Он наверняка отправится на поиски каменного креста самостоятельно, если она не согласится идти с ним. Ей снова захотелось, чтобы Квинт поручил кому-нибудь другому – не ей! – заботу об этом упрямом человеке. У нее, увы, ничего не получается. Посмотрев в окно, она сказала:
– Если дождь до заката прекратится, мы сможем туда съездить. Я удивляюсь, что вы не видели его раньше. Каменный крест находится недалеко от вашего имения – к северу от Уитби. Вы должны были путешествовать по этим местам.
Он подался вперед и тоже посмотрел в окно:
– Я никогда не посещал эти места. Я не был здесь до тех пор, пока не унаследовал титула. Мои дед и отец не ладили друг с другом. Первый раз я приехал в Брэддок-Корт всего несколько месяцев назад.
– Как печально, что вы не знали своего деда. – Она подумала о проклятии. Не оно ли рассорило деда и отца Александра и не из-за него ли не уживались они под одной крышей, оставаясь чуть ли не врагами?
– Мой отец так не считал. – Его тон как бы предупреждал, что у него нет желания говорить на эту тему.
– Очень жаль, что вы отдали разбойнику то, что нашли в Римском лагере.
– Я отдал ему черепки. – Он полез под китель. – Я не отдал ему вот это. – Он извлек из кармана нечто, завернутое в носовой платок.
Александр стал разворачивать платок, и Чайна подалась вперед, сгорая от любопытства и нетерпения. Когда он развернул платок, она увидела черный предмет, размером и формой напоминающий шиллинг.
– Что это такое? – Приподнявшись, она уставилась на черный кружок, лежавший у Александра на ладони.
Он поднял руку таким образом, чтобы на предмет падал свет из камина. Чайна ахнула. На нем были изображены мужчина и женщина. Она провела пальцами по их лицам. – Это гагат?
– Думаю, что да.
– Какое мастерство! Мне кажется, что среди вещей, изготовленных в Уитби современными мастерами, вряд ли найдется другое такое же по своему уровню искусства. – Выпрямившись, она подошла к полке и достала книгу. – Если вы интересуетесь периодом, когда Римская империя владела Британией, вы можете найти эту книгу интересной.
– Что это за книга?
– Она рассказывает об истории Римской стены. Ее написал мистер Хаттон. Почти двадцать лет назад он обошел весь Адрианов вал от Ньюкасла до Ирландского моря. Мне она показалась очень интересной.
– Какая вы любознательная!
– Мой отец называл меня неизлечимо любопытной.
Александр улыбнулся:
– Я бы сказал, что это комплимент.
– Я так это и воспринимала.
– Если можно, я возьму эту книгу в свою комнату, чтобы почитать позже.
– Пожалуйста. Вы можете брать любую книгу, пока вы здесь.
Положив гагат на подлокотник, он осторожно поднялся на ноги, а покачнувшись, воспользовался тростью. Он бросил взгляд на нее, она ответила тем же без всяких комментариев. Или он думал, что она будет обращаться с ним иначе из-за того, что он ослабел от раны? Она успела понять, что он не любит, чтобы с ним нянчились. Идя вдоль полок, он сказал:
– Мне потребуется несколько лет, чтобы прочитать все это. – Он повернулся к Чайне: – А вы?
– Прочитала ли я все книги? – Она покачала головой: – Пока нет. Смею предположить, единственный, кто это сделал, был мой отец.
– У него был эклектичный вкус.
– Даже слишком эклектичный, по мнению многих.
– А по-вашему?
– Он был самый интересный человек из всех, кого я знала, и ничье другое мнение не может изменить этого.
Положив книгу на ближайший стол, он подошел к ней.
– В вашем голосе слышится такая печаль, Чайна.
– Прошло более года с тех пор, как он умер, однако…
– Я понимаю. Не один раз я переживал такие моменты, когда мне хотелось показать отцу что-то удивительное, найденное мной, или спросить его совета в отношении нашего фамильного имения. – При этом он бросил взгляд на изделие из гагата на подлокотнике кресла.
– Чего я хотела бы больше всего, так это поговорить снова с моим отцом. – У нее перехватило горло. Она не собиралась говорить об этом. Ее сестра пыталась устроить разговор, о чем она не сказала Чайне вплоть до своей встречи с духом сэра Митчелла Реншоу, но ничего из этого не вышло. А она так надеялась…
– Я понимаю, – снова сказал Александр, сокращая расстояние между ними. – Я был… был далеко, когда умер мой отец.
Она почувствовала в этих его словах некоторую недосказанность, однако не подтолкнула его к тому, чтобы он пояснил.
– Очень сожалею, – шепотом сказала она, когда Александр остановился перед ней.
– Я тоже. Я сожалею о своем дурном поведении на протяжении всего времени, как мы познакомились. – Он дотронулся до ее щеки. – Чайна, я обязан вам жизнью. Я должен был поблагодарить вас гораздо раньше.
Она попыталась найти нужные слова, но у нее перехватило дыхание, словно тысяча взволнованных выдохов пыталась вырваться из ее груди одновременно. Он коснулся ее щеки. Его рука была жесткой, но удивительно теплой. Она наконец смогла сказать:
– Вы сделали бы то же самое, если б мы поменялись ролями.
Он поднял ее правую руку, и стали видны царапины, которые она получила, когда откапывала упавшую стену.
– Я сожалею, что моя глупость причинила вам боль.
– Не было никакой глупости в том, что вы делали.
– Я должен был более тщательно проверить надежность камней перед тем, как собрался входить в пещеру.
– Вы говорите, что не проверили надежность пещеры, – шепотом проговорила Чайна, – а я уверена, что вы все сделали правильно. Вы сделали все, что может сделать человек. – Она не стала называть имени Квинта или снова напоминать о его предупреждении. Они стояли, окруженные мягкими тенями. В помещении ощущался немного пыльный аромат книг. И сейчас ей так не хотелось, чтобы сюда вторгся кто-то еще. Даже Квинт. Даже он.
Улыбка коснулась его рта.
– Может, так оно и есть, тем не менее обвал крыши показал, насколько я ошибался.
– Ошибались? Вы признаете, что способны совершить ошибку?
– Только одну эту. Точнее, две ошибки.
– Две?
– Я не должен был на вас ругаться, когда вы пытались мне помочь.
– Вы действительно получили солидный удар по голове. – Пошутила она и улыбнулась. В ней появилась надежда на то, что он начинает внимать ее предупреждениям. – В этом, наверное, кроется причина, которая помогает вам переоценить случившееся.
– Согласен. – Он взял ее под локоть. – Я стараюсь быть предельно искренним, как будто я разговариваю с одним из моих самых близких друзей. Я знаю, что я вел себя с вами по-скотски.
– Александр… – Она забыла, что собиралась сказать, поскольку его пальцы бесцельно заскользили по ее руке.
– Да?
– Это все вздор.
– Какой же это вздор – исправить ошибки? Если человек не способен извлечь уроки из своих ошибок и исправить их, тогда какой же смысл в признании ошибок?
– Вы говорите вздор.
– Может быть, и так. А может, и нет. – Погладив ей щеку тыльной стороной ладони, он сказал: – Рассмешите меня.
– Я бы рассмешила, если бы вы сделали что-нибудь смешное.
– Вы опасны своими словами, Чайна.
– Женщине не разрешается защищать свою честь с помощью шпаги или дуэльного пистолета, вынуждают ее делать это другими способами.
– По мне лучше столкнуться со шпагой, чем с вашим острым умом.
Она закатила глаза:
– Если у вас есть для этого причина, то объясните ее.
– Вы, кажется, рассержены.
– Да.
Он выглядел искренне озадаченным.
– На меня?
– Здесь нет больше никого другого, и я вас уверяю, что сержусь не на себя.
– Почему вам кажется, что я вам докучаю? Докучает? Впрочем, это более мягкое слово, чем если бы он сказал – сержусь. Но в любом случае нельзя не признать – она рядом с ним теряла спокойствие.
– Я думаю, что будет лучше, если мы сменим тему.
– Вероятно. – Он отступил назад, тем самым удивив ее, потому что она не ожидала, что он отступит. Он поднял ее руку, поклонился и произнес: – Мисс Недеркотт.
Она готова была спросить, почему он вернулся снова к столь официальной форме обращения, но ощутила, как его большой палец нежно прикоснулся к ее ладони, вызвав дрожь во всей руке. Их взгляды встретились, и он не отвел глаза, когда заключил ее ладонь в свою. Он медленно поднес ее к своему рту. Теплое дыхание опалило ее дрожащие пальцы, она замерла, ожидая, что он сейчас поцелует ей руку. Но вместо этого он притянул ее к себе, отпустил ее руку и обнял за талию.
Она открыла рот, чтобы приказать ему отпустить ее. Однако он накрыл его своим ртом. Шок перешел в желание, раздражение сменилось восторгом раньше, чем она успела сделать новый вдох. Не было ничего поспешного, яростного или агрессивного в этом поцелуе. В результате она обмякла в его объятиях. Его язык ласкал ее нижнюю губу, дразня и волнуя, а затем дерзко проник внутрь рта. Она в шоке ахнула. На этот звук наложился его смех, после чего его губы скользнули к ее шее. Она понимала, что делает глупость, позволяя ему эти действия, но была не в силах оттолкнуть его. Ей хотелось насладиться этими незнакомыми ощущениями, погрузиться и утонуть в них… вместе с ним.
Когда его рот двинулся к ее уху, она не смогла сдержать дрожь, которая сотрясла ее. Она ухватилась за лацканы его кителя и повернула голову таким образом, что ее рот оказался прижатым к его губам. Она сложила руки у него на груди. Удары его сердца участились, подобно тому как ускоряется движение фургона на крутом спуске. Впрочем, ее сердце билось еще быстрее, она слышала гулкие удары пульса в ушах. Ее руки скользнули вверх по его спине, и она с восторгом ощутила, как его сильные мышцы отреагировали на ее прикосновение.
– Ой… прошу прощения. – Голос долетел из-за спины Александра.
Голос Шиан.
Чайна резко отпрянула назад, глядя в упор на него, потому что ей требовалось какое-то время для того, чтобы собраться и посмотреть на сестру. Он одарил ее озорной улыбкой, и она почти ответила ему тем же. Она попалась в ловушку. Она позволила ему соблазнить себя и заключить в объятия с помощью фальшивых слов и сверкающих глаз. Впредь ей следует найти в себе мудрость никогда не принимать их всерьез.
Глава 7
– Я… я прошу прощения, но мне очень нужно переговорить с тобой, Чайна, – сказала Шиан, стоя в проеме двери. – Я не собиралась… ничему мешать…
Чайна повернулась к сестре и с радостью обнаружила, что на ее лице не видно ни осуждения, ни любопытства. Шиан смотрела на Александра, который стоял со спокойным видом, опираясь локтем на книжную полку.
– Входи, – сказала Чайна.
– Мисс Недеркотт, – добавил Александр, поклонившись Шиан.. – Как вы можете видеть, еда, которую вы приносили, поставила меня на ноги.
– Я рада это видеть. – Шиан перевела взгляд на Чайну и сказала: – Наши гости уже здесь.
Чайна готова была обнять сестру. Надо же, она вела себя так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего. Более того, шагнув в комнату, она сказала Александру:
– Просим извинить нас. Мы сейчас будем приветствовать наших гостей. Вы можете оставаться здесь и почитать. Если вам понадобится помощь для того, чтобы вернуться в вашу комнату, я пришлю к вам кого-нибудь. Любой из наших людей – в вашем распоряжении…
– Я был бы благодарен за помощь.
– Но наши гости…
– Я буду рад участвовать во встрече ваших гостей, если вы не возражаете. Мне будет интересно познакомиться с ними. Я никого не знаю в Йоркшире.
– Разумеется, вы можете присоединиться к нам, – сказала Чайна, изображая спокойствие и уверенность. Она хотела выглядеть столь же искренней, как прозвучали ее слова. Она надеялась, никто не заметит ее душевного смятения и ей удастся сохранить лицо, идя вместе с Александром и сестрой через весь дом.
Чайна вскоре с облегчением убедилась, что ей можно не беспокоиться. Шиан все время занимала Александра разговором. Она спрашивала его о впечатлениях, которые он вынес сначала из осмотра Римского лагеря, а затем замка Недеркотт. Чайна хотела бы научиться общаться с людьми так же легко, как это делала Шиан. Но ей всегда было проще оставаться в тени, позволяя своим словоохотливым сестрам брать ведущую роль на себя, Сейчас Джейд больше не жила в замке, и Шиан скорее всего тоже останется здесь недолго. В последние месяцы сэр Генри Кранлер уделял ей много внимания, когда она бывала вне замка – в церкви или на рынке в Пиккеринге. Доходили ли до Шиан слухи о том, что сэр Генри готов просить ее руки?
Глупо прислушиваться к слухам. Они по своей значимости сродни молочной пене.
Чайна была настолько погружена в свои мысли, что едва не столкнулась с Александром. Он выставил руку, чтобы остановить ее, и она очнулась от бушевавших в ней мыслей.
Рот его напрягся, и она поняла, что обидела его. Она попыталась сказать самой себе, что будет лучше, если между ними вырастет стена. Когда он заключил ее в объятия и поцеловал, она забыла о своем обещании Квинту.
– Я сожалею, – сказала она, хотя вряд ли он понял, что она имела в виду.
– Я тоже. Я не хотел вас напугать. – Его голубые глаза, казалось, впились в нее, и она еще раз задалась вопросом, понял ли он истинное значение ее слов.
– Поторопитесь! – Шиан засмеялась, жестом показав, что надо скорее спускаться вслед за ней. – Вебстер уже предупредил меня, что карета подъезжает к воротам.
– Это лакей, – негромко пояснила Чайна, когда сестра почти побежала вниз по лестнице.
– Я так и понял. – Александр опирался рукой на дубовые перила, осторожно спускаясь по лестнице. – Ваша сестра никогда не скрывает то, что думает или чувствует, это так?
– Да. Я думаю, она ведет себя так, потому что она – художник. Она вкладывает всю себя в каждый свой рисунок. Так же относится и к жизни.
– Этому можно лишь позавидовать.
– Да.
Он остановился на нижней площадке лестницы, держа руку на толстой дубовой балясине.
– Если вы завидуете, то почему вы не такая, как она? Вы скрываете свои мысли.
– Очень трудно быть честным с человеком, который считает меня лишенной здравого смысла.
Он вскинул темные брови, затем засмеялся:
– А может быть, просто вы тщательно выбираете слова и используете их как оружие, когда появляется такая возможность?
– Если так, то вы предоставили мне много таких возможностей.
Улыбнувшись, он предложил ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31