Рамон остановился у начала крутого спуска, уходящего к маленькой долине. Кэрли уже в который раз восхитилась непринужденной грацией, с которой он сидел на коне.
Девушка улыбнулась. Сегодня она чувствовала себя лучше, несмотря на долгие часы, проведенные в седле. Мазь Рамона исцелила ее. Щеки Кэрли вспыхнули, едва она вспомнила прикосновения его пальцев к своей коже. Рамон повернул коня и подъехал к Кэрли.
— Мы уже возле лагеря? — спросила она. — Очень хотелось бы надеяться на это.
Не ответив на ее вопрос, Рамон сказал:
— Я бы хотел узнать кое-что, и мне важно услышать правду.
— Спрашивай.
— Когда ты покинула лагерь с Виллегасом… и попыталась убежать… Почему ты сделала это?
У Кэрли перехватило дыхание. Потому что ты вызываешь у меня чувства, непонятные мне.
— Потому что я испугалась.
— Испугалась? Уверен, ты больше не боишься меня.
Кэрли в упор посмотрела на Рамона:
— Я была твоей пленницей. Ты мог делать со мной все, что хотел. Конечно, я боялась тебя.
Его взгляд, казалось, проникал ей в душу.
— А сейчас, chica? По-прежнему боишься?
Она не могла понять выражения его лица.
— Здесь, в горах, ты спас мне жизнь. Рисковал собой ради меня. Ты обещал, что я буду в безопасности, и держишь слово. Нет, Рамон. Я больше не боюсь тебя.
Я боюсь только себя.
Он задумался, потом сказал:
— Тропа здесь разветвляется. Если ты отправишься на запад, то попадешь на ранчо дель Роблес. Будь я уверен в том, что ты не приведешь в лагерь дядю, то, пожалуй, отпустил бы тебя домой.
Ее сердце бешено застучало. Господи, неужели он отпустит ее?
— Я не знаю, где расположен лагерь, потому что пряталась под брезентом, когда ехала с Виллегасом. К тому же он направился на юг. Я не знаю эту местность и не найду тропу.
— А в ночь налета?
— Было темно, я дрожала от страха и не заметила, какую дорогу ты выбрал. Я думала только о том, останусь ли жива.
— Так я и полагал, но хотел услышать это от тебя. Я не могу рисковать жизнью моих людей.
— А как же ты, Рамон? Отпустив меня, ты рискуешь головой. Ведь я знаю, кто ты и что твой дом в Лас-Алмас. Поверишь ли ты, что я не выдам тебя властям?
— Si, дорогая, ты знаешь, кто я. Мое ранчо находится в нескольких милях от асиенды твоего дяди. Если хочешь погубить меня, скажи ему, что Рамон де ла Герра и Эль Дракон — одно и то же лицо.
Ее сердце сжалось — она представила себе Рамона лежащим в грязи, как Виллегас.
— Эль Драконом, по-моему, был твой брат. Серафина сказала мне, что идея принадлежала ему и налетами руководил в основном он. От нее я узнала также, что Эль Дракон не грабил дилижанс в ту ночь, когда я познакомилась с тобой на fandango у дяди. По ее словам, здесь есть несколько разбойников, грабящих путешественников с золотых приисков, но во всем обычно винят Эль Дракона.
— Да, ты неглупая девушка. Я проникся к тебе уважением. Если пообещаешь хранить тайну, я отпущу тебя.
Кэрли дрогнула. Рамон рисковал собой, спасая ее от Виллегаса. И вот теперь он готов снова рисковать ради нее.
— Почему? Почему ты подвергаешь себя такой опасности?
— По многим причинам, дорогая. Возможно, потому, что я хочу тебя и не могу себе этого позволить.
Неужели это правда? Нет, ей никогда не узнать этого. Впрочем, какая разница, если она окажется дома.
— Если все, что ты сказал, — правда, я клянусь сохранить твою тайну, дон Рамон.
Испанец кивнул:
— Скажи им, что мы переезжали всем лагерем на юг и по дороге ты убежала. Скажи, что в основном твои глаза были завязаны и ты не видела ничего, что могло бы облегчить поиски. Скажи также, что даже Эль Дракон не тронул тебя, поскольку рассчитывал на выкуп.
Ее щеки вспыхнули.
— Я скажу все это, — тихо промолвила она, чувствуя давящую тяжесть на сердце. Уход стал для нее не таким желанным. Девушка посмотрела на Рамона. Казалось, он понимал, что с ней. Подавшись вперед, испанец обнял Кэрли за шею, привлек к себе, коснулся губами ее рта со страстью и необычной нежностью.
Она ответила на его поцелуй. Слезы брызнули из ее глаз, когда губы Рамона скользнули по ее лбу, щекам, носу. Последний жаркий поцелуй, и Рамон отстранился.
— Поезжай по тропе, — глухо сказал он, — и через два часа достигнешь границы ранчо. — И повернул вороного жеребца. — Vaya con Dios, querida, Эль Дракон не забудет тебя.
Кэрли натянула поводья. Она трепетала, сердце отчаянно билось, слезы катились по щекам.
— Да поможет тебе Бог, Рамон, — прошептала она вслед испанцу, провожая его взглядом, пока он не исчез. Но и тогда она не сразу поехала к дому, Сидя на гнедом коне, Кэрли ощущала боль и одиночество, хотя ей следовало ликовать.
Некоторое время спустя девушка направилась по тропе в сторону асиенды. Она еще увидит Рамона, сказала себе Кэрли, но это ничего не изменит. Дон Рамон будет посещать ранчо и держаться как джентльмен. Но во сне ей будет являться Эль Дракон, красивый испанец.
Рамон наблюдал сверху, как Кэрли едет до тропе. Он следовал за ней на некотором расстоянии, пока она не достигла границы ранчо дель Роблес, потом повернул назад. Он чувствовал усталость и непонятную душевную пустоту, словно кто-то задул свечу и оставил его одного в темной комнате.
Может, его тревожило, что девушка нарушит слово? Нет, Рамон доверял ей. Между ними возникла связь, странное родство, не имеющее ничего общего с его плотским желанием. Это произошло в тот момент, когда он вышел на лужайку и решил защитить ее. Эта связь укрепилась, как только он увидел, что и Кэрли готова драться за него.
А если он ошибся?
Рамон пожал плечами. Какая разница? Он все равно не мог удерживать ее и не хотел снова причинять ей страдания. Если Кэрли выдаст его, так тому и быть. Он вел бурную жизнь, изведал радости и невзгоды. Он пожалеет лишь о том, что подвел близких. Мать и тетя Тереза нуждаются в нем. Ему так и не удалось вернуть семье де ла Герра ранчо дель Роблес.
Возможно, Рамон поступил как глупец, и все же он ни о чем не сожалел. Время покажет, сдержала ли девушка слово.
Испанец поехал в лагерь сообщить Педро и другим, что жив, и сказать, как поступил с девушкой. Потом он вернется на ранчо Лас-Алмас, а в скором времени, возможно, отправится в Монтеррей, где живет Катарина Микелторена, близкая родня бывшего губернатора Верхней Калифорнии. Ей только что исполнилось семнадцать лет, она моложе, чем ему хотелось бы. Однако Катарина — красивая чистокровная кастильская испанка. Такая женщина станет беспрекословно подчиняться ему и родит здоровых, сильных сыновей. Считая, что они подходят друг другу, ее отец желал этого брака.
Рамон подумал о Кэрли. О ее смелости и решимости, невинности и женственности. Он вспомнил, как обнимал ее, и в его груди что-то заныло. Испанец пустил жеребца в галоп.
Впервые за долгое время он осознал, как одинок.
— А теперь, Кэрли, моя дорогая, давай повторим все сначала.
Девушка вздохнула и откинулась на спинку дивана.
— Я уже дюжину раз рассказала вам обо всем, дядя Флетчер. В ночь налета мне завязали глаза. Когда мужчины покинули лагерь, они сделали то же самое. Мне удалось убежать, я оказалась на тропе, которая вела в нужном направлении. Какой-то старый индеец указал мне дорогу к ранчо дель Роблес. Я не видела ничего такого, что могло бы облегчить вам поиски. Я бы хотела помочь, но не знаю как.
Они сидели в кабинете Флетчера на коричневом кожаном диване перед камином. На дворе было еще тепло — конец сентября, — поэтому камин зажигать не стали. Зато в зеленых глазах дяди полыхал огонь.
Джереми Лейтон, шериф Сан-Хуан-Батиста, расположился напротив них.
— Не могу понять, мисс Мак-Коннелл, почему он не потребовал за вас выкуп. Чего он так долго ждал?
Шериф, худощавый, подтянутый блондин с загорелым, слегка обветренным лицом, разменял пятый десяток.
— Не знаю. Вероятно, он хотел, чтобы дядя поволновался. По-моему, он не любит дядю.
Лгать оказалось труднее, чем она предполагала. С каждой беседой история усложнялась.
— Все эти негодяи не выносят меня. — Флетчер сжал кулаки. — Их бесит то, что они проиграли войну. У них не хватило сил отстоять свои земли, поэтому они вымещают злобу на каждом американце, который попадается им на пути. — Дядя строго посмотрел на Кэрли: — Расскажи мне еще раз, как выглядит этот негодяй.
Кэрли вздрогнула, вспомнив Виллегаса. Она мысленно отождествляла его с Эль Драконом. Безобразный бандит меньше кого-либо походил на Рамона де ла Герра. К тому же он умер. Девушка потерла виски. У нее заболела голова.
— Я же сказала, это крупный сильный мужчина с длинными черными усами. У него нет одного зуба, а на другом — золотая коронка.
Изумившись, что Кэрли вернулась, торопливо обняв девушку и справившись о ее физическом состоянии, дядя приступил к бесконечным расспросам.
— Похож на кого-нибудь из тех, кого вы знаете, шериф Лейтон? — спросил Флетчер.
— Как будто нет, но, вернувшись в город, я просмотрю картотеку разыскиваемых преступников. Возможно, я кого-то забыл.
В момент возвращения Кэрли шериф находился в отъезде. Он прибыл на ранчо только этим утром, спустя четыре дня после появления девушки.
Четыре дня! Они показались ей четырьмя неделями.
— Расскажи нам еще раз об украденных лошадях, — потребовал дядя. — Думаешь, он продал их?
— Да. Я слышала, как один из мужчин сказал, что этих денег им хватит на некоторое время.
Флетчер почему-то был убежден, будто Кэрли видела что-то очень важное, и это поможет разыскать преступников. Чем больше укоренялась в нем эта мысль, тем тверже становилась решимость Кэрли сдержать данное ею слово.
Флетчер вздохнул:
— Извини, дорогая. Я знаю, что ты пережила тяжкое испытание. Очень рад, что ты убежала и негодяй… не успел надругаться над тобой.
Кэрли боялась покраснеть, потому что помимо воли вспоминала руки Рамона на своей груди, твердеющие под его пальцами соски. Она пыталась изгнать из памяти поцелуи испанца, движения его языка внутри ее рта.
— Я тоже, — тихо промолвила она.
Дядя посмотрел на девушку, но, не сказав ей ни слова, повернулся к шерифу:
— Извините, Джереми. Я надеялся, что к вашему приезду племянница вспомнит что-то еще.
— Я понимаю, что ей пришлось нелегко. Такое тяжело вспоминать. — Он встал с кресла и поглядел на Кэрли. — Очень жаль, что вам пришлось повторить все, мисс, но уверяю вас, это необходимо. Если вспомните что-то еще, пусть дядя сообщит нам, — Взяв со спинки кресла свою шляпу, он покрутил ее. — Обещаю вам одно — раньше или позже мы найдем его и повесим на самом высоком дереве.
Кэрли побледнела, а шериф улыбнулся.
— Всего хорошего, шериф Лейтон. — Она заставила себя улыбнуться. — Спасибо, что приехали.
Шериф кивнул. Флетчер пошел провожать его, а Кэрли отправилась в свою комнату и опустилась на кровать, покрытую розовым атласом. Отчасти находиться дома было приятно. Этот роскошный дом не шел ни в какое сравнение с маленькой саманной хижиной, где Кэрли жила в лагере. Но прежде ее занимал Рамон. Поэтому все: ручной работы мебель из ивовых прутьев, цветные одеяла, даже аромат сигар, витавший в уютных комнатах, — напоминало ей об испанце. Кэрли вдруг поняла, что скучает по лагерю.
На самом деле она скучала по Рамону, хотя и не могла позволить себе этого. Такое чувство не сулит ей ничего доброго. Чем скорее она забудет те недели, тем лучше для нее. Кэрли тревожило то, что Рамон сказал о дяде. Неужели он действительно присвоил ранчо дель Роблес? Девушка решила выяснить это, но прежде всего хотела забыть Рамона и все случившееся в горах, чтобы обрести душевный покой.
Кэрли вздохнула. Хорошо бы дядя тоже забыл это происшествие, перестал задавать вопросы и позволил ей выбросить все из головы.
Почему-то она сомневалась, что он так поступит.
— Ну, Джереми, что вы думаете?
Они проходили перед большим домом с черепичной крышей. Шериф вел свою высокую гнедую лошадь, Флетчер шел рядом.
— Трудно сказать, мистер Остин. Возможно, девушка все еще напугана. Негодяй мог угрожать ей тем, что, если она сообщит их местонахождение, он вернется и убьет ее. Не исключено, что ваша племянница говорит правду и действительно ничего не знает. Вы же сами сказали, что она здесь недавно. Плохо ориентируется на местности. Она дрожала от страха, боясь, что ее убьют. Допускаю, что девушка и в самом деле не знает дорогу к тому месту, где ее держали. При этом, по ее словам, они куда-то перебрались.
Флетчер кивнул. Шериф точно сформулировал то, о чем он сам думал. Ему незачем подогревать Кэрли.
— Как насчет другого вопроса? Она утверждает, что негодяй не тронул ее. Думаете, правда?
Шериф приподнял шляпу и почесал редеющие светлые волосы.
— Такую хорошенькую девушку… В это очень трудно поверить. Впрочем, надеюсь, это правда.
Его собеседник промолчал, решив вернуться к этому вопросу позднее. Флетчер связывал с Кэрли слишком большие надежды и не мог оставаться в неведении. Он привез ее на Запад/чтобы выдать замуж за человека, который помог бы ему реализовать политические амбиции. Он имел в виду вполне конкретную персону. Время для этого шага подошло, и Флетчер не желал услышать о том, что Кэрли вынашивает отпрыска какого-то разбойника.
Расставшись с шерифом, Флетчер повернул к дому. Надо дать ей успокоиться, забыть все пережитое. Он выждет некоторое время, но не слишком долго. Если Кэрли беременна, придется что-нибудь предпринять.
Необходимо выяснить правду.
Он не позволит ей разрушить его планы.
Неделя закончилась, началась следующая. Через несколько дней Кэрли взяла себя в руки и перестала думать о Рамоне и времени, проведенном в лагере. Держа воспоминания о случившемся на безопасном расстоянии, она не могла заглушить сомнений, связанных с дядей. Слова Рамона глубоко запали ей в душу.
Ночью, когда в доме все стихло, а дядя Флетчер и слуги заснули, девушка проскользнула в кабинет и, порывшись в столе, нашла в нижнем ящике маленькую металлическую коробку с купчей на ранчо дель Роблес. Земля была продана дяде неким Томасом Гаррисоном. Кэрли не знала, кто это, но, очевидно, де ла Герра продали угодья Гаррисону Прежде, чем их приобрел Флетчер Остин. В момент совершения сделки Рамон был в Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36