Заметив, как блестят в лунном свете золотисто-каштановые волосы и сияют изумрудные глаза, Рамон вспомнил светло-русую и голубоглазую Лилиан Скофилд, Лили, которую он едва не полюбил.
Кэрли сейчас моложе Лили, но со временем станет такой же… И все же было бы недурно переспать с ней. Она соблазнительна, а возможность слегка насолить ее дяде сделает победу еще более приятной.
Однако Остин — человек могущественный, и такая выходка чревата опасностями. Сейчас ему следует думать о благополучии других.
Рамон понаблюдал, как девушка беседует с Ройстоном Уорделлом, влиятельным другом Флетчера. Она улыбнулась собеседнику, взглянув на него из-под длинных ресниц, потом тихо засмеялась. Да, Кэрли весьма соблазнительна. Ну что ж, он подождет и посмотрит…
— Buenas noches, дон Рамон.
Он поднял глаза и, увидев Исабель Монтойя, удивился, что не слышал, как она приблизилась.
— Добрый вечер, сеньорита Монтойя. Надеюсь, вы получаете удовольствие от праздника.
Она очаровательно поджала пухлые красные губки:
— Mi novio уехал по делам, и без него мне скучно. Развлекаться одной неинтересно, правда?
— Si, сеньорита. Грустно, когда любимый в отъезде.
Юная Исабель, черноволосая и темноглазая, была безупречно красива.
— Я подумала, что… поскольку вы тоже один… мы могли бы развлечься вместе.
Рамон нахмурился:
— Это едва ли понравилось бы вашему жениху. К тому же вы не одна. Здесь ваши родители, брат и сестра, а также ваша duena Луиза.
Большие темные глаза неотрывно смотрели на него. В кружевной накидке она казалась еще моложе своих шестнадцати лет.
— Но вы же не боитесь моего отца… и даже дона Карлоса.
Исабель провела пальцами по отвороту его куртки. В ее глазах горело желание.
— Я слышала, что дамы — ваша…
Рамон сжал ее запястье:
— Вы забываете, сеньорита, что дон Карлос Рамирес — не только ваш жених, но и мой друг. Я не желаю обманывать его. — Он слегка оттолкнул девушку. — Если когда-нибудь, сеньорита, я услышу, что вы ведете себя подобным образом, мне придется сообщить об этом вашему отцу. Возможно, порка послужит вам хорошим уроком.
Глаза Исабель сверкнули от гнева, но Рамон не дал ей и рта раскрыть:
— Еще одно слово, nina, и я сделаю, это немедленно.
— Вы… вы не джентльмен.
— А вы, chica, ведете себя далеко не так, как подобает леди. Ступайте и в следующий раз подумайте, прежде чем говорить.
В прекрасных темных глазах появились слезы. Девушка повернулась и убежала.
Рамон проводил ее взглядом, сознавая, что ему следовало быть сдержаннее.
— Женщины, — пробормотал он.
Размышляя о поведении Исабель, он спросил себя, откуда такая нескромность. Уж не оттого ли, что ее отец водит дружбу с англичанами?
Увидев, что к нему направляется брат девушки Альфредо, Рамон подумал, как бы не произошли новые неприятности. Но тишину нарушил не голос Альфредо, а стук лошадиных копыт. Через высокие задние ворота асиенды промчался всадник, крича и размахивая коричневой фетровой шляпой.
— Что случилось? — спросил Альфредо, приблизившись к Рамону.
— Не знаю.
Мужчины поспешили к конюшне, где всадник резко осадил коня. Флетчер Остин, Уильям Баннистер и Ройстон Уорделл последовали за ними.
— В чем дело? — обратился Остин к всаднику, который повернул к ним своего взмыленного черного коня.
— Испанский Дракон, — задыхаясь, ответил тот. — Этот негодяй Испанский Дракон появился на Оверленде — там, где дорога пересекает землю Холлингворта. Он ограбил дилижанс с золотом, направлявшийся с монетного двора Сан-Франциско.
Многолетний тяжелый труд не прошел бесследно для Холлингворта, разменявшего шестой десяток. Высокий и худощавый, он вышел из темноты и узнал во всаднике одного из своих людей.
— Господи, Рэд, большая часть этого золота принадлежала нам и предназначалась для выплаты жалованья.
— Он напал раньше, чем обычно, босс, сразу после того, как дилижанс с наступлением темноты отъехал от станции Бивер-Крик. По словам людей, он обрушился на них как гром средь ясного неба, схватил золото и умчался в горы, прежде чем они поняли, что случилось.
— Проклятие! Этот мерзавец умеет застичь людей врасплох. Меня недаром мучили дурные предчувствия, когда я ехал сюда.
Рэд потер отросшую за день щетину.
— Верно, он ловкий малый.
— Он кого-нибудь застрелил? — поинтересовался Флетчер Остин.
— Нет, он и его шайка схватили золото и ускакали.
— Сколько их было? — спросил Остин.
— Охранник говорит, около дюжины, и снаряжает людей в погоню. Я решил, что почти все мужчины сейчас здесь.
— Садитесь на лошадь, Чарли, — сказал Остин Холлингворту. — Я возьму людей.
— Я еду с вами, — проговорил Рамон.
Альфред Монтойя тоже вызвался сопровождать их.
— Какой от этого прок? — возразил Холлингворт. — Сейчас негодяй уже далеко, на полпути к своему логову.
— На сей раз мы найдем его. — Остин распахнул тяжелую дверь конюшни. — Мы не успокоимся, пока не прикончим мерзавца.
Довольно значительная группа мужчин согласилась с ним. Когда все они вышли из конюшни с оседланными лошадьми, женщины уже стояли возле сарая, не вполне понимая, что происходит. Рамон направил своего жеребца к основной группе, потом подождал Альфредо. Услышав женский голос, дон повернулся.
— Что случилось, дядя Флетчер? — Кэрли схватила дядю за руку. На ее хорошеньком личике застыла тревога, другой рукой девушка сжимала наброшенную на голые плечи кашемировую шаль.
— Возвращайся в дом, милая. Это мужское дело. Развлекай дам, а мы позаботимся о другом.
Рамон заметил, что Кэрли сгорает от любопытства, но не решается приставать к Флетчеру с вопросами.
— Уверена, дядя знает, что делает, — сказала она женщинам. — Пойдемте в дом и выпьем шерри. Думаю, мы все устали от напряжения этого вечера.
Бросив неуверенный взгляд на Рамона, она повернулась и пошла к дому.
Напряжение этого вечера, подумал он. Интересно, долго ли избалованной юной Кэрли Мак-Коннелл удалось бы выносить тяготы, на которые обрекают его людей подлые и алчные господа вроде Флетчера Остина.
— По коням, друзья, — скомандовал Остин. — Пора в путь.
Рамон повернул жеребца, вставил ноги в серебряные стремена и устремился вслед за Остином и его людьми в сторону ранчо Холлингворта.
Они так и не нашли разбойника, и от этого Флетчер бесился почти две недели. Вечерами он расхаживал в дальнем конце гостиной перед огромным камином, выложенным камнем. Кэрли пыталась заговорить с ним, но раздраженный дядя обычно отсылал ее прочь.
К началу третьей недели к нему вернулось прежнее расположение духа, но, беседуя за ужином, они никогда не упоминали Эль Дракона. Дядя Флетчер с гордостью рассказывал о своих достижениях в хозяйстве, об увеличении поголовья скота и лошадей, о планах на будущее.
— Политика — мое призвание. Штату нужны люди, способные отстаивать его интересы и бороться за справедливость. Я собираюсь заняться этим, Кэрли.
— Уверена, вы оправдаете надежды, дядя Флетчер.
Они сидели за длинным дубовым столом, с удовольствием вкушая жареное мясо, свежезапеченных черепах и пирог с луком, цыпленком, кукурузой, помидорами и перцем. Кэрли уже поняла, что непривычная пища восхитительна, хотя ее желудок не сразу привык к острым блюдам.
Флетчер доедал вторую порцию, над тарелкой поднимался пар.
— Возможно, назначение в Земельную комиссию станет хорошим началом, — сказал он. — Баннистер имеет там влияние. Возможно… — Флетчер умолк и улыбнулся.
Красный отсвет свечей в медном подсвечнике падал на его густые седеющие волосы.
— Молодой Винсент — достойный молодой человек и явно восхищен тобой.
Кэрли вспомнила, что танцевала с ним, но темноглазый дон вытеснил образ Винсента.
— Винсент… Да, он производит хорошее впечатление.
— Рад, что он понравился тебе, дорогая. Скоро увидишь его снова.
Она удивилась. Дорога от Сан-Франциско до ранчо дель Роблес занимала два дня. Кэрли не ожидала столь скорого возвращения Винсента.
— Неужели? Почему?
— Мы с Уильямом решили устроить скачки, и он пригласил полгорода. Представляешь, какой размах!
Кэрли разволновалась:
— Скачки? Здесь, на ранчо?
— Вот именно. Уильям купил восхитительного чистокровного жеребца по кличке Раджа. Его только что доставили из Австралии, и он будет состязаться с андалузцем де ла Герра.
— Вы говорите о светло-гнедом коне дона Рамона?
Она видела это великолепное животное в тот вечер возле конюшни.
— Именно о нем. Пока еще никому не удалось одержать над ним победу. Уильям пытался купить андалузца, но де ла Герра отвергает все предложения. Правда, Баннистер не сдается. Он вызвал дона на состязание, затем с невероятным трудом нашел скакуна, способного победить.
. — Но вы говорили, что дон беден, а ведь они делают какие-то ставки.
Флетчер кивнул:
— Баннистер ставит две тысячи долларов против андалузца Рамона.
Кэрли задумалась. Если у дона Рамона проблемы с деньгами, выигрыш ему весьма на руку. Однако мысль о том, что он может потерять своего прекрасного скакуна, огорчила девушку. Она поняла, что надеется на победу Рамона.
Она не видела дона после праздничного вечера, однако не раз вспоминала его. Сейчас, подумав о нем, Кэрли попыталась убедить себя, что охватившее ее волнение вызвано только предстоящими состязаниями.
Однако внутренний голос подсказывал ей, что это не так.
Глава 2
Рамон де ла Герра повел своего светло-гнедого андалузского жеребца по кличке Рей дель Сол — Король Солнца — по сухой траве к зрителям, собравшимся посмотреть скачки. Рядом с богатыми друзьями Уильяма Баннистера из Сан-Франциско расположились несколько женщин, англичане, соседи Остина и хозяева ближайших калифорнийских асиенд.
Возле финишной черты собралось не меньше сорока человек — среди них Монтойя, мать Рамона и его тетка Тереза.
Остин не пожалел сил и средств — расчистил двухмильную трассу, построил высокие трибуны для гостей, украсил место старта красными и синими лентами, возвел на финише арку. Толпа ликовала, смеялась и шумела, повсюду заключали пари.
За тридцать минут до начала скачки Рамон остановился у финишной черты, чтобы поговорить с мужчинами. Он увидел здесь своего брата Андреаса. Он был ниже Рамона на пару дюймов, но так же строен, силен, красив и обаятелен, правда» В отличие от брата светловолос.
Только самые старые друзья семьи знали об их родстве. Андреас сильно изменился за те годы, что провел в Мексике из-за вражды с отцом. С началом «золотой лихорадки» многие испанские семьи потеряли земли и уехали из Калифорнии. Никто, кроме самих де ла Герра, не подозревал, что Андреас вернулся. Когда их отец умер, Андреас отправился в горы, поклявшись добиться справедливости и отмщения. Сейчас он был известен под именем ковбоя Переса.
— Дон Рамон! — крикнул он, обращаясь к брату так, словно к знакомому. Двадцатишестилетний Андреас де ла Герра был на три года моложе брата и слыл человеком энергичным, импульсивным, отчасти даже безрассудным. Он хотел увидеть, как Рамон победит наездника-англичанина, ибо питал антипатию к североамериканцам и надеялся получить удовольствие от поражения одного из них, не сомневаясь в победе брата.
Рамон не испытывал такой уверенности в успехе, но его понятия о чести требовали принять вызов. Баннистер предложил честные условия.
— Buenas tardes, братец. Меня не удивляет твое появление, хотя тебе, вероятно, не следовало приезжать.
Они стояли за дубом, где никто не мог подслушать их.
Андреас улыбнулся и ласково похлопал брата по плечу:
— Я не мог пропустить эту скачку, а к тому же устал от одиночества.
— Ты устал потому, что в твоей постели давно не было новой женщины. Говорят, в Сан-Хуан-Батиста завезли новеньких. Полагаю, тебе следует задержаться возле кафе и посмотреть, нет ли там кого-то в твоем вкусе.
Взгляд Андреаса устремился на группу англичан, собравшихся возле линии старта.
— Возможно, мне незачем ехать так далеко. — Рамон заметил, что брат разглядывает племянницу Флетчера Остина, стоявшую под маленьким зонтиком в платье из тафты цвета мяты. Ее густые волосы падали блестящими локонами на плечи. — Кажется, я уже начинаю влюбляться.
Рамон нахмурился:
— Не валяй дурака, братец. Эта крошка сулит одни неприятности.
— Ты знаком с ней?
— Si. Мы познакомились на fandango Остина. Она пустая кокетка и не стоит твоего внимания.
— Возможно. — Андреас бросил на девушку еще один взгляд; ветер донес до них ее звонкий нежный смех, приподнял подол ее платья, и братья увидели маленькие ножки, обтянутые чулками, и изящные щиколотки. Рамон ощутил напряжение в паху.
— По-твоему, — начал Андреас, — сеньорита стоит любых неприятностей. — На его губах заиграла дьявольская усмешка.
— Когда-нибудь, hermano, такая женщина погубит тебя.
— Поскольку человеку все равно суждено умереть, это не худший способ.
Рамон улыбнулся. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами и прядал ушами.
— Рею не терпится встретиться с соперником, а мне пора.
— Подожди. — Андреас смущенно посмотрел на свои ноги, и Рамон тотчас понял, ради чего приехал брат.
— Говори.
— Я только что узнал, что через три дня Флетчер Остин пригонит большой табун лошадей.
— Si, мне это уже известно. Его люди подыскивали их в течение последних недель.
— Почему же ты не сообщил мне об этом? Нам нужно время, чтобы собрать людей, разработать план, подготовиться. Нам необходимо…
— Я не сказал тебе, потому что нападение на дель Роблес — слишком опасная затея. Вы не получите лошадей.
— Чушь! У нас иссякают запасы, нам очень нужны эти лошади.
Рамон нахмурился:
— Ну конечно, после вашего недавнего похищения золота…
— Ты знаешь, что я… — Андреас умолк, заметив улыбку на лице брата. — Это не смешно.
— Я тоже не вижу в этом ничего смешного, — согласился Рамон. Его не меньше, чем брата, тревожили преступления, в которых их несправедливо обвиняли. Он посмотрел на группу ковбоев, делавших ставки, и снова перевел взгляд на Андреаса. — Остин хорошо подготовится. Он нанял дополнительную охрану. С лошадей не будут спускать глаз.
— Именно поэтому мы дождемся их прибытия на асиенду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36