– Она запнулась, затем добавила: – Простите меня, мисс Недеркотт. Я и не подозревала, что увижу все это здесь, на окраине пустоши. Тут такое дикое место. Знаете ли, я предпочитаю находиться в стенах Йорка.
– Вы обнаружите, что здесь было съедено дикими зверями очень мало аборигенов. – Чайна тут же пожалела, что эти слова сорвались с ее губ. Хорошая хозяйка позволяет гостям говорить все, что им заблагорассудится.
Чайна обрадовалась, что ее едкая шутка не имела продолжения. Она была благодарна экономке, которая в течение получаса расселила гостей по комнатам. Миссис Мейдерс всегда настаивала, чтобы каждая спальня проветривалась по крайней мере раз в месяц на случай неожиданного приезда гостей.
Чайна была удивлена тому, как много слуг у лорда Тернбулла. Леди Виолу, помимо кузины и любимой собачки, сопровождали французская горничная по имени Иветта и еще четверо слуг. Кроме того, лорд Тернбулл привез с собой камердинера, а также слугу, который, похоже, охранял сундук с сигарами. Двое других слуг могли принадлежать как леди, так и виконту. И хотя Чайна не очень вникала в это, но она была уверена в том, что миссис Мейдерс все сделает правильно: устроит слуг рядом с теми, кого они обслуживают.
Пока экономка разбиралась, кто есть кто, Шиан позвали, чтобы решить вопрос об ужине. Чайна осталась наедине с Александром возле лестницы, ведущей к семейным личным комнатам. Она довольно долго колебалась, следует ли ей намекнуть ему на его язвительное поведение. Она уже собралась с духом, но тут услышала его тихий голос:
– Я был бы благодарен, если б меня предупредили, что приедет некто вроде Тернбулла.
– Некто вроде Тернбулла? Что вы этим хотите сказать?
– То, что я уже сказал.
– Лорд Тернбулл – уважаемый член уважаемой семьи, и он посещал лекции моего отца, который давал их несколько лет назад в Йорке и Скарборо. Он и отец продолжали переписываться, хотя и не часто, потому что виконт бывал редко дома по причине исполнения своих военных обязанностей – вплоть до самой смерти моего отца. Когда отец был прикован к постели, я читала ему письма виконта, и лорд Тернбулл проявлял подлинный интерес к темам, которые отец изучал.
– Неудивительно.
Она постаралась сдержать свое раздражение, вызванное его язвительной оценкой виконта и ее отца. Получалось, о них он как минимум отозвался неуважительно. Об ее отце – тоже. В ее голосе появились ледяные нотки.
– Если есть что-либо такое, что, по вашему мнению, мне следовало бы знать о лорде Тернбулле, то лучше скажите прямо, вместо того чтобы делать завуалированные обвинения.
Он надолго замолчал. Его губы вытянулись в напряженную тонкую линию. Затем медленно, расчетливо и холодно он двинулся к ней. Чайна ощутила, что в этом обширном коридоре они одни, однако не поддалась естественному инстинкту отступить при его приближении.
Он, казалось, хотел дотронуться до ее подбородка. Однако, отдернув руку, угрюмо сказал:
– Я много знаю о нем, Чайна, всякого такого, чем не хотел бы оскорбить ваш слух. Не имеет значения, что вы подумаете обо мне, но я джентльмен. Я не стану отбирать у другого человека шанс исправить свои ошибки. А вам, извините, мне хотелось бы сказать, что в следующий раз будьте мудрее, приглашая гостей в замок, когда заскучаете.
– Когда заскучаю? Вот еще! У меня не было такой возможности с тех пор, как меня перехватил на пути призрак, и мне пришлось откапывать вас из-под рухнувшей стены!
– Призраки! Я уже наслушался о них! Наслаждайтесь разговорами об этом с леди Виолой и с ее немой кузиной, но избавьте меня от этого.
– Вас никто не принуждает к этому, и вы вольны не слушать наши разговоры. Или просто уйти…
Он устремил на нее пристальный взор, и Чайна поняла, что говорит слишком резко. Но в конце концов, могла же она высказаться откровенно. Повернувшись, она пошла прочь, чтобы он не успел ей что-то ответить…
Глава 8
Ступеньки в верхней части северной башни были такие крутые, что походили скорее на трап, чем на лестницу. Чайна подобрала юбки и стала взбираться вверх, как уже делала это множество раз. Странно только, что она не помнит, как она здесь ходила после смерти отца. Сколько всею случилось с момента той трагедии – много больших и малых событий. Ее память перегружена. Счета по ведению домашнего хозяйства, присмотр за слугами и выполнение всех необходимых обязанностей, связанных с управлением замком. Ее сестры готовы были ей помочь. Но получалось так, что она принимала на себя все больше обязанностей, погружаясь в заботы, которые не давали возможности предаваться тоске.
Все изменилось, когда она съездила в Лондон и пробыла там почти три месяца. Заботы и обязанности стали забываться, и она почувствовала, что погружается в горестные мысли и переживания. Но после возвращения в замок Недеркотт две недели назад она была рада, что Шиан в ее отсутствие стойко тянула воз забот и теперь освободила Чайну от многих обязанностей. Тем не менее на ее плечах оставалось немало дел, которые по-прежнему отвлекали Чайну от горя. Сейчас это были скорее грустные воспоминания, а не жестокие приступы отчаяния.
Когда она выбралась через люк в комнату башни, ее встретили клубы пыли. Она помахивала правой рукой – ушибла большой палец при подъеме. Открыв ближайшее окно, Чайна впустила струю свежего воздуха, чем подняла пыль с коврика, лежавшего на каменном ролу. Вместо бойниц в стене круглой комнаты было пять окон. Одну из стен закрывал гобелен. Узоры на нем вылиняли задолго до того, как гобелен доставили сюда – на самый верх башни. И теперь тут можно было почувствовать себя в воображаемом замке, где волшебные сказки, казалось, превращались в быль. Когда-то здесь стояли детские стулья, но сейчас их убрали. Интересно, когда это сделали? Чайна часто приходила сюда. Эта комната была ее убежищем. Здесь она любила сидеть с книгой, читая о древних цивилизациях и их верованиях, либо с головой погружалась в один из любовных романов, которые обожал ее отец, хотя никогда в том не признавался.
Она подошла к встроенной скамье, которая опоясывала изогнутую стену под окнами. Здесь, под скамьей, был тайник с крышкой сверху. Открывая ее, она услышала легкий, похожий на писк звук. Мыши, подумала Чайна. Она дала им время скрыться, после чего сунула руку вниз, чтобы извлечь книги. Только на некоторых из них были следы зубов, большинство же сохранилось нетронутым.
Чайна закрыла крышку, села и подобрала под себя ноги. Она ощущала дуновение свежего воздуха, легкий ветерок ласкал ей обнаженные руки. День был в общем-то летний, хотя жара не ощущалась и уже чувствовалось, что до сентября остались считанные дни. Прислонив стопку книг к закрытому окну, она взяла самую верхнюю. Она посмотрела на обложку и улыбнулась, увидев титульную страницу. История короля Артура, его рыцарей и дам, за честь которых они сражались. Чайна в детстве, когда ей было десять лет от роду, была очарована персонажами этой книги.
– Герои и героини ваших грез, – сказал Александр, преодолевая последние ступеньки, ведущие в башенную комнату.
Чайна едва удержалась от того, чтобы не сказать ему новую резкость – теперь уже по поводу его неожиданного вторжения в ее святая святых. После их холодного объяснения час назад она пыталась взять под контроль взыгравшие в ней чувства.
– Эту книгу подарил мне отец. – Она погладила пальцами переплет. – Это «Дева озера» мистера Скотта. Я искала ее. – Она подняла голову и встретилась со взглядом его холодных голубых глаз. – Откуда вы узнали об этой комнате?
– Шиан сказала мне.
– Она так сказала? – Ну что ж, она успеет еще напомнить сестре, что иногда неплохо бы держать язык за зубами.
– Я могу понять, почему вам нравится эта башенная комната. – Он подошел к центральному окну, и Чайна сообразила, что он обходится без трости. Его шаги были аккуратными, но уверенными. – Если бы не этот холм, я смог бы, клянусь, увидеть Римский лагерь.
– На самом деле он находится несколько правее и чуть повыше этого холма.
Повернувшись, он улыбнулся:
– Я так понимаю, что наше путешествие с целью увидеть каменный указатель на пути к Лависхему откладывается.
– Да. Мне нужно из-за гостей Шиан быть здесь, в замке.
– Здесь? – Он пересек комнату и приблизился к ней. – А сейчас что вы делаете в интересах гостей, Чайна?
– Позволяю им отдохнуть и прийти в себя после их путешествия.
– И восстановить свои галантные манеры.
Она покачала головой:
– Вы мыслите так, словно находитесь в Лондоне. Недеркотт известен тем, что здесь можно откровенно высказываться, и наши гости пользуются тем, что они могут говорить без обиняков.
– Если это не идет в ущерб хозяйке.
– Вы принимаете их слова близко к сердцу.
– А что мне еще остается? Именно поэтому я предупредил вас, что вы должны быть осторожны с Тернбуллом. Думаете, мне доставляет удовольствие делать это? – И тут, как будто в продолжение своего вопроса, он взял ее подбородок и быстро поцеловал, дав возможность вспыхнуть ее чувствам, подобно тому, как маяк на холме внезапно освещает заросшие вереском темные угодья.
– И то и другое. – Голос Чайны задрожал, но по крайней мере она смогла произнести эти слова.
– Понятно.
Чайна отвернулась. Может ли он понять, что она была честна лишь отчасти? Его поцелуи были сладостны и опасны одновременно, они рождали искушение совсем потерять голову. О, она не будет об этом даже думать!
– Что это означает? – спросил Александр.
Удивившись, она взглянула на него. «Так нельзя!» – хотелось ей крикнуть. Она видела, что по его лицу пробежала волна чувств. Может быть, он стал ее понимать? Он начинает осознавать, что был не прав, когда резко отзывался о ее гостях. И одновременно с этими противоречивыми ощущениями она испытывала зуд в пальцах от желания схватить его за лацканы и прижать его губы к своим губам. Только этого еще не хватало! Это ей-то, приличной даме, получившей хорошее воспитание. Она постаралась заговорить, словно ничего не случилось:
– В детстве тут было убежище для моих сестер и для меня. Когда мы переросли игрушки, хранившиеся в башне, я приходила сюда читать.
– Комната выглядит так, словно вы давно в ней не были.
– Я давно в ней не была. – Она потерла руки. – Последнее время я обходилась без нее, хотя и чувствовала себя одинокой.
– Одинокой? Я думал, что ваша сестра все время жила с вами.
Чайна попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Мы жили вместе, но я все равно чувствовала себя одинокой.
Сидя на скамье, он выглянул в окно.
– Потому что вам недоставало отца?
– Да, я очень тосковала по нему. – Она заморгала, пытаясь удержать набегающие на глаза слезы.
– Я очень сожалею, Чайна. – Он протянул ей руку.
Она положила руку ему на ладонь. Он чуть приобнял ее, и она доверчиво склонила голову к его плечу. Ей в эту секунду так хотелось почувствовать тепло возле щеки – тем более что у нее уже вот-вот могли стать мокрыми глаза.
– Спасибо, – пошептала она. – Я знаю, что должна…
– Что вы должны? Оправдать чьи-то ожидания? Понятно, от вас ждут соблюдения правил, соответствующих трауру. Считается, что человек может вести себя по-прежнему, когда траур завершится. Но это не касается вас. Вы по-настоящему искренне тоскуете по отцу.
– Это в самом деле так. – Отстранив голову, чтобы увидеть его лицо, она прошептала: – Ваш отец умер не так давно.
– Да, и я буду нести эту печаль до конца своей жизни. – Он криво улыбнулся. – Не то чтобы я думаю об этом часто, просто эти мысли стали частью меня.
– Должно быть, вы видели много смертей на континенте.
Его улыбка погасла.
– Это неотъемлемая часть войны. Я надеюсь, что это не часть меня. То, что происходит на поле боя, – это беда, но такова война.
– Как это отлично от…
– Чайна, этот разговор не для ваших ушей. – Он невесело засмеялся и встал. – И не для моих. Я выбросил это из своей головы с момента возвращения в Англию. – Он отвернулся и тихо добавил: – Я предпочел бы говорить о чем-либо другом.
Она видела в этом логику. Она слышала, как ветераны войн в Америке говорят о службе, но редко о баталиях. Гораздо чаще они жалуются на пищу и долгие переходы.
– Так почему ваши гости собрались сюда поговорить о привидениях, если вы говорите, что не существует никаких таких историй, относящихся к вашему дому? – спросил Александр.
Поднявшись, она сказала:
– Отец часто играл роль хозяина салона, где тематика рассказов ограничивалась фантазиями.
– В том числе рассказами о вещах, которые эффектно звучат в темноте.
Она открыла было рот для реплики, но остановилась, поскольку в этот момент из-за ее спины выкатился обшарпанный мяч и покатился к тому месту, где стоял Александр.
– Откуда он взялся?
Александр поднял его.
– Это вы должны мне сказать. Это ваш дом и персонально ваша комната.
– Здесь не должно быть мячей. Все детские игрушки убраны отсюда много лет назад.
– Очевидно, об одной забыли.
– Или…
Он покачал головой и положил мяч на пол.
– Не смешивайте простой недосмотр с действиями призраков.
– Я не смешиваю. – Она улыбнулась. – Это вы ищете объяснения со ссылкой на привидения. Я же собиралась сказать, что внуки миссис Мейдерс живут в Стейпе, ближайшей деревне к северу отсюда, и они могли приходить сюда поиграть. Если это так, то я должна позаботиться, чтобы их мячик им вернули.
– У вас очень доброе сердце.
Она взглянула в его неправдоподобно голубые глаза. В них полыхал огонь желания, который ей был хорошо знаком, потому что она испытывала нечто подобное сама. В его объятиях она была способна отбросить в сторону любые мысли – о живых и о мертвых.
Задыхаясь, не имея сил что-то сказать, Чайна отстранилась от него. Она почувствовала его удивление. Но как могла она объяснить ему, даже если он не верил в это, что должна сконцентрироваться на клятве, которую она дала Квинту?
– Довольно! – Александр заключил ее в объятия. – Мне надоели эти игры в кошки-мышки.
– Какие игры?
– Между вами и мной. Я поднялся сюда потому, что не отношусь к числу мужчин, которые оставляют дело незавершенным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31