Кенбруком. Как бы она ни спешила и как бы широко ни шагала, Глориана едва поспевала за мужем и порядком запыхалась.
— Он был Артуром, — королем-воином, а я была Гиневер.
У следующей лестницы Дэйн обернулся и взглянул ей в лицо. В темноте сложно было разглядеть его выражение, но в голосе мужа Глориана уловила насмешку:
— Ну, теперь тебе нет нужды в Артуре, а мне не нужна Гиневер. В конце концов их союз был неудачным, а мы сохраним свою любовь до конца времен.
Глориана была счастлива сейчас, но все же при этих словах она почувствовала легкий холодок.
— Пожалуйста, не говорите так, милорд, — вздрогнув, сказала она. — Не надо искушать судьбу.
Кенбрук наклонился к Глориане и нежно поцеловал. Это легкое прикосновение губ было залогом их страсти, той, что они познали, и той, что им еще только предстояло узнать.
— Как скажете, миледи, — уже серьезно проговорил Дэйн и увлек ее за собой. Так глубоко они с Эдвардом никогда не отваживались спускаться, даже в самые отчаянные свои походы. Огромные мрачные комнаты были практически лишены света, который еле-еле пробивался из маленьких окошек, расположенных высоко под потолком.
Глориана почувствовала запах серы и услышала отдаленный плеск воды.
— Итак, Гиневер, — поддразнил Дэйн, снимая через голову тунику, — Артур, кажется, не приводил тебя сюда. Ну что ж, очень хорошо.
— Что?.. — спросила Глориана, удивленно оглядываясь вокруг себя.
— Римляне, кроме всего прочего, были ужасными чистюлями, — объяснил Дэйн, снимая штаны и панталоны.
Глориана прижала руки к груди, глядя вслед Кенбруку, который исчез в тени. И вдруг она с удивлением заметила, что на стенах играют блики, будто свет отражается от поверхности воды.
— Это римские бани? — наконец догадалась она, с трудом веря в существование такой реликвии.
— Да, — отозвался Дэйн из темноты, и его голос эхом прокатился по огромному залу. — Здесь, несомненно, есть источник, поэтому римские легионеры и построили на этом месте свою крепость.
Глориана пошла на голос мужа, туда, откуда слышался плеск и журчание воды, и вышла наконец к большому квадратному бассейну. Его окружали полуразрушенные статуи. Разбившиеся и полинявшие от времени плиты окаймляли бассейн.
— Как же бани сохранились здесь до сих пор? — спросила Глориана, сбрасывая с себя платье и рубашку.
— Источник самообновляется, — ответил Дэйн, протягивая ей мокрую руку, — а римляне строили на века, по крайней мере все, предназначенное для удовольствий. Осторожнее, не оступись. Здесь есть трещины, а пол скользкий от мха.
От пузырящегося бассейна исходил пар и серный запах. Глориана шагнула к Дэйну, все еще благоразумно не решаясь ступить в воду.
— Как он очищается?
Кенбрук положил руки ей на плечи. Горячая пенящаяся вода оказывала успокаивающее действие, она расслабляла мышцы бедер, ягодиц, груди и живота, избавляя Глориану от напряжения и снимая последние отголоски боли.
— Здесь есть очистительная система каналов, которая ведет в озеро, — прошептал Дэйн. Его дыхание ласкало губы Глорианы, и ей было ясно, что голова его занята сейчас вовсе не инженерными способностями римлян.
Дэйн склонил голову и с жадностью приник к ее рту, а Глориана сомкнула пальцы вокруг его фаллоса. Под своими руками она почувствовала источник мощной мужской силы, и это заставило ее затрепетать от желания. Дэйн ответил ей тихим стоном.
Прелюдии за этим не последовало. Быстро и резко приподняв ее своими сильными руками, Дэйн вновь опустил ее в воду. Он стал целовать ее грудь, медленно опуская Глориану все ниже, пока меч не вошел в ножны по самую рукоятку.
Глориана инстинктивно обхватила ногами его бедра и откинула голову назад, уже начиная конвульсивно подрагивать в бешенном ритме страсти, страсти, оставляемой Евой в наследство всем влюбленным.
Дэйн двигался медленно, долго, а когда наконец наступило наслаждение, его победный крик эхом пронесся по залу.
Глориана приникла к Дэйну, обняв руками его крепкую шею. Ее ноги все еще обхватывали его мускулистые бедра, а голова отдыхала на твердом плече. Она выпустила его из себя, только когда он вынес ее из воды и положил рядом с бассейном на каменные ступеньки. Потом он начал обмывать ее тело теплой водой так нежно, словно она была низвергнутой с Олимпа богиней, которая еще не оправилась от падения.
Выкупавшись, они продолжали лежать на низких, истертых временем каменных ступенях, молча держа друг друга в объятиях. Вокруг них плескалась вода.
Глориана задремала, потом проснулась и вновь заснула. Она была так расслаблена, что могла бы лежать на этих ступенях вечно, если бы Кенбрук не заставил ее подняться и одеться.
Когда они наконец вернулись в центральный зал с узкими окошками и ямами для костров, во дворе их ждали люди с лошадьми. Ничуть не стесняясь промокшей одежды и сырых волос, Кенбрук вышел им навстречу.
Через несколько мгновений Глориана последовала за ним после тщетных попыток привести в порядок платье. Ей казалось, что все заметят происшедшую с ней перемену, и ей хотелось спрятаться и подождать, пока уедут люди Гарета, и не выходить до тех пор. Но гордость победила. Отклики недавней страсти еще не улеглись и бушевали в ней вихрем покалывающих снежинок. Но она вышла во двор вместе с мужем. Кенбрук-Холл был только древними развалинами, но она стала хозяйкой замка, и ее место было рядом с Дэйном.
Из всех приезжих она узнала только рыжеволосого шотландца, но никто из двух дюжин остальных солдат не был ей знаком.
Максин почтительно склонил голову.
— Миледи, — произнес он. Она молча кивнула в ответ.
Кенбрук повернулся к Глориане с довольной улыбкой на губах.
— Мои люди приехали в Кенбрук-Холл, чтобы разделить с нами кров, — сказал он.
Как любая хозяйка, Глориана сразу заволновалась. Чем она станет кормить всех этих людей, где они будут спать? Но она была так же счастлива и горда, как Дэйн. Это были его солдаты, их долгом было служить своему господину и находиться подле него, где бы тот ни жил.
— Устройте лошадей, — сказал Дэйн, — и входите. Моя жена и я, мы приветствуем вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я