– Охотно. Хотя после этой прогулки мне, кажется, требуется помыть не только руки.– Ошибаетесь. Вы свежи, как маргаритка.Она рассмеялась:– Да, как маргаритка, которую втоптали в землю, оросили водой и измазали грязью.Присев на корточки у кромки воды, она смочила носовой платок и попыталась, как могла, освежиться, краем глаза наблюдая, как лорд Лэнгстон просто набрал пригоршню воды и вымыл лицо, руки и шею. Когда он встал, она так и замерла, увидев, как он откинул руками назад свои волосы точно также, как сделал это, поднявшись из ванны.Она представила себе его мокрого, во всем великолепии наготы, и эта картина так разгорячила ее, что она бы не удивилась, если бы от ее мокрого платья повалил пар. Носовой платок выпал из ее рук и упал на мокрые ботинки.Они оба одновременно наклонились и слегка стукнулись лбами.– Извините, – сказал он. – С вами все в порядке?«Нет. И это целиком и полностью ваша вина».– Да, благодарю вас. А с вами?– Со мной все в порядке, – сказал он, протягивая ей ее платок. – А вот вашему платочку явно не повезло.Стараясь не прикасаться к его руке, она взяла у него мокрый платок и поблагодарила.– Не стоит благодарности, – сказал он, криво усмехнувшись. – А вы держались молодцом. И даже ни разу не пожаловались.– Это потому лишь, что вы обещали накормить меня и я не хочу ставить под угрозу свой шанс поесть. А вот после еды буду жаловаться, сколько вам угодно.– А я буду сочувственно кивать и притворяться, будто слушаю, как подобает хорошему хозяину. Ну, может быть, приступим? – Он галантно предложил ей руку, а в глазах его играли озорные огоньки. Она не собиралась прикасаться к нему, но жест его был таким шутливым, что Сара сочла неприличным отказаться.Положив руку на его локоть, она представляла себе, что прикасается к деревяшке. Так-то вот! Она смогла это сделать. Провести с ним время, придерживаясь строго платонических отношений. Наслаждаться его компанией, разговаривать с ним, как это делают обычные друзья. Даже прикасаться к его руке. Все идет просто идеально.Взяв ее этюдник и его заплечную сумку, они уютно расположились под огромной ивой на одеяле, которое он извлек из сумки.– Ну-ка, посмотрим, что там такое, – говорил он, до ставая из сумки и развертывая свертки. – У нас есть яйца вкрутую, ветчина, сыр, цыплячьи ножки, пирожки с мясом, спаржа, хлеб, сидр и клубничные пирожные.– Меня все это устраивает, – одобрительно заявила Сара, поправляя очки. – А для вас что приготовлено?– Как вижу, у вас хороший аппетит.– Это уж будьте уверены. Особенно после двух часов землеройных работ и собачьего душа.Он сделал вид, будто смотрит на нее с упреком:– А я-то думал, что вы начнете жаловаться только после того, как поедите.– Извините, забылась. А что касается пищи, то меня устроит всего понемножку. Хотите, я вам наполню тарелку?– А там еще что-нибудь останется для моей тарелки?– Может быть.Он поиграл бровями.– Гм-м… Мне почему-то кажется, что вы не прочь прибрать к рукам мою цыплячью ножку.Она подавила смех и фыркнула с оскорбленным видом:– Ошибаетесь. Я положила глаз на ваши клубничные пирожные.Пока он наливал сидр, Сара наполнила едой две тарелки. Передав ему одну из них, она уселась рядом, так что оба сидели лицом к озеру, но постаралась держаться от него на почтительном расстоянии. Так-то вот! Она смогла это сделать. Сидит рядом с ним, любуется озером и наслаждается едой.В течение нескольких минут они ели молча, смотрели на озеро, и Сара просто наслаждалась прекрасным днем и красотой вокруг. Пели птицы, солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, поблескивали на поверхности воды.– Вы часто приходите на озеро? – спросила она, не отводя взгляда от зеркальной поверхности воды.– Почти каждый день. Я либо прихожу пешком, либо приезжаю верхом. Это мое самое любимое место на территории поместья. Вид воды очень успокаивает.– Я понимаю, что вы имеете в виду. Здесь великолепно. Чем вы здесь занимаетесь?– Иногда плаваю, иногда кидаю камешки в воду, а иногда просто сижу под этим деревом. Ствол этой ивы имеет изгиб, на котором очень удобно сидеть. Иногда я приношу с собой книгу, а иногда – только свои мысли. – Уголком глаза она увидела, что он повернулся к ней. – У вас есть озеро – там, где вы живете?– Нет. Если бы было, я бы буквально разрывалась между озером и садом.– Можно посадить сад рядом с озером.Она позволила себе повернуться к нему. Хотелось смотреть в его светло-карие глаза бесконечно долго, забыв обо всем. Он был безумно красив.Хотя под его взглядом у нее участилось дыхание, она с гордостью отметила, что даже не уронила кусочек сыра, который держала. Так-то вот! Она смогла это сделать. Она смотрит в его глаза и продолжает разговаривать. И даже сыр из руки не выронила.– Сад рядом с озером, – пробормотала она. – Это, пожалуй, решило бы проблему. – Потом, отхлебнув сидра, спросила: – Какие книги вы любите читать?– Разные. Недавно перечитал «Потерянный рай» и еще не решил, за что взяться дальше. Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете? Насколько я понимаю, вы являетесь членом дамского литературного общества?Сара чуть не поперхнулась сидром. Откашлявшись, спросила:– Откуда вы об этом узнали?– Об этом упомянула вчера за ужином леди Джулиана. Скажите, чем занимается это общество?Боже милосердный! Она почувствовала, что краснеет.– Мы… гм-м… выбираем книги для чтения, а потом их обсуждаем.– Какого рода книги?– Разные литературные произведения. Не хотите ли еще яйцо?– Нет, благодарю вас.Она чувствовала на себе его пристальный взгляд и не отрываясь смотрела на воду.– Как выдумаете, куда убежал Дэнфорт? – спросила она.– Почему вы меняете тему?– Какую тему?– Насчет дамского литературного общества в Лондоне.– Вы, наверное, не заметили, что оно предназначено для леди?– Это, конечно, лишает меня права стать его членом, но не запрещает вам говорить со мной на эту тему.– Разве вы леди?– Нет.– Мы находимся в Лондоне?– Нет.– Мне кажется, этим все сказано.– Гм-м… А мне кажется, что леди почему-то слишком много протестует.Она вздернула подбородок:– Как член этого литературного общества я хорошо знакома с «Гамлетом», милорд. Ваша цитата из третьей сцены второго акта в данном случае совершенно неуместна.– Вот как?Она сосредоточила внимание на вареном яйце, но когда он так пристально смотрел на нее, сделать это было весьма затруднительно.Он вдруг рассмеялся:– А-а, я, кажется, понял. Вы там вообще не читаете литературные произведения, не так ли?Проклятие! Этот человек слишком догадлив, умеет читать мысли. Она не успела еще придумать, что ему ответить, а он продолжил:– Так что вы читаете? Держу пари, что-нибудь непристойное и скандальное. Что-нибудь такое, узнав о чем, ваши матушки бросились бы за нюхательными солями.– Понятия не имею, о чем вы говорите, – заявила Сара с самым чопорным видом.– Полно вам, Сара. Ну что за секреты? У меня разыгралось любопытство.– Мы с вами, кажется, договорились, что любопытство до добра не доводит.– Припоминаю. Но мы сразу же решили, что к нам это не относится.На нее нахлынули воспоминания, и замерло сердце. Еще бы, ведь после того разговора он поцеловал ее. А потом все уже было не так, как прежде.– Расскажите, Сара, – тихо попросил он.– Мне нечего рассказывать.– Если расскажете, то и я расскажу вам о себе то, чего никто не знает.Не удержавшись, она повернулась к нему и заметила вызов в его глазах. Внутренний голос напомнил ей, что точно такой же вызов во взгляде заставил ее позволить ему наблюдать за тем, как она принимает ванну, а также о том, к какому хаосу в ее жизни это привело.«Да, это был совершенно незабываемый эпизод в твоей жизни».Это правда. Но ничего хорошего в этом нет, потому что ей придется позабыть об этом. И уж совсем плохо, что она думает об этом сейчас, когда находится наедине с ним.И хотя она была уверена, что сможет забыть эпизод со своим купанием в ванне, этот проклятый человек нашел другой способ искусить ее. Способ, против которого она никогда не могла устоять. Она облизнула губы.– Значит, секрет за секрет?Его взгляд на мгновение метнулся к ее губам.– Да. Мне кажется, это справедливая сделка. Вы дадите мне слово, что сказанное мною не уйдет дальше этого тенистого местечка?– Разумеется, – сказала она раньше, чем успела остановиться. – А вы дадите слово?Он положил руку на сердце:– Клянусь честью, я сохраню вашу тайну.Поразмыслив над ситуацией, она решила, что от того, что она скажет ему, вреда не будет, тем более что он дал ей слово. А узнать его секрет было слишком заманчиво, что бы она могла упустить такой шанс. Так-то вот! Она смогла это сделать. Она обменивается с ним глупыми секретами как с любой из своих подружек.– Ладно. Признаю, что наше литературное общество сосредоточивает внимание… на менее традиционных произведениях.– Например?– Ну-у, мы основали его совсем недавно, а поэтому успели прочесть всего одну книгу.– Догадываюсь, что ее автором был не Шекспир.– Правильно. Мы читали «Франкенштейна».Он явно заинтересовался:– Неужели «Современного Прометея»?– Вы читали эту вещь?– Конечно. Но это весьма неожиданный выбор для дамского общества, если учесть омерзительный характер этой истории и скандальное поведение самого автора.– Именно поэтому мы так невинно назвали наше общество – чтобы избежать удивленно поднятых бровей.Он задумчиво кивнул:– Готов поклясться, что вы бурно реагировали на эту книгу.– Почему вы так говорите?– Потому что вы, как никто другой, способны сострадать ближнему. Не сомневаюсь, что вы отнесли доктора Франкенштейна к категории простофиль. И могу представить себе, что горькая участь чудовища глубоко тронула ваше доброе сердце.Его оценка, хотя и точная, почему-то показалась ей обидной. Она вздернула подбородок:– Доктор Франкенштейн создал существо, абсолютно неприемлемое для окружающего мира исключительно из-за своего внешнего вида. И называть его простофилей было бы оскорбительно для всех прочих простофиль. Если сочувствие к несчастному, гонимому, никем не любимому существу заставляет вас называть меня излишне мягкосердечной, то пусть так и будет.– Я сказал это в порядке комплимента. Не сомневаюсь, что если бы вы столкнулись с этим чудовищем, вся его жизнь пошла бы по-другому. Вы приняли бы его безоговорочно. Помогли бы ему. Взяли бы его под свое крылышко и окружили добротой, в которой оно так нуждалось.– Вы так считаете? Может быть, я пришла бы в ужас от его размеров и устрашающего внешнего вида.– Нет. Вы взяли бы его за гигантскую безобразную руку, повели в свой сад и поделились опытом выращивания тортлинджеров и страфф-уордов, как будто он ничем от вас не отличается. Вы проявили бы к нему участие и помогли бы ему, как помогаете сестрам Даттон и Марте Браун.Она удивленно уставилась на него:– Откуда вы знаете о сестрах Даттон и Марте?– Ваша сестра рассказала о них лорду Сербруку, который, в свою очередь, рассказал об этом мне. Помогая им, вы делаете очень доброе дело.– Они мои друзья. Так что к добрым делам это не имеет никакого отношения.– Ошибаетесь. Это говорит о вашей доброте. О порядочности и щедрости. О преданности и умении сострадать. Вы обладаете всеми этими, качествами, Сара.– Каждый на моем месте поступил бы так же…– Нет, так поступают далеко не все, а только некоторые люди вроде вас, и мы должны быть им благодарны. Но в мире процветает эгоизм. Не пытайтесь обмануть себя, утверждая, что ваша сердечная доброта не является особым и очень редким даром.Услышав его лестные слова, она покраснела.– Я… я даже не знаю, что и сказать. Он с упреком взглянул на нее:– Мы, кажется, уже договорились о том, что следует говорить, когда вам делают комплимент.Да. Она помнила об этом. Это было тогда, когда они пили чай на террасе и он сказал, что она талантливая художница. Она помнила, как приятно было слышать его слова. Слова, сказанные до того, как она узнала, что он должен в течение ближайших нескольких недель жениться на богатой наследнице. Вполне возможно, на Джулиане.Она судорожно глотнула воздух и кивнула:– В таком случае спасибо.– Пожалуйста.Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему. И чтобы он прикоснулся к ней. А в голове роились бесплодные мечты о том, как все могло бы обернуться, если бы она вдруг превратилась в богатую наследницу.Ладно. Возможно, она не могла это сделать. Не могла находиться наедине с ним и притворяться, будто у нее нет никаких желаний и потребностей, хотя они ее переполняли.Поскольку единственной альтернативой было вскочить на ноги и броситься по тропинке, спасаясь бегством, она заставила себя сказать что-нибудь, чтобы снять охватившее ее напряжение.– Я поделилась своим секретом. Теперь ваша очередь.– Пожалуй, вы правы. Только обещайте, что не станете смеяться.– Обещаю, – сказала она. «Я не стану смеяться. Я не прикоснусь к нему. И не буду мечтать о том, что никогда не может осуществиться в жизни».– Ну ладно. Когда я был десятилетним парнишкой, я мечтал быть пиратом, капитаном собственного корабля, плавать по бушующим морям, лихо биться в абордажных схватках, грабить портовые города в экзотических дальних странах.Она с удивлением повернулась к нему. Такого она от него не ожидала.– Грабить?Он возвел глаза к небу, демонстрируя чисто мужское раздражение ее непонятливостью.– Разумеется, грабить. Как же еще, по-вашему, пираты берут добычу? Я собирался быть капитаном пиратского корабля, а не филантропом.Губы ее дрогнули в улыбке.– Ну естественно. Продолжайте.– Я понял, что, к сожалению, чтобы дорасти до пиратского возраста, потребуется еще несколько лет, и будучи не только целеустремленным, но и нетерпеливым, решил стать пиратом Лэнгстон-Мэнора, а это озеро, – он жестом указал на водную гладь, – сделать своим бушующим морем. Себя я стал именовать Головорезом и все то лето втайне от всех строил пиратский корабль. Я прятал его в этих зарослях. – Он указал подбородком на разросшийся кустарник неподалеку от вязов.– Какого же размера был этот великолепный корабль? – спросила Сара.– Немногим больше меня в том возрасте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38