Я мечтала об этом многие годы!Она обняла меня и крепко прижалась к моей груди.— Я так счастлива! — сказала она. — Да, счастлива: я — дитя любви, так, кажется? Это очень красивое выражение — зачатый в любви… в любви безоглядной, вот что оно означает, в любви, когда не думают о цене. — Она помедлила немного, а потом внезапно сказала:— Так значит, Бенджи не брат мне?— Нет! — радостно ответила я.— Значит, он больше не будет задирать меня?— Он всегда так любил тебя!— Что же теперь будет? Ты все расскажешь?— Я расскажу моей матери, а она, думаю, расскажет отцу. Конечно, Грегори уже все знает.— Милый Грегори, он всегда был таким хорошим отцом!— Он хороший человек! Знает и Кристабель: она была с нами в Венеции.— Кристабель! Я никогда не задумывалась о ней. Она просто… была, и думает она только о своем мальчике!— Она заботилась обо мне в Венеции.— Да, я родилась в Венеции и всегда считала это весьма романтичным! Наверное, такая суматоха была вокруг моего рождения!— Ты всегда любила суматоху, Карлотта, разве не так?— Ну… это мое появление на свет… Она снова поцеловала меня, и, я заметила, новость обрадовала ее. По крайней мере, она не была в шоке от того, что рождена незаконно. Она считала все это очень романтичным и волнующим, а тот факт, что я была ее матерью, доставил ей большое удовольствие.— Да, — сказал она, — я действительно рада! Ты — та мать, которую я всегда хотела! Это, конечно, несправедливо по отношению к Харриет. Она самая замечательная мать на свете, но в то же время она ведет себя не как мать. Человек хочет, чтобы его мать вела себя немного суетливо, постоянно заботилась о тебе, порой даже раздражая… Ты должна чувствовать, что она все время будет рядом, что бы ты ни сделала, что она отдаст за тебя свою жизнь…— О, Карлотта! — сказала я. — Ради тебя и Дамарис я готова на все!— Дамарис — моя сестра по одному из родителей! Все переворачивается вверх головой! Ли — мой отчим! Он знает?— Да, он знает.— Я так и думала! Ты ему рассказала?— Да, перед свадьбой.— Долг?— Можешь назвать это так.— А кто еще знает?Я поколебалась и сказала:— Бомонт Гранвиль!Она с изумлением уставилась на меня:— Бо знает?— Карлотта, поэтому я и решила, что ты немедленно должна все узнать. Я не хочу, чтобы ты встречалась с этим человеком!— Что ты имеешь в виду? Тебе не нравится наша дружба?— Он нехороший человек, он очень зол и испорчен!Я увидела, что лицо ее принимает жесткое выражение. Нежность, что была на нем несколько мгновений назад, быстро испарилась.— Ты возненавидела его с того самого момента, как увидела на рынке, — сказала она.— Я возненавидела его задолго до этого: я встречалась с ним раньше! Он был в Венеции во время твоего рождения!— Но почему?— Он искал приключения, я думаю, занимался тем же, чем всю свою бесполезную жизнь!— Как ты можешь говорить о нем так? Он сделал множество полезных дел, когда-то он служил в армии!— Уверена, он просто очарователен в военной форме!— Пожалуйста, не надо смеяться над ним!— Он очень плохой человек: он пытался похитить меня в Венеции! Ли тогда избил его, и у него до сих пор остались шрамы. Это его жизнь: он соблазняет девушек, в большинстве своем молодых и невинных!— Я понимаю его! — призналась Карлотта. — Он столько рассказывал мне о своей жизни! О да, у него были любовные интриги, было множество женщин! Понимаешь, они сами увивались вокруг него и он не мог отказать им, боясь ранить их чувства! Ведь они так настаивали! Но теперь он с этим покончил!— С каких это пор?— С тех пор, как мы встретились!— Ты пытаешься сказать мне…— Я хочу сказать тебе, — перебила она, — что люблю его, а он влюблен в меня!— Он влюблен в твое состояние, об этом ты не думала?— Он никогда не заговаривал о моем богатстве.— Зато со мной он поделился своими планами! Она непонимающе посмотрела на меня.— Он… говорил с тобой?— Да, — ответила я. — Ему нужно твое состояние! Он только кажется богатым, а на самом деле ему очень нужны деньги, и ты в этом ему очень пригодишься!— Это глупо!— Да, с твоей стороны, с его же это весьма умно!— Как ты ненавидишь его! Это потому, что я люблю его?— Нет, моя ненависть гораздо старше'.— Потому что он когда-то любил тебя?— Карлотта, он не любит никого на свете, кроме себя самого! И любит себя он так сильно, что все остальное просто теряет значение!— Значит, ты виделась с ним и, подумав, что он может рассказать мне о Венеции, решила опередить его? Когда ты была в Венеции, ты сказала ему, что вскоре у тебя появлюсь я?..— Я не говорила ему этого, я вообще не говорила с ним… в Венеции. Меня похитили с бала-маскарада, к счастью, рядом оказался Ли, который спас меня.— Тогда кто ему рассказал об этом?— Он узнал как-то, но не знаю, как. Может, у него были люди, которые работали на него? Я так этого и не выяснила.— И ты ненавидишь его за то, что ему все известно?— Не за это… за многое другое!— Тогда тебе лучше примириться с ним, потому что я собираюсь выйти за него замуж!— Нет, Карлотта! Это невозможно! Ты слишком молода для замужества! Боже мой, дитя, да тебе нет еще и пятнадцати!— Многие выходят замуж в пятнадцать лет: принцессы, королевы…— Здесь совсем другое дело!— Почему? Ты любила моего отца, а я люблю Бо!— Но он старше тебя! Он, по меньшей мере, на двадцать лет тебя старше!— Да хоть на сорок! Он самый прекрасный мужчина, что я когда-либо видела, и я выйду за него замуж!— Нет, Карлотта! Ты не можешь выйти замуж без родительского согласия!— Очень шаткий аргумент, учитывая, что я только сейчас узнала, кто мои родители! Ты только что призналась, что ты — моя мать!Это глубоко ранило меня, будто все эти годы я совсем не обращала внимания на нее!— Карлотта, пойми меня: все, что я делаю, только ради твоего же блага! Ты не можешь выйти замуж за этого человека… — я ухватилась за первую попавшуюся возможность. — ., пока что!— И сколько ты хочешь, чтобы я ждала? — сразу спросила она.— Пока тебе не исполнится шестнадцать!— Это слишком долго!— По меньшей мере, шесть месяцев, — уступила я.Это она вроде бы приняла. «Время, — подумала я. — Время нам поможет! Есть еще надежда!"— Хорошо, — сказала она. — Шесть месяцев мы, может, сможем подождать!Я ужасно устала и была глубоко несчастна: случилось то, чего я больше всего опасалась. Но хоть она теперь знала все! Как будто камень упал с моих плеч!Я пошла к Харриет и сказала:— Я все рассказала Карлотте, и теперь она знает! Харриет кивнула.— Это хорошо! — сказала она.— А теперь, Харриет, я хочу вернуться в Эверсли, я больше не могу оставаться здесь и дня!Она с пониманием взглянула на меня, что бывало очень редко.— Мы уезжаем завтра же, — сказала она.На следующий день мы отправились в Эверсли. Карлотта хмурилась и почти не разговаривала со мной. «Во всяком случае, — подумала я, — какое-то время она не будет с ним встречаться. Естественно, Харриет не приглашала его в Эйот Аббас, а я уж прослежу, чтобы в Эверсли он не появился».Сначала мы заехали в Эйот Аббас, и меня очень опечалило, когда Карлотта сказала, что пока она побудет там, а в Эверсли приедет попозже. Я одна вернулась в наш замок.Теперь мне придется рассказать матери о рождении Карлотты. Тайна уже была раскрыта, и я хотела, чтобы она услышала рассказ сначала от меня.Увидев меня, мать встревожилась. Она сказала, что я не очень хорошо выгляжу: не засиживалась ли я в Лондоне допоздна? Я сказала ей, что я подвернула там ногу, и она решила позвать Салли Нулленс, чтобы та взглянула на нее.Салли потыкала ногу, покачала головой и сказала, вот к чему приводят всякие поездки. Но, как ей кажется, с ногой все в порядке, и, чтобы успокоить ее и мать, я клятвенно пообещала, что не буду много ходить некоторое время.Мать проводила меня в спальню, и это дало мне возможность остаться с ней наедине. Разговор я начала так, как и с Карлоттой.— Я должна кое о чем с тобой поговорить! Она сразу взволновалась:— В чем дело, моя дорогая? От ее нежного голоса на мои глаза навернулись слезы. Я поспешно смахнула их.— Боюсь, это будет большим потрясением для тебя, — сказала я. — Мне было стыдно, что я храню все это от тебя в секрете, но я боялась признаться. Я боялась причинить тебе боль!Она выглядела изумленной до глубины души:— Моя дорогая, ты заболела? Прошу тебя, не тяни! Разве ты не видишь, что пугаешь меня?— Нет, я не больна, но много лет назад со мной кое-что произошло: у меня родился ребенок! Она недоверчиво посмотрела на меня.— Карлотта — моя дочь! — быстро промолвила я и рассказала ей все: как я любила Джоселина, как мы хотели пожениться и как его забрали от меня.— О, мое милое дитя! — воскликнула она. — Тебе следовало бы обратиться ко мне, это я должна была присматривать за тобой!— Харриет предлагала это.— Харриет! — В глазах ее мелькнула вспышка гнева. — Вмешалась Харриет! Я и ты тихонько уехали бы в какую-нибудь маленькую деревушку, на север, туда, где нас не знают! Харриет! Венеция! Как это похоже на нее!— Я очень благодарна ей! Она мне так помогла, когда притворилась, будто Карлотта — ее ребенок!— Сумасшествие, типичная мелодрама!— Это лучше, чем отдавать ребенка приемной матери, как часто поступают в таких случаях!— Я бы что-нибудь придумала, мы бы удочерили ее! Я бы сделала так, чтобы она вошла в нашу семью!— Я знаю, ты бы помогла мне, но мне казалось, что лучше будет поступить иначе. Я рассказала все Карлотте, когда мы были в Лондоне.— А Ли?— Ли знает. Он знал об этом еще до того, как мы поженились: я рассказала ему.— Слава Богу! А я расскажу твоему отцу.— Сомневаюсь, что это будет интересно ему!— Конечно же, его порадует это: Карлотта — его внучка!— Он никогда не проявлял ко мне особого интереса.— Он проявлял, просто по-своему!— Тогда скажи ему, если хочешь. Какое облегчение, что ты все знаешь!— Так вот почему Карлотте досталось это наследство! Это от семьи ее отца?Я кивнула. Она взяла мою руку и нежно пожала.— О, Присцилла, когда ты была маленькой, мы были так близки друг другу!— Потому что мой отец отвергал меня. Да, просто не обращал внимания: я была девочкой, а ему нужен был мальчик, который был бы похож на него. Я всегда это знала, и это очень повлияло на меня. Я любила навещать Харриет, где Грегори всегда был ко мне так внимателен. Он часто показывал мне всякие картинки и рассказывал разные истории. Однажды я сказала ему: «Как бы мне хотелось, чтобы ты был моим отцом». А он ответил: «Тише, ты не должна так говорить!» Я спросила: «Почему? Ведь это правда, а мы должны говорить правду». И, как ты думаешь, что он ответил на это? «Ты не должна говорить ту правду, которая причиняет людям боль!» Тогда я сказала: «Моему отцу не будет больно, потому что он не хотел меня».Она обняла меня.— Я не знала, что он для тебя столько значит! — сказала она.— Мне все равно.— Не правда, моя милая доченька, он тебе совсем небезразличен! Тебе следовало обратиться к нам, когда ты попала в беду. О, если бы ты пришла ко мне!— Мне показалось, что лучше довериться Харриет, и она сразу так заинтересовалась, и Грегори тоже. — Сказав это, я рассмеялась, может, немного истерично. — Кажется, тебя больше заботит, что я пошла к Харриет, чем то, что в пятнадцать лет я родила ребенка, у которого не было отца?— Все хорошо, — успокаивающе произнесла она. — Теперь все прошло! Я рада, что ты сказала мне:Карлотта — моя внучка, как и маленькая Дамарис! Не будет больше страхов и тайн. Мы должны позабыть беды и научиться быть счастливыми. Это очень беспокоило тебя и беспокоит до сих пор: я вижу это по твоему лицу!Но как я могла поведать ей настоящую причину моего беспокойства? Смогу ли я когда-либо рассказать ей, что произошло, когда она в лихорадке лежала в одной из гостиниц Дорчестера?Тем же вечером она все рассказала отцу. Он ничего не сказал мне, но я заметила, что он задумчиво поглядывает на меня, так, будто теперь увидел в другом свете. Я могла представить, что он сейчас думает, — его дочь, которую он едва замечал, оказалась женщиной и, может быть, унаследовала что-то от своего отца: когда она еще училась, у нее появился возлюбленный и она родила ребенка!Я воображала, что теперь он будет проявлять ко мне больше внимания, чем прежде, но он чуждался меня, как всегда.
Наступило Рождество, и, как обычно, Харриет и Грегори с Бенджи и Карлоттой проводили этот праздник с нами. Мне очень хотелось снова увидеть Карлотту, и меня обидело до глубины души ее холодное приветствие. Она винила меня в том, что я не поняла ее любовного увлечения.Дом был украшен в обычной манере — падуб, плющ и некоторые другие зеленые растения. Приехали музыканты, а Харриет поставила пьесу, в второй мы все принимали участие.О Бомонте Гранвиле даже не упоминалось, и, если бы не холодность Карлотты по отношению ко мне, я бы могла подумать, что все забыто. Я заметила, что отец наблюдает за Карлоттой, легонько улыбаясь. Я думаю, он был горд, что у него такая красивая внучка.Я очень скучала по Ли, который в этот раз отсутствовал слишком долго. Он все еще был на континенте, где наш король участвовал в разделе испанского наследства, тогда как Людовик XIV отчаянно пытался сохранить корону Испании для своего внука. Это дело было очень важно как для Англии, так и для Европы, и Вильгельм в Голландии держал свои войска в боевой готовности: Ли командовал одной ротой, Эдвин — другой. Мы не знали, когда разразится война, но пока они были вне опасности.Я долго думала о своем замужестве. Оно никогда не было идеальным, но я любила Ли, а Ли любил меня, и я знала, что винить во всем надо меня одну. Я не могла забыть Бомонта Гранвиля. Часто, когда Ли обнимал меня, передо мной вставало насмешливое лицо этого человека, и мне казалось, будто тело моего возлюбленного мужа преображается в его тело. Бомонт Гранвиль не просто избил и унизил меня той ночью — он навеки оставил шрамы в моей душе. Это было той страшной ценой, которую я заплатила за жизнь отца.Порой мне хотелось признаться Ли, объяснить ему мои чувства. Во мне не угасла страсть, как ему иногда казалось, просто я не могла забыть Гранвиля.Я была уверена, что, если б только я смогла заставить себя сказать ему, он бы понял. Он бы помог мне преодолеть этот барьер, который я сама воздвигла между нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43