У меня была веская причина приехать сюда.
— Ты объяснишь мне все на борту парохода, который скоро доставит нас в Новый — Орлеан.
— Нет! — закричала Лайла, внезапно осмелев. Я не могу вернуться сейчас! Понимаю, что ты вне себя, но у меня действительно была веская причина вернуться в Батон-Руж. Позволь мне показать тебе кое-что, полиция пропустила это во время обыска в комнате Жана.
Он не отпускал ее запястья, буквально испепеляя Лайлу взглядом.
— Почему я должен тебе верить?!
Он стоял так близко, что она слышала запах его одеколона.
— Я мог оставить тебя гнить в камере! Я не должен был отдавать за тебя свои деньги! А у тебя даже не хватило порядочности оставить мне записку!
Взбешенная Лайла наконец вырвалась.
— Я не просила тебя становиться моим ангелом-хранителем!
— А тебе и не надо было этого делать. Мои денежки сделали меня твоим новым опекуном. И если тебе это не нравится, то не сомневаюсь, что для тебя в тюрьме найдется место.
— А тебе не приходило в голову, что кто-то еще мог обнаружить мою записку и решить, что я и впрямь сбежала? У меня имелась веская причина, чтобы вернуться сюда. И тебе, как моему адвокату, наверняка небезынтересно будет ее узнать.
Мне наплевать на твои причины! Ты заставила меня искать тебя! Я думал, ты сбежала, выставив меня на посмешище всего города и на растерзание суда!
— Ради Бога! Посмешище? Да мне не до смеха, когда меня собираются повесить. Мое имя мелькает во всех газетах этой страны. — Лайла прошла в библиотеку, гнев боролся в ней с чувством вины. — Если бы я и вправду собиралась скрыться, я ни за что не поехала бы в Батон-Руж. Неужели ты считаешь меня полной дурой?
— А может, ты заехала сюда, чтобы забрать деньги?
Лайла отрицательно покачала головой.
— Зачем тогда Колетт готовила обед, а я целый день открыто разъезжала по городу?! Меня бы уже и след простыл. Если бы я бежала, ты бы ни за что меня не нашел.
Дрю внимательно смотрел на нее, не говоря ни слова. Отчаяние и ярость кипели внутри нее, когда она поняла, что его совершенно не интересуют обнаруженные доказательства. Она ненавидела себя сейчас за выступившие на глазах слезы. В отчаянии Лайла заломила руки.
— Так значит, мои слова не имеют никакого значения?! Ты уже заранее решил, что я виновна и потому бежала?!
Похоже, Солье начинал понемногу успокаиваться.
— Ты просто должна была уведомить меня о своем отъезде.
И что тогда? Ты бы дал мне уехать?! Ты еще расскажи, что у Жана не было других женщин, а я бежала со всех ног, чтобы спастись от виселицы!
— Невероятно, чтобы Жан мог содержать больше трех женщин! — ответил адвокат.
— Но, скорее всего, именно так и было. Чувство безнадежности превратило весь ее гнев в страх, и горькая слеза скатилась по щеке Лайлы.
— Я должна позволить тебе защищать себя, а ты даже не веришь в мою невиновность! Суд надо мной ты используешь для бесплатной рекламы твоей адвокатской конторы!
— Честно говоря, ты должна быть благодарна за то, что я вообще взялся тебе помочь. Я не должен был этого делать! — Не выдержал Дрю.
— Благодарна? — слезы ручьем полились из глаз Лайлы. — За что?! Ведь тебе все равно — казнят меня или нет. Ты здесь, чтобы утащить меня обратно в Новый Орлеан.
Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
— У меня есть доказательство существования еще одной женщины Жана, но тебе, похоже, это неинтересно…
— Покажи мне его, — подчеркнуто холодно заявил Со лье.
Она убрала ладони с заплаканного лица и поспешила к столу, на котором оставила свой ридикюль. Достав оттуда письмо, Лайла протянула его адвокату.
Дрю быстро пробежался глазами по документу.
— Откуда ты знаешь, что это письмо подлинное? Потрясенная Лайла не знала, что и ответить.
— Когда я перебирала вещи Жана, я нашла книгу стихов, лежавшую в ящике с сувенирами от всех жен Кювье. Жан сам никогда стихов не читал. Письмо было спрятано между страниц книги.
Дрю помолчал, неодобрительно разглядывая документ.
— Почему его не нашла полиция? — спросил он.
— Ради Бога, — вздохнула Лайла. — Да они ничего и не искали. Они и так были уверены в том, что это я убила Жана.
В дверь постучали.
Ни Лайла, ни Дрю гостей не ждали. Кто бы это мог быть? Дрю открыл дверь, Лайла выглянула из-за его плеча и увидела стоящего на пороге местного полицейского. Сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди, а в голове завертелось одно единственное слово — СУДЬБА.
Если кто-то в Новом Орлеане узнал, что она нарушила подписку о невыезде, Дрю может сохранить свою репутацию, немедленно передав ее в руки полиции. Он станет героем и спасет свою контору от неприятностей.
— Чем могу служить, офицер? — спросил Дрю.
— Кто вы?! — строго спросил полицейский.
— Дрю Солье, адвокат из Нового Орлеана.
— О, это имя знакомо мне по газетам, — ответил сержант. — Жильцы из дома напротив заявили нам, что видели кого-то здесь. И мы решили, что будет лучше проверить. Поскольку нам известно, что миссис Кювье сейчас в Новом Орлеане и обвиняется в убийстве своего супруга. У вас все в порядке?
Бросив взгляд на Лайлу, Дрю обратился к полицейскому.
— Все в порядке, сержант… Миссис Кювье со мной, и мы проводим расследование по поводу убийства мистера Кювье. Несколько дней мы побудем здесь.
Они останутся здесь? Лайла своим ушам не поверила. Она испытала невероятное облегчение, и ей захотелось обнять Дрю. Неужели она его настолько недооценила?
— Хорошо, сэр, я скажу соседям, чтобы они не волновались.
Дрю захлопнул дверь и, нахмурившись, посмотрел в глаза Лайле.
— Если ты и впредь постараешься бегать по всей стране, не уведомив меня об этом, я лично отведу тебя в тюрьму. До тех пор, пока не будет оглашен приговор, невидимая веревка связывает нас. И не думай, что тебе удастся улизнуть.
Глава СЕДЬМАЯ
Дрю лежал в постели. Через открытое окно доносилось уханье совы. Сверчок выводил одинокую мелодию, призывая подругу, и Дрю был слегка растревожен этим меланхоличным звуком. Он не мог уснуть и все время ворочался, постоянно думая о присутствующей в этом помещении женщине.
Письмо от Бланш удивило его, хоть он и не был уверен, что оно пригодится на суде.
Когда полицейский постучал в дверь, Дрю подумал, что Лайлу и впрямь можно было бы сдать, но он знал, что ее пребывание в тюрьме никак не отразится на исходе дела.
Она совершенно не понимала его дальнейших намерений. А он просто хотел целовать ее сочные губы до тех пор, пока они оба не почувствуют удовлетворение. Однако подобный поступок стал бы для адвоката своего рода политическим убийством, не говоря уже о всей его неэтичности. Юристы не соблазняют своих клиентов. Даже если это сладкая Лайла, мечта его юношеских фантазий.
Он должен держать себя в узде, если хочет, чтобы мечты о должности мэра воплотились в реальность. Процесс над Лайлой был возможностью для карьерного и политического роста. И, тем не менее, женщина, спавшая в соседней комнате, продолжала его интриговать.
Окончательно осознав, что ему больше не уснуть, Дрю встал в надежде пройти на кухню и что-нибудь перекусить или же поискать какое-либо легкое чтение в библиотеке. Накинув халат, он открыл дверь своей спальни и потихоньку вышел в коридор. Бесшумно ступая по ступенькам, он увидел свет в библиотеке.
Он открыл дверь в библиотеку и замер от удивления. На софе, подогнув под себя ноги и укрывшись халатом, сидела Лайла. Она читала книгу. Для убийцы она, пожалуй, сохраняла чересчур поразительное хладнокровие.
Она оторвалась от чтения и увидела в дверном проеме Дрю.
— Почему ты не спишь?
— По той же причине, что и ты. Бессонница, ответил он.
Ее черные волосы, длинные и распущенные, растекались по спине до самой талии. Она походила на ангела, и в эту минуту он не мог усомниться в ее невиновности. Неужели эта красавица коварная отравительница?
— И то верно, — отрешенно ответила она, — но я уже приняла снотворное и скоро усну.
— А что ты принимаешь?
— Не знаю, — пожала она плечами. — Колетт что-то в аптеке покупает.
Дрю хотел было ее спросить, принимала ли она снотворное в ночь смерти Жана, но потом передумал. Он спросит ее об этом завтра, когда они подробно поговорят о ночи убийства.
Он понимающе кивнул.
— А что мы читаем?
— «Маленьких женщин», — ответила Лайла, закрывая книгу. — А ты, Дрю, много читаешь?
— Да, особенно по ночам, — ответил он.
Было как-то странно, что он стоит здесь в ночном халате, ни свет ни заря, и всячески удерживает себя от того, чтобы не поцеловать ее.
Она обвела взглядом библиотеку, а потом посмотрела на Дрю.
— Мой отец больше всего любил это место. Здесь он просиживал часами в окружении карт, таблиц и журналов… Я так рада, что письмо Бланш привело меня домой. Я знаю, что теперь дом этот принадлежит Мариан» но не думаю, что она будет против, чтобы я посетила его в последний раз.
— Конечно не будет, — сочувственно произнес Дрю.
Хоть он и был закаленным адвокатом, ему внезапно стало грустно, когда он осознал, сколь много потеряла Лайла.
Он прошел в библиотеку и сел на противоположный край софы. Лайла убрала ноги, освобождая для него место.
— А что бы ты сейчас делала, если б Жан был жив? — спросил Солье, борясь с искушением обнять эту женщину.
Ее голубые глаза потемнели.
— Это странный вопрос, и тем более странно слышать его от мужчины, так сильно изменившего мою жизнь.
Дрю почувствовал исходившую от нее враждебность. Он знал, что способен одержать верх в любом споре, но он встал среди ночи не для того, чтобы ругаться с Лайлой, особенно когда она столь невероятно соблазнительна.
— Послушай, мы можем спорить до первых петухов. Я знаю, что ты винишь меня во всех своих бедах, но разве об этом должны мы говорить сегодня ночью? Уже поздно. Неужели мы не можем заключить до утра перемирие?
Она подняла в удивлении брови и широко зевнула.
— Хорошо, до восхода солнца мир.
Спасибо, — промолвил Дрю, отметив, что еще до начала суда она узнает его мнение на этот счет и поймет, что он сделал лишь то, о чем просил его клиент — Жан.
Некоторое время они сидели молча, глядя друг на друга. Сомнения одолевали адвоката. Как женщина с таким невинным лицом могла кого-то убить?
— Итак, расскажи мне о своей жизни с Жаном. Лайла нахмурилась.
— О, эта тема не на сон грядущий. Я разозлюсь и расстроюсь. Так что до восхода солнца она под запретом. Лучше поговорим о твоей жизни…
Солье кивнул.
— И что же ты хочешь узнать?
— Что было с тобой с тех пор, как я последний раз видела тебя в школе?
— Я оставался в Батон-Руж до тех пор, пока не закончил школу, а затем поступил в Туланский университет, — ответил Дрю, с наслаждением разглядывая красавицу. Слава Богу, она, кажется, этого не замечала.
— А теперь я собираюсь пойти в политику…
— Зачем? — искренне удивилась Лайла. На секунду он призадумался.
— Я хочу привнести некоторые положительные перемены, которые помогут каждому. Я всегда этого хотел.
— Заниматься политикой в Луизиане всегда было интересно, — заметила она.
— И потом, я всегда любил, когда мне бросают вызов…
Они сидели, прислушиваясь к ночным звукам и скрипам старого дома. Лайла зевнула.
— А почему ты не женился? Наверняка была та, без которой ты жить не мог?
Дрю пожал плечами.
— Быть может, я закоренелый холостяк. Я так и не нашел женщину, с которой хотел бы проводить дни и ночи.
По правде говоря, всех своих женщин он сравнивал с Лайлой. С того дня, когда он впервые увидел ее на школьном дворе, она казалась ему неприступной, далекой и недостижимой. И даже сегодня она была сплошным вызовом, соперницей, над которой он мечтал одержать верх.
— Быть может, все, кого ты встречал, тебе просто быстро надоедают? — спросил она.
— Мне легко наскучить.
Если б он только мог забраться к ней в душу и увидеть, что таится под столь холодной внешностью, чем можно ее рассмешить, чем она одержима, что любит…
Он никогда не утруждал себя пониманием женщины, но Лайла его всегда интересовала, особенно сейчас. Он так хотел ее понять…
— Легко наскучить, — эхом отозвалась Дю Шамп, поворачивая голову.
О, как ему сейчас хотелось целовать ее точеную лебединую шею!
— Мне кажется, тебе нужна женщина, которая будет тебе во всем подчиняться, а не та, которая тобою командует, — сказала Лайла, и ее темные глаза посмотрели вопросительно.
— Нет, я ищу женщину сильную духом, однако женственную и телом и душой.
— Женственную телом и душой, — рассмеялась она. И этот звук гармонировал с атмосферой домашнего уюта. — Ты наверняка имеешь в виду женщину с фигурой, как песочные часы.
Дрю пожал плечами.
— Я бы солгал, если б сказал, что мне не нравятся женщины с округлостями и выпуклостями.
— Но сильная духом может оказаться упрямой, злой, глупой и непослушной. Ты уверен, что хотел бы именно такую жену?
— Покладистые женщины мне наскучили. Лайла вновь подняла в удивлении брови и зевнула, прикрывая рукою рот.
— Прости, но мне кажется, снотворное начинает действовать.
Она нахмурилась.
— Брак — дело сложное. Большинство мужчин хотят послушных и тихих женщин, которые будут им во всем подчиняться. Сэр, вы затеяли этот разговор, потому что уже полночь? А может, нам лучше лечь спать, чем задавать риторические вопросы?
Неужели она не ощущала наэлектризованности, возникшей между их телами?
— Где ж вызов, если женщина, на которой я женюсь, будет послушной и боязливой? У меня в конторе и так хватает подобных подчиненных.
Лайла откинула голову на спинку софы, закрыла глаза и рассмеялась.
— Так значит, ты хочешь вызова? А ведь немало мужей считают своих жен собственностью. Как насчет тебя, Дрю? Будет ли твоя супруга частью твоей жизни? Твоей собственностью? Или же милым украшением твоего дома?
— Не надо мне никаких украшений! Мне нужна та, у которой хватит мужества постоять за свои идеалы и та, что будет любить меня в горе и радости, несмотря на все мои недостатки. Если я когда-нибудь и женюсь, то это будет навсегда.
— Сразу видно, мужчина не был женат, — улыбнулась Лайла. — Нельзя прожить вечность с человеком, который причиняет тебе страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34