Понимая, что Антонио сейчас уйдет, Лали поспешно шагнула вперед и сжала его руку.
– Поклянись, что не забудешь меня, – прошептала она быстро на турецком языке.
– Не смогу, даже если очень захочу, – проворчал Антонио, затем отодвинул ее и зашагал к выходу из зала.
Девушке показалось, что глаза его смягчились. Он уже подошел к двери, когда Людовико окликнул его.
– Антонио, не суди слишком строго своего брата. Попробуй понять Филиппо и живите в мире.
Антонио на мгновение застыл на пороге, затем, не оглядываясь, вышел.
Лали чувствовала, что у нее разрывается сердце. Вспомнив, что обещала вести себя достойно, она подавила в себе желание побежать вслед за Антонио. «Я его обязательно увижу», – убеждала себя девушка.
Чья-то теплая рука дотронулась до ее плеча.
– Добро пожаловать, моя девочка, я приветствую тебя в родном доме.
Девушка повернулась к отцу. Людовико притянул ее к себе и крепко прижал к своей груди.
48
Когда почерневший от гнева и горя Антонио возник у ворот своего замка, онемевший от испуга стражник пропустил его беспрекословно. Несколько слуг, работавших в саду, застыли в благоговейном ужасе и молча смотрели на призрак человека, восставшего из могилы. Взбежав по лестнице, Антонио, не обращая внимания на возгласы удивления и боязливый шепот слуг, уверенной походкой хозяина зашагал через анфиладу комнат в поисках одного-единственного человека и вскоре нашел его в зале для фехтования.
Филиппо был настолько сосредоточен на мече своего учителя, что не обратил на ворвавшегося в помещение Антонио. С трудом сдерживая себя, чтобы не влепить брату сильнейшую оплеуху, старший Карриоццо выбил из рук сжавшегося от испуга слуги поднос. Жалобно зазвенели, разбиваясь на разноцветные осколки, бокалы и хрустальный графин с вином.
Вздрогнув от грохота, дребезжащим эхом, пронесшегося по залу, Филиппо рассерженно повернулся в сторону виновника шума и замер, распахнув испуганные глаза.
– Боже мой, ты жив!
– Разочарован?! – прорычал Антонио и, печатая чеканный шаг, приблизился к брату.
Юноша попятился от него, подобно загнанному зверю, огромные глаза его заметались по сторонам.
– Я рад, Антонио, конечно же, рад. Просто… я удивлен!
– Мальчик мой!
Антонио обернулся и увидел прислонившуюся к стене сухощавую фигурку матери. Не веря нежданному счастью, мать во все глаза смотрела на сына, бисеринки пота выступили на ее лице, губы дрожали, в глазах блестели слезы.
– Бог услышал мои молитвы, – сказала она и, упав на колени, воздела руки к небу.
Антонио бросился к матери и поднял ее на руки.
– Матушка, – нежно произнес он.
– Ты вернулся домой… – словно опасаясь, что сын исчезнет, синьора Анна крепко обняла сына и уткнулась лицом в его плечо.
– Какое несчастье, что твой отец не дождался тебя… – мокрыми от слез глазами Анна смотрела на старшего сына.
– Я знаю… – Антонио грустно поцеловал матушку и прижал сильнее к своей груди.
– Алессандро упал с лошади на охоте! – всхлипывания матери превратились в настоящие, стоны.
– Матушка! Нельзя плакать в столь радостный день, – раздался нежный голосок.
Анна оторвала от сына заплаканное лицо и взглянула на миловидную девушку, отдаленно напоминающую Лали.
– Доминика… Антонио вернулся.
Карриоццо бережно опустил мать в кресло и, выпрямившись, холодно посмотрел на девушку. Доминика ответила ему открытым взглядом голубых глаз и присела в церемонном поклоне.
– Добро пожаловать в Карриоццо, мой господин.
– После смерти твоего отца Доминика живет у нас. Доброта и забота этой девочки помогли нам справиться с горем, – объяснила Анна, крепко держа Антонио за руку. – Она очень помогла нам, взяла на себя управление домом, лично проверила все бумаги и во всем помогала Филиппо. Нашему мальчику повезло, что у него будет такая умная и добрая жена.
Антонио хмуро смотрел на расплывшуюся в смущенной улыбке нахальную невесту младшего брата, слишком рьяно хватающуюся за власть в замке Карриоццо. Ему очень хотелось немедленно выставить девчонку из замка, но он не решался омрачить скандалом радость матушки.
– В таком случае сеньорите Доминике следует лично позаботиться о том, чтобы в моих покоях был наведен порядок. И не забудьте нагреть побольше воды. Я устал после пыльной дороги.
Растерявшись от суровости вернувшегося из небытия хозяина Карриоццо, девушка обиженно заморгала глазками и хотела о чем-то спросить Анну, но, натолкнувшись на суровый взгляд Антонио, поспешила выскользнуть за дверь.
– Ты зря обидел девочку, – упрекнула сына матушка.
– Если девица не заботится о соблюдении приличий и, не дождавшись свадьбы, живет в доме своего жениха, бесцеремонно влезая в его дела, я не намерен лебезить перед такой распущенной особой.
– Ты не справедлив, мой мальчик. Доминика – чудесное создание. Я считаю ее своей дочерью.
– К вам вернулся старший сын, – напомнил Антонио и, мрачно изогнув бровь, повернулся к слугам: – Оставьте нас.
Сообразив, что нового хозяина Карриоццо не стоит злить, те поспешно юркнули за дверь.
49
В комнате повисло напряженное молчание, недоброе предчувствие становилось все более ощутимым. Донельзя удивленная странным поведением сына, вернувшегося в родной дом, женщина с легким порицанием смотрела на Антонио. Анна никак не могла понять, отчего старший сын так изменился и так враждебно смотрит на младшего брата, с которым был очень дружен в детстве.
– Я вижу, многое изменилось в нашем доме, – прервал мучительное молчание Антонио.
Он пристально изучал Филиппо, отмечая про себя, как окреп и возмужал брат за те пять лет, что они не виделись.
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – отчетливо произнес младший брат. Его красивое лицо осунулось и побледнело.
– Я в этом не сомневаюсь, – сдерживать гнев для Антонио было невообразимо трудно. Но он знал, что должен держать себя в руках ради матери. – Так почему же ты ничего не сделал для моего спасения?
– Как Филиппо мог тебе помочь? – вмешалась Анна, изумленно подняв брови. – Нам сообщили, что корабль, на котором ты отправился в путешествие, разбился о скалы у берегов Морей. И… – она промокнула глазка платочком, – больше мы ничего о тебе не слышали.
– Но Филиппо известно еще кое-что, не так ли? – Антонио сжигал взглядом младшего брата, нервно кусающего губы.
– О чем ты говоришь? – взмолилась женщина.
Сделав глубокий вздох, юноша решительно подошел к брату и отважно заглянул ему в глаза.
– Месяц назад пришло сообщение, что ты жив.
– Что?! – у Анны перехватило дыхание.
Не веря своим ушам, она уставилась на младшего сына.
– В письме говорилось, что человек, в плен к которому попал Антонио, требует выкуп и согласен ждать до наступления лета. По истечении этого срока Антонио будет отправлен на галеры.
– Ты не говорил об этом, – прошептала синьора и прижала ладони к сердцу.
– Матушка, – Филиппо упал на колени перед Анной и, с тревогой глядя ей в лицо, умоляюще попросил: – Тебе нельзя волноваться, позволь мне пригласить лекаря! Твое сердце…
– Я справлюсь… Продолжай рассказывать о том, как ты предал брата.
– Я не мог… – запинаясь, торопливо заговорил юноша. – Письмо пришло с огромным опозданием. Мы не успели бы к назначенному сроку… Не смогли бы помочь Антонио и лишились большой суммы, что оказалось бы губительно для нашего феода. Если бы письмо пришло хоть на месяц раньше!
– Меньше года назад были отправлены три письма. Их взялись доставить венецианские купцы. Слышишь: три письма! – рявкнул Антонио. – А ты хочешь уверить, что получил всего лишь одно, да еще с большим опозданием?! И, совершив подлость, продолжал готовиться к свадьбе, зная, что я, возможно, уже гну спину на галерах?
Сдерживать себя Антонио больше не мог. Он набросился с кулаками на стоящего на коленях брата, и если бы его могла сейчас увидеть Лали, она сочла бы Карриоццо вышедшим из ада. Очень смутно Антонио слышал крик матери и стоны Филиппо, но остановиться не мог. А младший брат даже не пытался защищаться и, покоряясь судьбе, безропотно сносил страшные удары.
Неожиданно кто-то вцепился в волосы Антонио и с силой оттянул его голову назад. А через мгновение он почувствовал пару сильных пощечин и пришел в себя.
– Мерзавец! Ты убьешь его!
Тяжело дыша, он смотрел, как Доминика, мгновение назад похожая на разъяренную фурию, преобразилась в плачущего ангела и, бросившись к Филиппо, принялась дрожащими руками промокать текущую у юноши кровь из разбитых губ.
Только сейчас Антонио сообразил, насколько жестоко избил младшего брата: у Филиппо был разбит нос, расквашены губы, глаза заплыли от синяков, а тело юноши, наверняка, страдало от страшных ударов.
– Что же ты остановился? – с трудом проговорил Филиппо, отодвигая от себя плачущую Доминику. – Покончи со мной, я ничего другого не заслуживаю.
Анна с ужасом смотрела на сыновей. Голова ее кружилась от пережитых за последний час событий, но женщина не могла позволить себе остановить старшего сына. Филиппо совершил подлость, и покойный супруг Анны поступил бы сейчас не менее жестоко с предателем. Только сам Антонио вправе судить и прощать поправшего братские чувства Филиппо.
– Оставить тебя жить – самое худшее из всех наказаний, – рыкнул Антонио. Слизнув кровь с разбитых костяшек, он взглянул на себя и медленно стащил с плеч испачканные кровью рубашку и камзол. – Ты пожалел истратить на меня наследство отца. Я, в свою очередь, отплачу тебе тем же. Интересно… – Карриоццо криво усмехнулся в лицо Доминики, – что скажет твоя невеста, когда узнает, что отныне ты будешь жить в моем замке из милости? Так же, как жил я в доме султанского сына. Впрочем, будет существенное отличие: я надеялся, что моя семья спасет меня из плена. А ты будешь жить здесь как свободный человек, но надеяться тебе не на что. Ты сам сказал, что дела в феоде идут не очень хорошо, и я не могу позволить себе выделить тебе часть состояния.
– Я скажу, сударь, что все равно выйду замуж за Филиппо, – Доминика высоко вздернула подбородок. – Мне больно узнать о том, что Филиппо проявил малодушие! Но я не стану судить его. Я помню заповедь Христа: кто без греха – пусть бросит камень в оступившегося.
– И на что же вы будете жить? Насколько я знаю, синьор дель Уциано не столь богат, чтобы принять нищего зятя.
– Мой дядя дает мне в приданое серебряные рудники!
– Вы ошибаетесь. Майано – собственность его дочери, которая как раз сегодня вернулась в родной дом. Я лично вручил ее графу де Бельфлер.
– Мальвина вернулась? – на лице девушки вспыхнула радостная улыбка.
Антонио с удивлением уставился на невесту своего брата. Неужели Доминику не волнует, что возвращение кузины лишило ее богатого приданого?
– Ты еще не все знаешь, девочка. Твой отец отказывается выдать тебя за младшего в роду Карриоццо, – усмехнулся Антонио. – И собирается найти тебе другого жениха, более состоятельного. Так что Филиппо ты ничем помочь не сможешь.
Доминика облизнула внезапно пересохшие губы.
– А я лучше уйду в монастырь, чем выйду за другого, – и в знак своей клятвы девушка поцеловала крест.
– Да, братишка, тебе повезло с невестой, – с удивлением покачал головой Антонио. – А вот ей с тобой – вряд ли.
– Я не стану причиной ее несчастья, – отвергая помощь невесты, юноша с трудом поднялся на ноги и подошел к старшему брату. – Алтонио, отец хотел, чтобы семьи Карриоццо и Бельфлер породнились. Я не нарушу его последнюю волю, – Филиппе, тяжело дыша, смотрел из-под опухших век на невесту. – Доминика, если судьбе так угодно, ты должна выйти замуж за моего брата.
– Ты отказываешься от меня? – не веря своим ушам, переспросила девушка.
– Он более достоин тебя, нежели я.
– Дурак! Эгоист! – вспыхнула Доминика. – А мои чувства тебя не волнуют?!
Она бросилась к выходу из зала, но на полпути неожиданно остановилась и резко обернулась к Антонио:
– А почему бы вам, синьор, не жениться на вновь обретенной невесте? И тем самым выполнить волю синьора Алессандро? Уверяю, что я возражать против этого не стану. После женитьбы на богатой невесте вы сумеете поправить дела вашего драгоценного феода, о судьбе которого вы оба так рьяно печетесь. Уверяю вас: граф и – особенно – графиня де Бельфлер не пожалеют денег на приданое своей дочери.
Карриоццо нервно провел рукой по спутанным волосам. Доминика все больше напоминала ему Лали, и не столько внешностью, как своим вздорным характером. Подумать только, что лепечет эта негодница! Она предлагает ему жениться на дочери Бельфлера ради богатого приданого и в память о последней воле его отца. Но Антонио не может так поступить с Лали, которая, которая… достойна лучшей участи.
Конечно, всего лишь неделю назад его и Лали неумолимо влекла в постель сумасшедшая страсть. Но Антонио был уверен в том, что эти чувства временны. Лали выросла в гареме и считала, что самое главное для нее – стать женой. Все равно чьей. И тут в ее жизни появился он – Карриоццо. Они три недели провели бок о бок, и неудивительно, что почувствовали взаимную тягу друг к другу.
Но теперь все изменилось. Лали – дочь весьма состоятельного человека и вправе рассчитывать на более выгодную партию, нежели Антонио. Если Филиппо не лжет, и дела в феоде идут плохо, то хозяин Карриоццо не может быть завидным женихом дочери графа де Бельфлера. И думать об этом нечего. К тому же, есть еще пара причин, из-за которых он не может позволить себе породниться с домом Бельфлер.
Странная смерть отца на охоте – главная из этих причин. Кому-то очень было на руку, чтобы хозяином феода стал юный Филиппе. Отдавая в приданое племяннице земли, граничащие с поместьем Карриоццо, граф де Бельфлер, не иначе, как что-то замыслил.
А вторая причина – Монна. Стать ее зятем немыслимо и невозможно.
Почувствовав сильнейшую усталость, Антонио повернулся к матери:
– Мне нужна горячая ванна.
– Я прикажу, чтобы тебе доставили воду в спальню на южной стороне, – сказала Анна и, печально улыбнувшись, вышла из зала.
«Боже, как я устал», – Антонио потер щетинистый подбородок, лениво размышляя, чего ему больше хочется – мыться, спать или есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32