Каталог огромен, рекомендую всем
Но Мехмед знает цену женскому вероломству и не позволит ни одной девке, даже самой прекрасной и умной, подлой змеей вползти в его сердце.
13
– Отчего ты грустишь? Даже музыка не радует тебя, – Гюльхар рассматривала девушку, не скрывая тревожного волнения.
– Не знаю… – Лали тщательно подбирала слова, – не могу вдохнуть полной грудью. Что-то давит…
– Тебя что-то беспокоит? Может, расскажешь?
– О чем? – Лали напряглась и принялась с невинным видом рассматривать узор на своей шелковой тунике.
– Говорят, между тобой новым евнухом что-то происходит?
– Я не хочу ничего о нем слышать! – встрепенулась девушка.
Она с опаской осмотрела зал, озаренный лучами заходящего солнца, и с облегчением вздохнула, убедившись, что Мехмеда в комнате нет, но тут же недовольно нахмурилась, заметив, что светлоглазый евнух, находящийся в толпе щебечущих наложниц, и не помышляет смотреть в ее сторону.
– Жаль. Мне кажется, что Селим неплохой человек и искренне заботится о тебе.
– Селим?.. – удивилась Лали, решившая, что Гюльхар говорит о Мехмеде. – Не знаю…
Оглянувшись на евнуха, девушка сердито нахмурилась. Этот наглец и думать забыл о ней – развалился на подушках и милостиво позволяет наложницам ласкать его волосы, плечи, живот… А эти квочки хлопочут над ним, будто именно он является их любимым господином и даже кормят из рук разными сладостями!
– Мне кажется, он заботится лишь о самом себе!
Словно услышав ее слова, Селим лукаво изогнул бровь и выразительно усмехнулся, глядя в лицо Лали. Сердито кусая губы, девушка быстро отвернулась.
«Что со мной происходит? Отчего в груди так больно? Почему мне хочется немедленно растолкать этих толстых дур и отхлестать по щекам этого любимчика наложниц?.. Ненавижу его! Ненавижу но эта ненависть совсем иная, нежели к Мехмеду. Почему Селим перестал меня преследовать? Почему отступил перед распутным мальчишкой?.. Почему не Селим пришел ко мне в комнату? Почему я оттолкнула его… Дура!»
Ее мысли прервал хвастливый голос Зары:
– Лишь мое тело может доставить удовольствие нашему господину, и по возвращении он будет проводить все ночи в моих объятиях.
Гюльхар снисходительно улыбнулась. Ее не задевали подобные речи, ведь Ибрагим-паша никогда не забывал о своей младшей жене и весьма часто призывал к себе на ложе в дневное время, чтобы, усладив тело нежными ласками, затем развлечь себя задушевной беседой. Но если паша задумает жениться в четвертый раз, и его избранницей окажется Лали, то Гюльхар окажется в забвении, и о ласках мужа ей придется лишь мечтать одинокими ночами. Унижаться в объятиях евнухов, пытаясь справиться с пылающим телом, она ни за что не станет. Что же касается Искандера-эфенди и Маруфа, то их скромные ласки она поощряла ровно настолько, чтобы с помощью этих мужчин быть истинной владычицей дворца капудан-паши.
Взглянув на Гюльхар, старательно изображающую равнодушие к словам Зары, девушка случайно уловила в ее глазах затаенную тоску и в тот же миг поняла, что старшая подруга права: Лали вряд ли захочет мириться с тем, чтобы будущий супруг брал к себе на ложе других женщин. Конечно, если только муж не окажется старым и некрасивым. В этом случае мысль о браке показалась Лали еще более ужасной.
14
Сквозь сон Лали слышала, что кто-то зовет ее по имени, чувствовала, как нежные руки гладят ее запястье, но проснуться никак не могла.
– Лали! – голос был невыносимо вкрадчив и настойчив.
– Уходи, – проворчала она, сердито зарывшись в подушки и тщетно пытаясь вернуться в сладкое забытье.
Но ласки были столь напористы, что Лали приоткрыла глаза, пытаясь рассмотреть неясный облик человека, нависшего над ней.
– Мехмед! – она испуганным ужом вывернулась из горячих рук и, отскочив в сторону, спряталась в спасительной темноте. – Не приближайся, иначе я закричу!
– И меня убьют за то, что я осмелился прийти к тебе ночью.
У Лали растерянно заметались мысли: она не могла позволить юноше находиться здесь, но обрекать его на смерть и мучения не желала.
– Зачем ты здесь? Уходи. Я не стану звать на помощь, если ты немедленно исчезнешь из моей комнаты.
– Я пришел потому, что ты желала узнать… – произнес он приглушенным голосом, неумолимо приближаясь к ней, – о моей мужской силе.
– Я уже знаю.
– А вот я пока что не знаю о твоих познаниях в любви, – Мехмед осторожно коснулся губами ее волос. – Я слышал, что тебя сравнивают с птицей, но мне кажется, ты похожа на строптивую необъезженную кобылицу. Мне не терпится прокатиться на тебе.
Лали удивилась нелепости его предложения, но через мгновение ее бросило в жар. Она вспомнила, что женщины в гареме порой сравнивают мужчин с жеребцами.
– Ты… как ты смеешь…
– Сколько у тебя было мужчин, Лали? – прошептал он и нежно пробежал языком по краешку ее губ, а его руки принялись ласково стаскивать с девичьих плеч тонкую сорочку.
– Ни одного, – девушка поежилась, безуспешно пытаясь отстраниться.
– А сколько евнухов ласкали тебя?
– Ты первый.
– Да неужели? Трудно поверить… докажи мне…
– Как?..
– Я хочу увидеть, как твое тело отзывается на ласку, – Мехмед рывком разорвал сорочку, и грудь девушки засияла лунным светом. – Хочу почувствовать твой вкус, – юноша быстро склонил голову и припал губами к девичьей груди.
Ощущение было столь невероятным и сладострастным, что Лали застонала. Блаженная истома пронзила ее, прошла волной по всему телу, нашла приют внизу живота. Девушка задохнулась от восторга. Сдавленный крик рвался из горла, пронзая эхом тишину комнаты.
– Тише, – зло прошипел Мехмед, грубо стиснув ее рот горячей ладонью. – Если ты не станешь поднимать шум, то получишь ни с чем не сравнимое наслаждение. Будь послушной и молчаливой.
Содрогаясь всем телом, девушка вцепилась руками в мужские плечи, пытаясь остановить Мехмеда. Но силы были неравными, и вскоре она была полностью обнажена, а лунный свет и темные глаза юноши жадно скользили по ее телу.
– Моя красавица!
Мехмед подхватил девушку на руки, быстро перенес ее на постель и, выскользнув из своих шаровар, прильнул к Лали, обжигая своим горячим телом. Девушка содрогнулась, ощутив касание мужских губ внизу живота, и почувствовала, что теряет разум. Дышать стало тяжело. Еще мгновение – и она забудет обо всем.
– Мехмед, – простонала она, запрокидывая голову, ее ногти вонзились ему в плечи. – Остановись!
– Ложись поудобнее, моя козочка, – пытаясь поскорее добиться того, ради чего пробрался сюда, юноша грубо закрыл рот девушки жестоким поцелуем и втиснул между ее ног свое колено.
Такого всепоглощающего, душащего гнева Лали не испытывала никогда. С упоением вцепившись зубами в губы Мехмеда, она изо всех сил вонзила ногти в его плечи, пытаясь разодрать его нежную кожу до крови.
Завыв от боли, насильник вырвался и ударил ее наотмашь по лицу. Не чувствуя боли, девушка принялась колотить своего мучителя куда попало: по голове, плечам, груди и животу.
И получила сильнейший удар в подбородок.
– Я просил тебя быть послушной, – процедил мерзавец. – А ты осмелилась поднять на меня руку. Ты дорого заплатишь за мою кровь, – он размахнулся вновь.
Но Лали предупредила удар и, рванувшись вперед, попыталась впиться зубами в его горло.
В этот самый момент дверь распахнулась, и луч света ворвался в комнату, прерывая сражение.
Сильные руки оттащили девушку от Мехмеда. Задохнувшись от страха и неожиданности, Лали увидела осуждающие взгляды двух мужчин.
– Что ты творишь? – сильно встряхнув девушку за плечи, гневно спросил Искандер-эфенди.
– Хочу убить этого мерзавца, – губы Лали обиженно задрожали.
– Замолчи! – приказал эфенди, стиснув ее в своих руках. – Успокойся, иначе ты погибнешь, – прошептал он ей на ухо, а затем коротко приказал Селиму: – Подай покрывало.
Принимая из рук евнуха плотный шелк, Лали затравленным котенком взглянула на Селима и затряслась от страха, встретив холодный взгляд серых глаз. Волна презрения ударила в лицо сильнее недавней оплеухи.
Чувствуя, что сгорает от стыда, девушка с ненавистью уставилась на Мехмеда, виновника происходящего.
– Как вы осмелились войти сюда?! – лицо юноши исказила безудержная злоба.
– Прошу прощения, мой господин, но наш великий султан велел немедленно доставить вас к нему во дворец, – Селим низко склонился перед наглецом.
– Что произошло? Отец заболел?
Девушке показалось, что в голосе Мехмеда послышалась странная радость.
– Прошу прощения, мой господин. Ваш великий отец, да продлит Аллах его дни, что-то узнал о ваших похождениях, – неторопливо заговорил Искандер, почтительно склоняя голову.
– И что из того? – Мехмед пытался говорить по-прежнему гневно, но в голосе его послышался страх.
Лали с трудом понимала, что происходит. Отчего Искандер ведет себя столь уважительно с евнухом, достойным мучительной смерти за свое преступление?
– Оскорбить Ибрагим-пашу – дурная шутка, мой господин. Прошу простить мне подобное предположение, Мой господин, но боюсь, что наш великий султан в споре между командующим флотом империи и своим старшим сыном выберет первого.
«Сын Баязида», – с ужасом подумала девушка.
– Надеюсь, дочь капудан-паши все еще невинна?
– Неужели ты думаешь, что я могла бы опозорить себя, отдавая евнуху то, что должно принадлежать моему будущему мужу? – Лали с удивлением услышала свой собственный голос.
– Ты хочешь сказать, что знала о том, кто я такой? – презрительно хмыкнул Мехмед.
– Я была уверена, что ты – презренный скопец. Ты сам заявил во всеуслышание, что лишен чести именоваться мужчиной, – Лали постаралась вложить в свой голос побольше презрения. Но, если быть честной, больше всего сейчас она презирала саму себя. Такого раскаяния девушке не приходилось испытывать. Что думает о ней эфенди? А Селим?..
– Значит, ты всего лишь издевалась над несчастным калекой? И часто ты проделываешь подобные шутки? – лицо Мехмеда исказила мерзкая ухмылка. – Запомни, маленькая дрянь: если я пожелаю, ты окажешься в моей постели уже завтра ночью. И страшись, если выяснится, что ты успела набраться опыта в стенах гарема, – прошипел он, сверля бедняжку испепеляющим взглядом. – Тебе лучше оказаться целомудренной, иначе даже твой отец не спасет тебя от наказания, которым карают шлюх.
– Моему отцу не придется защищать меня, – отрезала Лали. – Я никогда не лягу с тобой в постель! Кстати… – зло прошипела она, окидывая высокомерным взглядом обнаженное тело своего неудачливого соблазнителя. – А какое наказание ждет мужчину, забравшегося в чужой гарем?
Мехмед не успел ответить. В комнату, низко согнувшись, вошел стражник и, переминаясь с ноги на ногу, дрожащим голосом произнес:
– Мой господин, наш светлейший султан ожидает вас. Он гневается.
Мрачный, словно шайтан, шахзаде натянул на себя шаровары, кивком подбородка велел слуге подать халат и направился к двери. Уже на пороге он остановился и обернулся. У Лали перехватило дыхание, когда она увидела грозные молнии, бушующие в темноте глаз султанского сына.
– Не надейся, что последнее слово окажется за тобой, наглая девчонка. Ты мне заплатишь за обиду.
Щеки Искандера-эфенди побелели от негодования, губы искривились недоброй улыбкой – таким его Лали еще не видела.
– Прости, – девушка залилась слезами. – Эфенди, я не знала…
– Почему ты не позвала на помощь? – управляющий пристально вглядывался в ее лицо. – Ты надеешься стать его женой?
– Нет! – испуганно воскликнула девушка, по-детски вытирая ладошками слезы. – Стать женой сына султана заманчиво. Если не знать злой нрав этого чудовища.
. – Судьба двух жен шахзаде немногим лучше, чем обычных рабынь, – эфенди тяжело вздохнул. – О случившемся здесь знаем лишь мы с тобой, да еще люди Мехмеда. Поэтому я не стану сообщать Ибрагим-паше о том, что произошло. Не ради тебя, а ради самого капудан-паши. Если шахзаде сумеет оправдать себя перед Баязидом и после смерти отца придет к власти, то дни нашего господина будут сочтены.
– Эфенди… – жалобно зашептала Лали. – Я боюсь Мехмеда… Он обещал отомстить мне.
– Через пару дней возвращается Ибрагим-паша. В присутствии нашего господина шахзаде не осмелится вновь заявиться сюда, но в покое тебя не оставит. Твой приемный отец любит тебя и вряд ли захочет продать или подарить. Но если шахзаде пришлет сватов, Ибрагим-паша не откажет сыну султана.
– И что теперь делать? – губы девушки задрожали.
– Я подумаю об этом. Мне жаль тебя, моя птичка.
Лали ругала себя за беду, в которую оказалась втянута. Но самое главное – ей было нестерпимо стыдно перед Селимом. Почему? За эти несколько дней она едва успела парой фраз обмолвиться с ним. Так почему же ей кажется, что она изменила ему? Почему у него было такое сердитое лицо?
«Селим – слуга Мехмеда. Он покинул гарем вместе с шахазаде, и теперь я его больше не увижу!.. – с горькой обреченностью размышляла девушка, вспоминая, как несколько дней назад лежала в объятиях Селима. В тот день, когда он вытащил ее из пруда. – Интересно, если бы на месте Мехмеда оказался Селим? Стала бы я сопротивляться?.. Ах, если бы он решился вновь забраться в сад гарема!..»
Девушке очень хотелось плакать, но слез не было. Она еще не знала, что впереди ее ждут новые испытания.
15
В огромном зале под звуки тягучей музыки томно извивались полуобнаженные танцовщицы. Аромат многочисленных цветов, сливаясь с запахами благовоний, делал воздух душным и липким. Низкие столики вдоль стены с трудом выдерживали блюда с яствами и подарками. Неподвижные, как изваяния, евнухи стояли по обе стороны кресла хозяина.
По случаю приезда паши все женщины приоделись в свои лучшие наряды, чтобы понравиться хозяину и заполучить хотя бы одну ночь любви. Легкие цветные шаровары и короткие туники позволяли лицезреть полные груди, пышные бедра и тонкие лодыжки, на лицах наложниц лежал толстый слой краски. Но господин не обращал на них внимания и смотрел лишь на Лали. Впервые он не улыбался приемной дочери, а холодно рассматривал ее из-под густых бровей, и девушка дрожала от леденящего душу страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
13
– Отчего ты грустишь? Даже музыка не радует тебя, – Гюльхар рассматривала девушку, не скрывая тревожного волнения.
– Не знаю… – Лали тщательно подбирала слова, – не могу вдохнуть полной грудью. Что-то давит…
– Тебя что-то беспокоит? Может, расскажешь?
– О чем? – Лали напряглась и принялась с невинным видом рассматривать узор на своей шелковой тунике.
– Говорят, между тобой новым евнухом что-то происходит?
– Я не хочу ничего о нем слышать! – встрепенулась девушка.
Она с опаской осмотрела зал, озаренный лучами заходящего солнца, и с облегчением вздохнула, убедившись, что Мехмеда в комнате нет, но тут же недовольно нахмурилась, заметив, что светлоглазый евнух, находящийся в толпе щебечущих наложниц, и не помышляет смотреть в ее сторону.
– Жаль. Мне кажется, что Селим неплохой человек и искренне заботится о тебе.
– Селим?.. – удивилась Лали, решившая, что Гюльхар говорит о Мехмеде. – Не знаю…
Оглянувшись на евнуха, девушка сердито нахмурилась. Этот наглец и думать забыл о ней – развалился на подушках и милостиво позволяет наложницам ласкать его волосы, плечи, живот… А эти квочки хлопочут над ним, будто именно он является их любимым господином и даже кормят из рук разными сладостями!
– Мне кажется, он заботится лишь о самом себе!
Словно услышав ее слова, Селим лукаво изогнул бровь и выразительно усмехнулся, глядя в лицо Лали. Сердито кусая губы, девушка быстро отвернулась.
«Что со мной происходит? Отчего в груди так больно? Почему мне хочется немедленно растолкать этих толстых дур и отхлестать по щекам этого любимчика наложниц?.. Ненавижу его! Ненавижу но эта ненависть совсем иная, нежели к Мехмеду. Почему Селим перестал меня преследовать? Почему отступил перед распутным мальчишкой?.. Почему не Селим пришел ко мне в комнату? Почему я оттолкнула его… Дура!»
Ее мысли прервал хвастливый голос Зары:
– Лишь мое тело может доставить удовольствие нашему господину, и по возвращении он будет проводить все ночи в моих объятиях.
Гюльхар снисходительно улыбнулась. Ее не задевали подобные речи, ведь Ибрагим-паша никогда не забывал о своей младшей жене и весьма часто призывал к себе на ложе в дневное время, чтобы, усладив тело нежными ласками, затем развлечь себя задушевной беседой. Но если паша задумает жениться в четвертый раз, и его избранницей окажется Лали, то Гюльхар окажется в забвении, и о ласках мужа ей придется лишь мечтать одинокими ночами. Унижаться в объятиях евнухов, пытаясь справиться с пылающим телом, она ни за что не станет. Что же касается Искандера-эфенди и Маруфа, то их скромные ласки она поощряла ровно настолько, чтобы с помощью этих мужчин быть истинной владычицей дворца капудан-паши.
Взглянув на Гюльхар, старательно изображающую равнодушие к словам Зары, девушка случайно уловила в ее глазах затаенную тоску и в тот же миг поняла, что старшая подруга права: Лали вряд ли захочет мириться с тем, чтобы будущий супруг брал к себе на ложе других женщин. Конечно, если только муж не окажется старым и некрасивым. В этом случае мысль о браке показалась Лали еще более ужасной.
14
Сквозь сон Лали слышала, что кто-то зовет ее по имени, чувствовала, как нежные руки гладят ее запястье, но проснуться никак не могла.
– Лали! – голос был невыносимо вкрадчив и настойчив.
– Уходи, – проворчала она, сердито зарывшись в подушки и тщетно пытаясь вернуться в сладкое забытье.
Но ласки были столь напористы, что Лали приоткрыла глаза, пытаясь рассмотреть неясный облик человека, нависшего над ней.
– Мехмед! – она испуганным ужом вывернулась из горячих рук и, отскочив в сторону, спряталась в спасительной темноте. – Не приближайся, иначе я закричу!
– И меня убьют за то, что я осмелился прийти к тебе ночью.
У Лали растерянно заметались мысли: она не могла позволить юноше находиться здесь, но обрекать его на смерть и мучения не желала.
– Зачем ты здесь? Уходи. Я не стану звать на помощь, если ты немедленно исчезнешь из моей комнаты.
– Я пришел потому, что ты желала узнать… – произнес он приглушенным голосом, неумолимо приближаясь к ней, – о моей мужской силе.
– Я уже знаю.
– А вот я пока что не знаю о твоих познаниях в любви, – Мехмед осторожно коснулся губами ее волос. – Я слышал, что тебя сравнивают с птицей, но мне кажется, ты похожа на строптивую необъезженную кобылицу. Мне не терпится прокатиться на тебе.
Лали удивилась нелепости его предложения, но через мгновение ее бросило в жар. Она вспомнила, что женщины в гареме порой сравнивают мужчин с жеребцами.
– Ты… как ты смеешь…
– Сколько у тебя было мужчин, Лали? – прошептал он и нежно пробежал языком по краешку ее губ, а его руки принялись ласково стаскивать с девичьих плеч тонкую сорочку.
– Ни одного, – девушка поежилась, безуспешно пытаясь отстраниться.
– А сколько евнухов ласкали тебя?
– Ты первый.
– Да неужели? Трудно поверить… докажи мне…
– Как?..
– Я хочу увидеть, как твое тело отзывается на ласку, – Мехмед рывком разорвал сорочку, и грудь девушки засияла лунным светом. – Хочу почувствовать твой вкус, – юноша быстро склонил голову и припал губами к девичьей груди.
Ощущение было столь невероятным и сладострастным, что Лали застонала. Блаженная истома пронзила ее, прошла волной по всему телу, нашла приют внизу живота. Девушка задохнулась от восторга. Сдавленный крик рвался из горла, пронзая эхом тишину комнаты.
– Тише, – зло прошипел Мехмед, грубо стиснув ее рот горячей ладонью. – Если ты не станешь поднимать шум, то получишь ни с чем не сравнимое наслаждение. Будь послушной и молчаливой.
Содрогаясь всем телом, девушка вцепилась руками в мужские плечи, пытаясь остановить Мехмеда. Но силы были неравными, и вскоре она была полностью обнажена, а лунный свет и темные глаза юноши жадно скользили по ее телу.
– Моя красавица!
Мехмед подхватил девушку на руки, быстро перенес ее на постель и, выскользнув из своих шаровар, прильнул к Лали, обжигая своим горячим телом. Девушка содрогнулась, ощутив касание мужских губ внизу живота, и почувствовала, что теряет разум. Дышать стало тяжело. Еще мгновение – и она забудет обо всем.
– Мехмед, – простонала она, запрокидывая голову, ее ногти вонзились ему в плечи. – Остановись!
– Ложись поудобнее, моя козочка, – пытаясь поскорее добиться того, ради чего пробрался сюда, юноша грубо закрыл рот девушки жестоким поцелуем и втиснул между ее ног свое колено.
Такого всепоглощающего, душащего гнева Лали не испытывала никогда. С упоением вцепившись зубами в губы Мехмеда, она изо всех сил вонзила ногти в его плечи, пытаясь разодрать его нежную кожу до крови.
Завыв от боли, насильник вырвался и ударил ее наотмашь по лицу. Не чувствуя боли, девушка принялась колотить своего мучителя куда попало: по голове, плечам, груди и животу.
И получила сильнейший удар в подбородок.
– Я просил тебя быть послушной, – процедил мерзавец. – А ты осмелилась поднять на меня руку. Ты дорого заплатишь за мою кровь, – он размахнулся вновь.
Но Лали предупредила удар и, рванувшись вперед, попыталась впиться зубами в его горло.
В этот самый момент дверь распахнулась, и луч света ворвался в комнату, прерывая сражение.
Сильные руки оттащили девушку от Мехмеда. Задохнувшись от страха и неожиданности, Лали увидела осуждающие взгляды двух мужчин.
– Что ты творишь? – сильно встряхнув девушку за плечи, гневно спросил Искандер-эфенди.
– Хочу убить этого мерзавца, – губы Лали обиженно задрожали.
– Замолчи! – приказал эфенди, стиснув ее в своих руках. – Успокойся, иначе ты погибнешь, – прошептал он ей на ухо, а затем коротко приказал Селиму: – Подай покрывало.
Принимая из рук евнуха плотный шелк, Лали затравленным котенком взглянула на Селима и затряслась от страха, встретив холодный взгляд серых глаз. Волна презрения ударила в лицо сильнее недавней оплеухи.
Чувствуя, что сгорает от стыда, девушка с ненавистью уставилась на Мехмеда, виновника происходящего.
– Как вы осмелились войти сюда?! – лицо юноши исказила безудержная злоба.
– Прошу прощения, мой господин, но наш великий султан велел немедленно доставить вас к нему во дворец, – Селим низко склонился перед наглецом.
– Что произошло? Отец заболел?
Девушке показалось, что в голосе Мехмеда послышалась странная радость.
– Прошу прощения, мой господин. Ваш великий отец, да продлит Аллах его дни, что-то узнал о ваших похождениях, – неторопливо заговорил Искандер, почтительно склоняя голову.
– И что из того? – Мехмед пытался говорить по-прежнему гневно, но в голосе его послышался страх.
Лали с трудом понимала, что происходит. Отчего Искандер ведет себя столь уважительно с евнухом, достойным мучительной смерти за свое преступление?
– Оскорбить Ибрагим-пашу – дурная шутка, мой господин. Прошу простить мне подобное предположение, Мой господин, но боюсь, что наш великий султан в споре между командующим флотом империи и своим старшим сыном выберет первого.
«Сын Баязида», – с ужасом подумала девушка.
– Надеюсь, дочь капудан-паши все еще невинна?
– Неужели ты думаешь, что я могла бы опозорить себя, отдавая евнуху то, что должно принадлежать моему будущему мужу? – Лали с удивлением услышала свой собственный голос.
– Ты хочешь сказать, что знала о том, кто я такой? – презрительно хмыкнул Мехмед.
– Я была уверена, что ты – презренный скопец. Ты сам заявил во всеуслышание, что лишен чести именоваться мужчиной, – Лали постаралась вложить в свой голос побольше презрения. Но, если быть честной, больше всего сейчас она презирала саму себя. Такого раскаяния девушке не приходилось испытывать. Что думает о ней эфенди? А Селим?..
– Значит, ты всего лишь издевалась над несчастным калекой? И часто ты проделываешь подобные шутки? – лицо Мехмеда исказила мерзкая ухмылка. – Запомни, маленькая дрянь: если я пожелаю, ты окажешься в моей постели уже завтра ночью. И страшись, если выяснится, что ты успела набраться опыта в стенах гарема, – прошипел он, сверля бедняжку испепеляющим взглядом. – Тебе лучше оказаться целомудренной, иначе даже твой отец не спасет тебя от наказания, которым карают шлюх.
– Моему отцу не придется защищать меня, – отрезала Лали. – Я никогда не лягу с тобой в постель! Кстати… – зло прошипела она, окидывая высокомерным взглядом обнаженное тело своего неудачливого соблазнителя. – А какое наказание ждет мужчину, забравшегося в чужой гарем?
Мехмед не успел ответить. В комнату, низко согнувшись, вошел стражник и, переминаясь с ноги на ногу, дрожащим голосом произнес:
– Мой господин, наш светлейший султан ожидает вас. Он гневается.
Мрачный, словно шайтан, шахзаде натянул на себя шаровары, кивком подбородка велел слуге подать халат и направился к двери. Уже на пороге он остановился и обернулся. У Лали перехватило дыхание, когда она увидела грозные молнии, бушующие в темноте глаз султанского сына.
– Не надейся, что последнее слово окажется за тобой, наглая девчонка. Ты мне заплатишь за обиду.
Щеки Искандера-эфенди побелели от негодования, губы искривились недоброй улыбкой – таким его Лали еще не видела.
– Прости, – девушка залилась слезами. – Эфенди, я не знала…
– Почему ты не позвала на помощь? – управляющий пристально вглядывался в ее лицо. – Ты надеешься стать его женой?
– Нет! – испуганно воскликнула девушка, по-детски вытирая ладошками слезы. – Стать женой сына султана заманчиво. Если не знать злой нрав этого чудовища.
. – Судьба двух жен шахзаде немногим лучше, чем обычных рабынь, – эфенди тяжело вздохнул. – О случившемся здесь знаем лишь мы с тобой, да еще люди Мехмеда. Поэтому я не стану сообщать Ибрагим-паше о том, что произошло. Не ради тебя, а ради самого капудан-паши. Если шахзаде сумеет оправдать себя перед Баязидом и после смерти отца придет к власти, то дни нашего господина будут сочтены.
– Эфенди… – жалобно зашептала Лали. – Я боюсь Мехмеда… Он обещал отомстить мне.
– Через пару дней возвращается Ибрагим-паша. В присутствии нашего господина шахзаде не осмелится вновь заявиться сюда, но в покое тебя не оставит. Твой приемный отец любит тебя и вряд ли захочет продать или подарить. Но если шахзаде пришлет сватов, Ибрагим-паша не откажет сыну султана.
– И что теперь делать? – губы девушки задрожали.
– Я подумаю об этом. Мне жаль тебя, моя птичка.
Лали ругала себя за беду, в которую оказалась втянута. Но самое главное – ей было нестерпимо стыдно перед Селимом. Почему? За эти несколько дней она едва успела парой фраз обмолвиться с ним. Так почему же ей кажется, что она изменила ему? Почему у него было такое сердитое лицо?
«Селим – слуга Мехмеда. Он покинул гарем вместе с шахазаде, и теперь я его больше не увижу!.. – с горькой обреченностью размышляла девушка, вспоминая, как несколько дней назад лежала в объятиях Селима. В тот день, когда он вытащил ее из пруда. – Интересно, если бы на месте Мехмеда оказался Селим? Стала бы я сопротивляться?.. Ах, если бы он решился вновь забраться в сад гарема!..»
Девушке очень хотелось плакать, но слез не было. Она еще не знала, что впереди ее ждут новые испытания.
15
В огромном зале под звуки тягучей музыки томно извивались полуобнаженные танцовщицы. Аромат многочисленных цветов, сливаясь с запахами благовоний, делал воздух душным и липким. Низкие столики вдоль стены с трудом выдерживали блюда с яствами и подарками. Неподвижные, как изваяния, евнухи стояли по обе стороны кресла хозяина.
По случаю приезда паши все женщины приоделись в свои лучшие наряды, чтобы понравиться хозяину и заполучить хотя бы одну ночь любви. Легкие цветные шаровары и короткие туники позволяли лицезреть полные груди, пышные бедра и тонкие лодыжки, на лицах наложниц лежал толстый слой краски. Но господин не обращал на них внимания и смотрел лишь на Лали. Впервые он не улыбался приемной дочери, а холодно рассматривал ее из-под густых бровей, и девушка дрожала от леденящего душу страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32